– Этого я, безусловно, не знал, – мрачно согласился Бен.
– Что ж, я прошла его маленький тест, – беспечно отмахнулась Кэсси. – Его это не убедит, но по крайней мере заставит задуматься. Так что в конечном счете дело того стоило.
– А каков конечный счет, Кэсси? – с горечью спросил Бен. – Это вы можете мне сказать?
Она отвернулась, ее оживление угасло.
– Я же вам говорила, я не умею заглядывать в будущее.
– Но в свое вы заглянули. Вы знаете… свою судьбу.
– Это совсем другое дело.
– Неужели? Вы можете мне сказать, что ваша судьба не связана с этим расследованием?
Ее тонкий профиль не дрогнул, выражение лица осталось непроницаемым. Она упорно смотрела только на огонь. Когда Кэсси заговорила, голос ее прозвучал совершенно спокойно:
– Я ничего не могу вам сказать о своей судьбе.
– Почему?
– Потому что это моя судьба. Если я расскажу, это может ускорить наступление того, что я видела.
– А если наоборот? Если именно замалчивание ускорит роковую развязку? Вы уверены, что это не так?
– Уверена.
– Но тогда…
– Мне пришлось делать выбор, Бен. Что-то предпринять, чтобы избежать того, что я видела, или ничего не предпринимать. Я решила действовать. Я пробежала три тысячи миль. И, убегая, стараясь изменить предопределенный ход событий, я попала в ту самую ситуацию, от которой так старалась убежать. – Она повернула голову и наконец посмотрела прямо ему в глаза. Легкая улыбка снова появилась у нее на губах. – Я решила, что больше не буду ничего предпринимать.
– Вы уже кое-что предприняли, когда решили нам помочь.
– Нет. Я просто поплыла по течению. Я здесь. Предложить свою помощь – это самый очевидный, самый естественный шаг. Я не пытаюсь изменить свою судьбу. Я просто исполняю свой долг.
– Вы видели свою смерть, так?
– Нет.
Он нахмурился:
– Вы меня обманываете.
– Нет, не обманываю. Я не видела своей смерти.
– Тогда что же вы…
– Бен, я не хочу об этом говорить. Ни вам, ни мне это на пользу не пойдет. Прошу вас, перестаньте себя винить за то, что уговорили меня помочь. Договорились?
– А что, это так заметно?
Кэсси немного удивилась вопросу.
– Для меня – да. Может, поговорим о чем-нибудь другом?
Он согласно кивнул:
– Ладно. Я хочу кое о чем спросить. Когда вы взяли меня за руку во дворе, вам удалось проникнуть в мои мысли?
– Нет.
– Значит, в тот первый раз… вам не удалось не потому, что вы устали?
– Нет, дело было не в этом. Я не могу читать ваши мысли.
Он прищурился, внимательно глядя на нее.
– Что это значит?
Кэсси помедлила.
– Вряд ли вам придется по душе этот разговор.
– Почему нет?
– Потому что… я по опыту знаю, что, когда люди так закрыты, это не случайно. Они хотят себя защитить. Не пускать других людей к себе в душу. Всеми силами скрывать… свою внутреннюю сущность.
– Вы хотите сказать, что это не случайно? – допытывался Бен.
– Да, наверное… Делаете ли вы это сознательно? Скорее всего, нет. Бен, я не пытаюсь вас в чем-то обвинять. У нас у всех есть свои защитные механизмы.
Кэсси смотрела на него, слегка хмурясь, чувствуя, что задела больной нерв, и не зная, стоит ли развивать свою мысль дальше. Но какой-то необъяснимый огонек в его глазах заставил ее продолжить.
– Большинство из нас с самого детства привыкает скрывать свои мысли, чувства, иногда – поступки, маскироваться от чужого взгляда, и только самые близкие к нам люди это понимают. Такова человеческая природа. Но некоторые люди по той или иной причине не способны скрывать или маскировать то, что есть. То ли внутренняя боль слишком велика, то ли все дело в самой личности. Если человек наделен особой впечатлительностью и способностью сопереживать… Он чувствует так глубоко и остро, что оказывается совершенно беззащитным. И тогда разум, если он достаточно силен, выстраивает стены, чтобы защитить себя. – Кэсси устало покачала головой: – Эти стены обычно остаются незамеченными. Их могут почувствовать только самые близкие.
– Или какой-нибудь экстрасенс, случайно встретившийся на пути, – вставил Бен.
– Экстрасенсы видят то, что скрыто под наружностью человека.
– А под моей наружностью… скрыта стена?
– Вас это смущает?
– А разве не должно смущать?
Кэсси задумалась:
– Стена появилась не случайно, Бен. Тому была веская причина. Если вы когда-нибудь перестанете в ней нуждаться, она исчезнет.
– Понятно, – со вздохом сказал Бен. Кэсси почувствовала, что ей так и не удалось его приободрить, но она не знала, что еще сказать. Бен пристально посмотрел на нее.
– Полагаю, мне следует благодарить судьбу. Если бы не мои стены, вы бы по-прежнему избегали встречаться со мной взглядом и делали все от вас зависящее, чтобы до меня не дотронуться.
– Да, наверное, – кивнула она. – Ваши стены означают, что я не должна выбиваться из сил, удерживая на месте свои собственные. Для меня это желанная передышка. Приятно общаться с человеком, когда знаешь, что не нужно прислушиваться к нему шестым чувством. До сих пор у меня было всего три таких приятных знакомства: вы, Эбби… и Макс.
– Вы не слышите мыслей Эбби?
– Нет.
– Вот уж никогда бы не подумал, что она тоже нуждается в стенах, – задумчиво протянул он. Кэсси ответила легкой улыбкой.
– Это лишь доказывает, что возведенные ею стены хорошо делают свое дело.
– Да, скорее всего. – Он в нерешительности помолчал, но все-таки заставил себя сказать: – Мне, пожалуй, следует попрощаться и дать вам возможность вернуться к разбору тетушкиных бумаг.
Даже не проникая в его мысли, Кэсси поняла, что ему совсем не хочется уходить. Совсем недавно одиночество было для нее желанной целью, но сейчас ей совсем не хотелось в него погружаться. Кэсси вдруг почувствовала странное волнение, но, когда она заговорила, голос ее остался обычным спокойным и ровным:
– Если у вас нет других планов, то оставайтесь с нами обедать. Я сварила большую кастрюлю супа, и нам с Максом вдвоем с ним не справиться. Вы могли бы остаться и помочь нам его прикончить.
В наступившем молчании оба расслышали усиливающийся за окном вой ветра; по окнам вдруг забарабанил мокрый снег вперемешку с дождем.
– Как раз подходящая погода для супа, – заметил Бен. – Чем я могу помочь?
* * *
Даже сквозь вой приближающейся непогоды он пробирался крадучись, ни на минуту не забывая об остром слухе пса. Инстинкт подсказывал ему, что надо держать дистанцию, но ему хотелось подобраться поближе, хотелось заглянуть внутрь.
Там так уютно. Жаркий огонь в камине. Яркий свет и мирная домашняя обстановка заставляли еще острее почувствовать свое одиночество. Тихие голоса мирно беседующих людей. Им хорошо друг с другом, их речь словно замедляется, в голосах слышатся нотки желания.
Они не замечали его зоркого взгляда.
Он стоял снаружи, подняв воротник и низко надвинув шляпу, чтобы защититься от хлещущего в лицо мокрого снега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89