С тоски можно сдохнуть от такого предназначения! Работа реинкарнатора, несмотря на ее кажущуюся божественную сущность, оказалась заурядным и нудным делом. Где-то купил душу, в чье-то тело ее пристроил. Если говорить откровенно, то городской реинкарнатор ничем не отличался от торговца, который пытается всучить жителям того же города какой-нибудь товар. Там купил подешевле, здесь продал подороже. Разницу положил в карман. Если говорить в двух словах, коммерческая романтика.
Даосов нахлебался этой романтики до тошноты. А тут еще какие-то конкуренты объявились. То ли охотники за чужой прибылью, то ли вообще хотели у Даосова весь его бизнес оттяпать. Трудно было в происходящем разобраться. Весь романтический флер пропадает, когда о душе начинает думать как о товаре, а вокруг неизвестные силы суетятся, и главная цель этой суеты в том, чтобы помешать тебе. этот товар реализовывать. А суета вокруг него шла, Борис Романович это всей шкурой своей чувствовал.
Поэтому проснулся Борис Романович без особого настроения. И на работу ему идти не хотелось. Тем более что еще уе совсем ясно, дойдешь ли ты до своего рабочего места благополучно, или что-нибудь, как это зачастую бывает, случится.
Правда, выспался Борис Романович великолепно. То ли запретительные мантры свое воздействие оказали, то ли просто Бородуля за ночь не нашел вертолета или завалящей пожарной машины, но Даосову всю ночь никто не мешал. Хмуро оглядев себя в зеркало, Борис Романович умылся, побрился, почистил зубы и позавтракал. Это только замордованный начальством и окружающей действительностью советский служащий вскакивал поутру и в панике мчался на работу, боясь опоздать к началу рабочего дня. У Даосова было частное предприятие, а частная собственность развивает в человеке ба-а-а-льшое чувство собственного достоинства и осознание личной значимости. Но главное — позволяет не особенно торопиться по утрам на свое рабочее место.
Заперев за собой дверь в квартиру, Даосов направился к лестнице. Враждебные силы, если они и были, себя ничем не оказывали. В подъезде все было спокойно, и даже Бородуля засады на реинкарнатора этим утром не устроил.
Негромко насвистывая, Даосов принялся спускаться по лестнице. Навстречу ему поднималась девушка, жившая этажом выше. Девушка вела на поводке крупного розовомордо-го бультерьера, который при виде Бориса Романовича вздыбил короткую шерсть на загривке и неприятно оскалился. А скалиться бультерьеру было чем! Девушка наклонилась, успокаивая питомца и давая Даосову пройти. Бультерьер продолжал рычать и скалиться.
— Хорошая псина, — протянул Борис Романович, протискиваясь между девушкой и железными перилами. — Хорошая…
Бультерьера он знал не первый день и, называя его хорошим, грешил против истины. Бывший хулиган Федька Обмылок и в прежней жизни симпатий у населения микрорайона не вызывал. Трезвым его никто не видел, а напившись, Обмылок качал права по любому поводу, задирался на всех, кого считал достойным своего внимания, и ненормативная лексика у него была вместо родного языка. Так вот он и прорычал на людей свою недолгую жизнь, пока не отравился в компании таких же оболтусов метиловым спиртом. Собутыльников откачали,, а Федька по жадности своей выпил столько, что врачи в районной больнице лишь бессильно развели руками. Даосову эта душа досталась случайно и так же случайно была вселена Борисом Романовичем, согласно карме, в бультерьера. Заплатить-то за изменение кармы Обмылка никто не мог, а скорее всего и не хотел. После переселения в бультерьера душа Феди особых изменений не претерпела — он все так же хрипло облаивал любого прохожего, грызся с дворовыми собаками, на команды своей хозяйки особого внимания не обращал и жрал любую падаль, которую только находил во время выгуливаний. Видно было, что и в новой своей ипостаси Обмылок протянет не особенно долго.
День был солнечным, и у подъезда кружились несколько кошек, которые при виде Даосова испуганно порскнули в разные стороны, но одна — самая изодранная и наглая — долго бежала следом, укоризненно мяукая, и отстала лишь вблизи проезжей части, где можно было угодить под машину. Была она черной и с белыми подпалинами на мордочке и на лапках, но чья душа в нее вселилась. Борис Романович вспомнить никак не мог. Да и в самом деле, мыслимое ли это дело каждую прости-господи помнить?
Путь на работу шел мимо трехэтажной школы из красного кирпича. Около школы на асфальте ворковали голуби и кружились дети. Судя по поведению, дети не испытывали особого желания идти в школу, и Даосов всей своей широкой душой пожалел детвору. Тоскливо было в этот погожий день сидеть в классе и заучивать какой-нибудь закон Ньютона или спрягать что-нибудь.
Все-таки в солнечное утро настроение само собой улуч-. шается. В голову приходят хорошие и добрые мысли. Если, .конечно, Обмылок какой тебя с утра не облает или какому-нибудь Бородуле в голову очередная гениальная мысль не придет.
Нет, не к добру вспомнился ему Бородуля! Рядом с домом, где располагался офис ТОО «Мистерия жизни», прогуливались крепкие мордастые парни с короткими стрижками и низкими лбами, на которых выделялись глубокие толстые морщины. Мордовороты поглядывали по сторонам и сличали прохожих с имевшимися у них фотографиями. Но на этих фотографиях Даосов был в черном свитере, а сегодня он надел светлый летний костюм, да и прическа на фотографии у него была не в пример короче, чем в действительности. А мысль о том, что реинкарнатор, которого они так старательно пасли, мог сменить одежду или отрастить волосы, мордоворотам даже в голову не приходила. Некуда мыслям было приходить. Была у мордоворотов в мозгах только одна извилина, да и та спрямленная.
Поэтому Борис Романович без особой опаски постоял рядом с соглядатаями и даже послушал ленивые разговоры братков. Да и чего ему было бояться, если рядом по тротуару неторопливо разгуливали трое милиционеров, лениво поигрывая резиновыми дубинками, которые в народе уже метко прозвали демократизаторами и ускорителями перестройки.
— Он что, должник? — недоуменно спросил один из братков.
— Он хуже, — отозвался второй, который был поинфор-мированнее. — Он, Колян, такое может, Кио рядом с ним не стоял!
— Ну, ты удивил, — флегматично отозвался первый. — Наш Киквидзон похлеще всякого Кио будет. Его уже четыре раза У БОП забирало, и каждый раз ментам извиняться перед ним приходилось.
— Ты, Колян, сравнишь хрен с пальцем! — возмутился его собеседник. — Какого-то Киквидзона с карначом равняешь. Ты Вову Виноградова из Уникомбанка знаешь?
— Банкира-то? — засмеялся первый бандит. — Знаю, конечно. Два раза из его банка людям проценты вышибал!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Даосов нахлебался этой романтики до тошноты. А тут еще какие-то конкуренты объявились. То ли охотники за чужой прибылью, то ли вообще хотели у Даосова весь его бизнес оттяпать. Трудно было в происходящем разобраться. Весь романтический флер пропадает, когда о душе начинает думать как о товаре, а вокруг неизвестные силы суетятся, и главная цель этой суеты в том, чтобы помешать тебе. этот товар реализовывать. А суета вокруг него шла, Борис Романович это всей шкурой своей чувствовал.
Поэтому проснулся Борис Романович без особого настроения. И на работу ему идти не хотелось. Тем более что еще уе совсем ясно, дойдешь ли ты до своего рабочего места благополучно, или что-нибудь, как это зачастую бывает, случится.
Правда, выспался Борис Романович великолепно. То ли запретительные мантры свое воздействие оказали, то ли просто Бородуля за ночь не нашел вертолета или завалящей пожарной машины, но Даосову всю ночь никто не мешал. Хмуро оглядев себя в зеркало, Борис Романович умылся, побрился, почистил зубы и позавтракал. Это только замордованный начальством и окружающей действительностью советский служащий вскакивал поутру и в панике мчался на работу, боясь опоздать к началу рабочего дня. У Даосова было частное предприятие, а частная собственность развивает в человеке ба-а-а-льшое чувство собственного достоинства и осознание личной значимости. Но главное — позволяет не особенно торопиться по утрам на свое рабочее место.
Заперев за собой дверь в квартиру, Даосов направился к лестнице. Враждебные силы, если они и были, себя ничем не оказывали. В подъезде все было спокойно, и даже Бородуля засады на реинкарнатора этим утром не устроил.
Негромко насвистывая, Даосов принялся спускаться по лестнице. Навстречу ему поднималась девушка, жившая этажом выше. Девушка вела на поводке крупного розовомордо-го бультерьера, который при виде Бориса Романовича вздыбил короткую шерсть на загривке и неприятно оскалился. А скалиться бультерьеру было чем! Девушка наклонилась, успокаивая питомца и давая Даосову пройти. Бультерьер продолжал рычать и скалиться.
— Хорошая псина, — протянул Борис Романович, протискиваясь между девушкой и железными перилами. — Хорошая…
Бультерьера он знал не первый день и, называя его хорошим, грешил против истины. Бывший хулиган Федька Обмылок и в прежней жизни симпатий у населения микрорайона не вызывал. Трезвым его никто не видел, а напившись, Обмылок качал права по любому поводу, задирался на всех, кого считал достойным своего внимания, и ненормативная лексика у него была вместо родного языка. Так вот он и прорычал на людей свою недолгую жизнь, пока не отравился в компании таких же оболтусов метиловым спиртом. Собутыльников откачали,, а Федька по жадности своей выпил столько, что врачи в районной больнице лишь бессильно развели руками. Даосову эта душа досталась случайно и так же случайно была вселена Борисом Романовичем, согласно карме, в бультерьера. Заплатить-то за изменение кармы Обмылка никто не мог, а скорее всего и не хотел. После переселения в бультерьера душа Феди особых изменений не претерпела — он все так же хрипло облаивал любого прохожего, грызся с дворовыми собаками, на команды своей хозяйки особого внимания не обращал и жрал любую падаль, которую только находил во время выгуливаний. Видно было, что и в новой своей ипостаси Обмылок протянет не особенно долго.
День был солнечным, и у подъезда кружились несколько кошек, которые при виде Даосова испуганно порскнули в разные стороны, но одна — самая изодранная и наглая — долго бежала следом, укоризненно мяукая, и отстала лишь вблизи проезжей части, где можно было угодить под машину. Была она черной и с белыми подпалинами на мордочке и на лапках, но чья душа в нее вселилась. Борис Романович вспомнить никак не мог. Да и в самом деле, мыслимое ли это дело каждую прости-господи помнить?
Путь на работу шел мимо трехэтажной школы из красного кирпича. Около школы на асфальте ворковали голуби и кружились дети. Судя по поведению, дети не испытывали особого желания идти в школу, и Даосов всей своей широкой душой пожалел детвору. Тоскливо было в этот погожий день сидеть в классе и заучивать какой-нибудь закон Ньютона или спрягать что-нибудь.
Все-таки в солнечное утро настроение само собой улуч-. шается. В голову приходят хорошие и добрые мысли. Если, .конечно, Обмылок какой тебя с утра не облает или какому-нибудь Бородуле в голову очередная гениальная мысль не придет.
Нет, не к добру вспомнился ему Бородуля! Рядом с домом, где располагался офис ТОО «Мистерия жизни», прогуливались крепкие мордастые парни с короткими стрижками и низкими лбами, на которых выделялись глубокие толстые морщины. Мордовороты поглядывали по сторонам и сличали прохожих с имевшимися у них фотографиями. Но на этих фотографиях Даосов был в черном свитере, а сегодня он надел светлый летний костюм, да и прическа на фотографии у него была не в пример короче, чем в действительности. А мысль о том, что реинкарнатор, которого они так старательно пасли, мог сменить одежду или отрастить волосы, мордоворотам даже в голову не приходила. Некуда мыслям было приходить. Была у мордоворотов в мозгах только одна извилина, да и та спрямленная.
Поэтому Борис Романович без особой опаски постоял рядом с соглядатаями и даже послушал ленивые разговоры братков. Да и чего ему было бояться, если рядом по тротуару неторопливо разгуливали трое милиционеров, лениво поигрывая резиновыми дубинками, которые в народе уже метко прозвали демократизаторами и ускорителями перестройки.
— Он что, должник? — недоуменно спросил один из братков.
— Он хуже, — отозвался второй, который был поинфор-мированнее. — Он, Колян, такое может, Кио рядом с ним не стоял!
— Ну, ты удивил, — флегматично отозвался первый. — Наш Киквидзон похлеще всякого Кио будет. Его уже четыре раза У БОП забирало, и каждый раз ментам извиняться перед ним приходилось.
— Ты, Колян, сравнишь хрен с пальцем! — возмутился его собеседник. — Какого-то Киквидзона с карначом равняешь. Ты Вову Виноградова из Уникомбанка знаешь?
— Банкира-то? — засмеялся первый бандит. — Знаю, конечно. Два раза из его банка людям проценты вышибал!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78