— Мы же сейчас не в Сидоне.
— Вы будете кофе, сэр? — прервала их разговор официантка.
— А почему бы не попить кофе в моем номере в «Дорчестере»? — предложил Абдулла.
На целых полминуты Пэйган потеряла дар речи.
Тогда Абдулла произнес слово, которое не часто встречалось в его лексиконе:
— Пожалуйста, Пэйган!
— Почему бы и нет? — как бы со стороны услышала Пэйган свои собственные слова.
"Господи, куда я иду? — в отчаянии думала она, спускаясь по черной лестнице. — Я вдова.
Я уже сто лет не занималась любовью. Я привыкла только к Кристоферу. Я же не та девочка, которую он помнит. Его желание утихнет в тот же момент, как только он увидит меня без одежды.
Арабы относятся к женщинам как к обезьянам".
Все ее старые обиды проснулись. Она боялась нового унижения. И что всего хуже — унижения публичного.
— Только не пытайся передумать, ты, трусиха, — Абдулла уже протягивал к ней руки. Пэйган ощутила эротическое, призывное прикосновение его языка к своим губам. Она ослабела и прильнула к нему. — Пошли скорее отсюда, — прошептал он.
В дверях их остановил полицейский.
— К сожалению, господа, мы не можем никому позволить покинуть помещение клуба. Вернитесь, пожалуйста, и последите, чтобы леди держалась подальше от окон.
Они видели, как полицейский транспортер оттаскивает в сторону машины, припаркованные напротив клуба. На освободившейся стороне улицы полисмены болтали, стоя рядом с каретой «Скорой помощи».
— Что же нам делать? — воскликнула Пэйган, чуть не плача и в то же время чувствуя невероятное облегчение.
Абдулла повел Пэйган прочь от двери. Он прижал ее узкую бледную ладонь к щеке и покрыл поцелуями ее пальцы.
— Я ждал тебя годы, и я не позволю, чтобы какая-то ирландская бомба нам помешала.
— Абди, не дури. Нам некуда идти. Вся эта история продлится долго, несколько часов.
Он еще крепче прижал ее руку к губам.
— Поднимайся по женской лестнице, — произнес он. — Я буду ждать тебя наверху, в бильярдной.
В биллиардной, на самом верхнем этаже клуба, было тихо, как в соборе. На окнах здесь висели плотные зеленые занавески, изолирующие бильярдную от остального мира. Пэйган обвела взглядом блестящие доски паркета, узкую кожаную скамью, загибающуюся по периметру комнаты, бильярдные столы, чуть большие по размерам, чем столы для пула, — гладкие, из тяжелой стали с зеленым покрытием.
— Абди, — прошептала она, — не на столе же!
Он закрыл дверь и, притянув Пэйган к себе, поцеловал. Он целовал ее медленно и нежно, осторожно подвигая в сторону столов. И вдруг Пэйган ощутила, как в ее бедра врезается холодный стальной выступ.
Абдулла снял с нее платье, нежно целуя каждый участок обнажившегося тела, пока Пэйган не осталась в простой атласной комбинации.
Тогда он поднял ее на руки и осторожно уложил на стол. Она почувствовала одновременно жар и холод. Нежные, неспешные поцелуи ощущались ею сначала на ключице, потом на нежной коже предплечья. Когда его губы касались ее кожи, она думала: «Я вся свечусь, как солнце, восходящее над Альпами, когда на верхушки гор вдруг проливается нежный розовый свет, а потом медленно спускается к долинам». Неожиданно она поняла; что прошли годы с тех пор, как она ощущала свое тело таким живым.
Рубашка Пэйган соскользнула вниз, а Абдулла уже целовал ее грудь, потом спустился ниже. Пэйган неожиданно вспомнила темный бархат лошадиного носа и ту стихию опасности и разрушения, которая таилась в животном. Кончик языка Абдуллы меж тем коснулся ее пупка, и Пэйган почувствовала его горячее дыхание внизу живота.
Потом он, вновь потянувшись вверх, поцеловал ее в рот, и холодные пуговицы его френча отпечатались на ее обнаженном теле.
— А вдруг мы испортим стол?
— Значит, стол будет испорчен. — Он начал расстегивать ремень.
— Абди, умоляю тебя, вдруг кто-нибудь войдет?
— Не войдет, ведь дверь заперта.
Он медленно разделся и вновь склонился над столом, покрывая поцелуями ее всю, пока Пэйган не застонала от наслаждения. Она уже забыла и о своей наготе, и о холодной стали стола и лишь прислушивалась к тому, как поднимается из самой глубины естества теплая волна. Темные глубокие глаза Абдуллы заглянули в светлые глаза Пэйган, а пухлые губы в который уже раз потянулись к ее телу. Потом он выпрямился, губы его улыбались, в глазах плясали огоньки. Пэйган попыталась поцеловать его, но он отклонил назад голову. Засмеявшись, они обвились вокруг друг друга, как змеи, и слились в любовном объятии.
Всем нутром ощущая желание и нежность, исходящие от тела партнера, Пэйган вдруг почувствовала себя совершенно уверенно. Уютная дружба, связывающая их еще с тех пор, как оба были подростками, переросла теперь в настоящую близость. Пальцы Абдуллы так же нежно скользили по ее телу, как за мгновение до этого его губы.
И вот уже он целовал арки ее каштановых бровей, изящный изгиб носа, длинную линию ее скул.
И вновь грудь. «Да ему понадобится целый день, чтобы узнать мое тело», — думала Пэйган, вибрируя от наслаждения.
Когда он опустил руку под ее белые хлопковые трусики, она от всей души пожалела, что это не роскошное, в кружевах, белье от Кетьюрн Браун.
И опять она ощутила себя ранимой и беззащитной, и вновь волна поцелуев покрыла все ее тело.
Потом она уже не чувствовала ничего, кроме безграничного наслаждения и его губ, прильнувших к ее плоти так, будто он пил из нее, Абдулла опять привел Пэйган на грань оргазма и впился губами в ее рот. Потом стал проникать миллиметр за миллиметром в ее плоть. Эта намеренная медлительность будто перенесла Пэйган в чудесный сон. Когда они впервые встретились, Пэйган пыталась себе представить, что это такое — заниматься любовью с Абдуллой. После того решительного отказа, когда она была еще девочкой, Пэйган никогда не позволяла себе сожалеть об утраченном и даже не допускала мысли, что есть о чем сожалеть. Но она никогда не могла себе представить ничего подобного.
— Открой глаза, Пэйган, — выдохнул он. Она взглянула на него, ощутила, что он весь уже пропитан ее запахом, в этот момент он сделал решительное движение, и она буквально взлетела вверх на огромной морской волне. Она тихо вскрикнула. Это был пик наслаждения. Абдулла еще крепче прижал ее к себе.
Она уже не вскрикивала, а спокойно лежала у него на руках, безмолвно подставляя поцелуям свои тонкие губы. Абдулла подумал, что мог бы еще раз вызвать у нее оргазм, но потом решил подождать, пока лучше узнает это изящное длинное тело. Покрывая ее лицо нежными поцелуями, он отдался собственному наслаждению. Он прекрасно понимал, что с легкостью мог бы закрепить свою сексуальную власть над робкой Пэйган, но он хотел, чтобы она полюбила его и шла к нему с доверием. Позже он покажет ей, как надо его ласкать, обучив Пэйган, как когда-то учили его, искусству любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
— Вы будете кофе, сэр? — прервала их разговор официантка.
— А почему бы не попить кофе в моем номере в «Дорчестере»? — предложил Абдулла.
На целых полминуты Пэйган потеряла дар речи.
Тогда Абдулла произнес слово, которое не часто встречалось в его лексиконе:
— Пожалуйста, Пэйган!
— Почему бы и нет? — как бы со стороны услышала Пэйган свои собственные слова.
"Господи, куда я иду? — в отчаянии думала она, спускаясь по черной лестнице. — Я вдова.
Я уже сто лет не занималась любовью. Я привыкла только к Кристоферу. Я же не та девочка, которую он помнит. Его желание утихнет в тот же момент, как только он увидит меня без одежды.
Арабы относятся к женщинам как к обезьянам".
Все ее старые обиды проснулись. Она боялась нового унижения. И что всего хуже — унижения публичного.
— Только не пытайся передумать, ты, трусиха, — Абдулла уже протягивал к ней руки. Пэйган ощутила эротическое, призывное прикосновение его языка к своим губам. Она ослабела и прильнула к нему. — Пошли скорее отсюда, — прошептал он.
В дверях их остановил полицейский.
— К сожалению, господа, мы не можем никому позволить покинуть помещение клуба. Вернитесь, пожалуйста, и последите, чтобы леди держалась подальше от окон.
Они видели, как полицейский транспортер оттаскивает в сторону машины, припаркованные напротив клуба. На освободившейся стороне улицы полисмены болтали, стоя рядом с каретой «Скорой помощи».
— Что же нам делать? — воскликнула Пэйган, чуть не плача и в то же время чувствуя невероятное облегчение.
Абдулла повел Пэйган прочь от двери. Он прижал ее узкую бледную ладонь к щеке и покрыл поцелуями ее пальцы.
— Я ждал тебя годы, и я не позволю, чтобы какая-то ирландская бомба нам помешала.
— Абди, не дури. Нам некуда идти. Вся эта история продлится долго, несколько часов.
Он еще крепче прижал ее руку к губам.
— Поднимайся по женской лестнице, — произнес он. — Я буду ждать тебя наверху, в бильярдной.
В биллиардной, на самом верхнем этаже клуба, было тихо, как в соборе. На окнах здесь висели плотные зеленые занавески, изолирующие бильярдную от остального мира. Пэйган обвела взглядом блестящие доски паркета, узкую кожаную скамью, загибающуюся по периметру комнаты, бильярдные столы, чуть большие по размерам, чем столы для пула, — гладкие, из тяжелой стали с зеленым покрытием.
— Абди, — прошептала она, — не на столе же!
Он закрыл дверь и, притянув Пэйган к себе, поцеловал. Он целовал ее медленно и нежно, осторожно подвигая в сторону столов. И вдруг Пэйган ощутила, как в ее бедра врезается холодный стальной выступ.
Абдулла снял с нее платье, нежно целуя каждый участок обнажившегося тела, пока Пэйган не осталась в простой атласной комбинации.
Тогда он поднял ее на руки и осторожно уложил на стол. Она почувствовала одновременно жар и холод. Нежные, неспешные поцелуи ощущались ею сначала на ключице, потом на нежной коже предплечья. Когда его губы касались ее кожи, она думала: «Я вся свечусь, как солнце, восходящее над Альпами, когда на верхушки гор вдруг проливается нежный розовый свет, а потом медленно спускается к долинам». Неожиданно она поняла; что прошли годы с тех пор, как она ощущала свое тело таким живым.
Рубашка Пэйган соскользнула вниз, а Абдулла уже целовал ее грудь, потом спустился ниже. Пэйган неожиданно вспомнила темный бархат лошадиного носа и ту стихию опасности и разрушения, которая таилась в животном. Кончик языка Абдуллы меж тем коснулся ее пупка, и Пэйган почувствовала его горячее дыхание внизу живота.
Потом он, вновь потянувшись вверх, поцеловал ее в рот, и холодные пуговицы его френча отпечатались на ее обнаженном теле.
— А вдруг мы испортим стол?
— Значит, стол будет испорчен. — Он начал расстегивать ремень.
— Абди, умоляю тебя, вдруг кто-нибудь войдет?
— Не войдет, ведь дверь заперта.
Он медленно разделся и вновь склонился над столом, покрывая поцелуями ее всю, пока Пэйган не застонала от наслаждения. Она уже забыла и о своей наготе, и о холодной стали стола и лишь прислушивалась к тому, как поднимается из самой глубины естества теплая волна. Темные глубокие глаза Абдуллы заглянули в светлые глаза Пэйган, а пухлые губы в который уже раз потянулись к ее телу. Потом он выпрямился, губы его улыбались, в глазах плясали огоньки. Пэйган попыталась поцеловать его, но он отклонил назад голову. Засмеявшись, они обвились вокруг друг друга, как змеи, и слились в любовном объятии.
Всем нутром ощущая желание и нежность, исходящие от тела партнера, Пэйган вдруг почувствовала себя совершенно уверенно. Уютная дружба, связывающая их еще с тех пор, как оба были подростками, переросла теперь в настоящую близость. Пальцы Абдуллы так же нежно скользили по ее телу, как за мгновение до этого его губы.
И вот уже он целовал арки ее каштановых бровей, изящный изгиб носа, длинную линию ее скул.
И вновь грудь. «Да ему понадобится целый день, чтобы узнать мое тело», — думала Пэйган, вибрируя от наслаждения.
Когда он опустил руку под ее белые хлопковые трусики, она от всей души пожалела, что это не роскошное, в кружевах, белье от Кетьюрн Браун.
И опять она ощутила себя ранимой и беззащитной, и вновь волна поцелуев покрыла все ее тело.
Потом она уже не чувствовала ничего, кроме безграничного наслаждения и его губ, прильнувших к ее плоти так, будто он пил из нее, Абдулла опять привел Пэйган на грань оргазма и впился губами в ее рот. Потом стал проникать миллиметр за миллиметром в ее плоть. Эта намеренная медлительность будто перенесла Пэйган в чудесный сон. Когда они впервые встретились, Пэйган пыталась себе представить, что это такое — заниматься любовью с Абдуллой. После того решительного отказа, когда она была еще девочкой, Пэйган никогда не позволяла себе сожалеть об утраченном и даже не допускала мысли, что есть о чем сожалеть. Но она никогда не могла себе представить ничего подобного.
— Открой глаза, Пэйган, — выдохнул он. Она взглянула на него, ощутила, что он весь уже пропитан ее запахом, в этот момент он сделал решительное движение, и она буквально взлетела вверх на огромной морской волне. Она тихо вскрикнула. Это был пик наслаждения. Абдулла еще крепче прижал ее к себе.
Она уже не вскрикивала, а спокойно лежала у него на руках, безмолвно подставляя поцелуям свои тонкие губы. Абдулла подумал, что мог бы еще раз вызвать у нее оргазм, но потом решил подождать, пока лучше узнает это изящное длинное тело. Покрывая ее лицо нежными поцелуями, он отдался собственному наслаждению. Он прекрасно понимал, что с легкостью мог бы закрепить свою сексуальную власть над робкой Пэйган, но он хотел, чтобы она полюбила его и шла к нему с доверием. Позже он покажет ей, как надо его ласкать, обучив Пэйган, как когда-то учили его, искусству любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76