И уж совсем вряд ли заказал бы ее убийство Косте Бородинскому.
Так что к моменту прибытия в морг мозги у меня просто заплелись в косичку. И разговор с экспертом еще более эту косичку запутал.
Доктор Стеценко в наброшенном на плечи ватнике встречал меня у входа в бюро, видимо, высмотрев меня со своего третьего этажа. Он проводил меня в один из экспертных кабинетов, как и прочие, увешанный фотографиями разнообразных трупов и всякими смешными картинками. Самая смешная картинка висела над рабочим столом: сидящая за компьютером толстая мышь возит по коврику лысым замученным человечком.
На этого человечка был слегка похож и сам владелец кабинета; наверное, поэтому картинка и появилась у него над компьютером. Он любезно предложил мне чаю и подвинул ко мне заранее приготовленную копию заключения экспертизы по трупу Марины Нагорной. От чаю я отказалась, поставила доктора в известность о том, что заключение экспертизы мною читано-перечитано, и попросила его ответить на вопросы. Грустный доктор согласился, присел рядом, прямо на фоне забавной картинки с мышью, и все время смешил меня своим сходством с человечком на коврике.
Из беседы я вынесла следующее. Да, действительно, у Нагорной имелось огнестрельное ранение головы, причиненное с неблизкого расстояния, входная рана располагалась в лобной части, ранение слепое, пуля была извлечена из черепа при вскрытии и отправлена в Центральную пулегильзотеку; пуля калибра 5,6 миллиметров.
— К какому оружию такой калибр подходит? — уточнила я, разглядывая фотографию пули в приложении к копии заключения.
— К пистолету Марголина, например.
— А еще?
— К мелкокалиберной винтовке. ТОЗ-8 или ТОЗ-16.
— Скажите, а как вы дистанцию определили? — спросила я грустного доктора, решив, что поскольку его имя-отчество я не запомнила, он будет проходить у меня под этим кодовым названием.
Доктор склонился над заключением экспертизы, перелистав его, нашел таблицы с перечнем повреждающих факторов выстрела и забормотал что-то о распределении вокруг входного отверстия продуктов сгорания пороха — копоти и порошинок, о соотношении калибра ствола оружия и огнестрельного снаряда, и в конце концов сообщил:
— В общем, все перечисленные признаки дали мне дистанцию не менее восьмидесяти метров. Кроме того, установив дистанцию, я на макете выполнил визирование и установил, что в момент причинения ранения потерпевшая сидела, а раневой канал проходил спереди назад сверху вниз.
— Что?! — я собиралась попенять грустному доктору, что он не приложил к первому экземпляру заключения свои хитрые таблицы, а держал их у себя, пардон, под задницей, пока я не пришла и не спросила, но услышав про сидячую позу, забыла про свои претензии.
— Скажите, доктор, а как вы себе представляете момент выстрела? Где сидела потерпевшая, что ее сумели поразить с расстояния восемьдесят метров? — спросила я, переведя дух.
— Но это уже не в моей компетенции, — еле слышно пробормотал доктор. — Это уже следствие должно устанавливать…
— А все же? — не отставала я.
— Например, за рулем кабриолета, — прошептал доктор.
— Теоретически возможно, но вряд ли. А еще варианты?
Доктор напрягся.
— На пленэре, — предположил он. — Пикник или рыбалка. А что, вот у меня зимой был случай…
Он слегка оживился и в деталях рассказал мне про пожилого любителя подледного лова, который удил на льду Финского залива неподалеку от Кронштадта; сидел себе старичок в ушанке в ряд с другими рыбаками, а когда стали сворачиваться, его позвали — не откликается, тронули за плечо, а он и повалился. Испуганные рыбаки решили, что у деда сердечный приступ, и на себе поволокли его к берегу, волокли почти два километра, на берегу вызвали «скорую», отправили в больницу, где выяснилось, что старик уже пару часов как мертв и не от чего-нибудь, а от огнестрельного ранения головы. Пуля застряла в черепе и была извлечена при вскрытии — сорок пятого калибра. Но связи старого рыболова с мафией искать не пришлось; выяснилось, что в тот день в воинской части, расположенной под Кронштадтом, проходили стрельбы, на которых использовались как раз автоматы сорок пятого калибра. От огневого рубежа до точки, где сидел дед над своей лункой, оказалось две тысячи триста метров; а если учесть, что дальность полета автоматной пули составляет 2-3 километра, то понятно, почему ранение оказалось слепым, и пуля, пробив сначала плотную шапку, а затем теменную кость, причинила не сквозное, а слепое ранение: была на излете…
Но я слабо представляла себе, как мадам Нагорная исчезает из ресторана вместе с мужем, чтобы в неурочное время отправиться на пленэр с корзинкой для пикника и получить пулю в лоб.
Однако больше доктор так ничего и не придумал. Зато я, вспомнив, что происшествие случилось летом, а окна ресторана, скорее всего, были открыты нараспашку, решила поискать место, откуда стреляли, на чердаке дома, стоящего на другом берегу канала. К тому же мне смутно помнилось, что первый этаж дома занимает отделение милиции. Кажется, за Костей Барракудой охотились бойцы именно из этого отделения.
Глава 10
На следующий день Кораблев заехал за мной домой, и мы отправились к ресторану «Смарагд», куда к десяти часам должны были прибыть водолазы. По дороге Кораблев гундел беспрестанно, пилил меня за то, что я заставила его ждать четыре минуты, выйдя из дома не в полдесятого, как договаривались, а в девять тридцать четыре, и что, садясь в машину, не отряхнула ноги от снега. А когда мы доехали до места, и я вышла из машины, он заметил на сиденье перышко, выпавшее из моего финского пуховика, и устроил форменную истерику, как будто нашел на обивке не пушинку, а ведро слоновьего помета.
Правда, он быстро успокоился и предложил мне купить у него комплект дверей для трехкомнатной квартиры.
— Спасибо, конечно, Леня, но я не собираюсь двери менять.
— Да ладно, бросьте вы! Хорошие двери, качественные. Плюс балконная дверь.
— Да у меня балкона нету.
— Фигня какая! Про запас будет, а там и балкон появится.
Убедившись, однако, что покупать у него двери я не собираюсь, он стал выяснять все про нашу секретаршу Зою.
— Леня, у нее вообще однокомнатная квартира, — посмеялась я, но он не унимался. Между прочим, было похоже, что он запал на Зою и намеревается приступить к обольщению. Ну и слава Богу, подумала я, Зоя хоть отвлечется и не так болезненно воспримет разрыв с Горчаковым. А то, что разрыв неизбежен, похоже, поняла уже не только я. Правда, крутить роман с Кораблевым может только женщина с очень устойчивой психикой, но наша Зоя закалена отношениями с Горчаковым, ей теперь все нипочем.
Однако пора было работать, поэтому пришлось переключить внимание Кораблева на насущные проблемы уголовного дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Так что к моменту прибытия в морг мозги у меня просто заплелись в косичку. И разговор с экспертом еще более эту косичку запутал.
Доктор Стеценко в наброшенном на плечи ватнике встречал меня у входа в бюро, видимо, высмотрев меня со своего третьего этажа. Он проводил меня в один из экспертных кабинетов, как и прочие, увешанный фотографиями разнообразных трупов и всякими смешными картинками. Самая смешная картинка висела над рабочим столом: сидящая за компьютером толстая мышь возит по коврику лысым замученным человечком.
На этого человечка был слегка похож и сам владелец кабинета; наверное, поэтому картинка и появилась у него над компьютером. Он любезно предложил мне чаю и подвинул ко мне заранее приготовленную копию заключения экспертизы по трупу Марины Нагорной. От чаю я отказалась, поставила доктора в известность о том, что заключение экспертизы мною читано-перечитано, и попросила его ответить на вопросы. Грустный доктор согласился, присел рядом, прямо на фоне забавной картинки с мышью, и все время смешил меня своим сходством с человечком на коврике.
Из беседы я вынесла следующее. Да, действительно, у Нагорной имелось огнестрельное ранение головы, причиненное с неблизкого расстояния, входная рана располагалась в лобной части, ранение слепое, пуля была извлечена из черепа при вскрытии и отправлена в Центральную пулегильзотеку; пуля калибра 5,6 миллиметров.
— К какому оружию такой калибр подходит? — уточнила я, разглядывая фотографию пули в приложении к копии заключения.
— К пистолету Марголина, например.
— А еще?
— К мелкокалиберной винтовке. ТОЗ-8 или ТОЗ-16.
— Скажите, а как вы дистанцию определили? — спросила я грустного доктора, решив, что поскольку его имя-отчество я не запомнила, он будет проходить у меня под этим кодовым названием.
Доктор склонился над заключением экспертизы, перелистав его, нашел таблицы с перечнем повреждающих факторов выстрела и забормотал что-то о распределении вокруг входного отверстия продуктов сгорания пороха — копоти и порошинок, о соотношении калибра ствола оружия и огнестрельного снаряда, и в конце концов сообщил:
— В общем, все перечисленные признаки дали мне дистанцию не менее восьмидесяти метров. Кроме того, установив дистанцию, я на макете выполнил визирование и установил, что в момент причинения ранения потерпевшая сидела, а раневой канал проходил спереди назад сверху вниз.
— Что?! — я собиралась попенять грустному доктору, что он не приложил к первому экземпляру заключения свои хитрые таблицы, а держал их у себя, пардон, под задницей, пока я не пришла и не спросила, но услышав про сидячую позу, забыла про свои претензии.
— Скажите, доктор, а как вы себе представляете момент выстрела? Где сидела потерпевшая, что ее сумели поразить с расстояния восемьдесят метров? — спросила я, переведя дух.
— Но это уже не в моей компетенции, — еле слышно пробормотал доктор. — Это уже следствие должно устанавливать…
— А все же? — не отставала я.
— Например, за рулем кабриолета, — прошептал доктор.
— Теоретически возможно, но вряд ли. А еще варианты?
Доктор напрягся.
— На пленэре, — предположил он. — Пикник или рыбалка. А что, вот у меня зимой был случай…
Он слегка оживился и в деталях рассказал мне про пожилого любителя подледного лова, который удил на льду Финского залива неподалеку от Кронштадта; сидел себе старичок в ушанке в ряд с другими рыбаками, а когда стали сворачиваться, его позвали — не откликается, тронули за плечо, а он и повалился. Испуганные рыбаки решили, что у деда сердечный приступ, и на себе поволокли его к берегу, волокли почти два километра, на берегу вызвали «скорую», отправили в больницу, где выяснилось, что старик уже пару часов как мертв и не от чего-нибудь, а от огнестрельного ранения головы. Пуля застряла в черепе и была извлечена при вскрытии — сорок пятого калибра. Но связи старого рыболова с мафией искать не пришлось; выяснилось, что в тот день в воинской части, расположенной под Кронштадтом, проходили стрельбы, на которых использовались как раз автоматы сорок пятого калибра. От огневого рубежа до точки, где сидел дед над своей лункой, оказалось две тысячи триста метров; а если учесть, что дальность полета автоматной пули составляет 2-3 километра, то понятно, почему ранение оказалось слепым, и пуля, пробив сначала плотную шапку, а затем теменную кость, причинила не сквозное, а слепое ранение: была на излете…
Но я слабо представляла себе, как мадам Нагорная исчезает из ресторана вместе с мужем, чтобы в неурочное время отправиться на пленэр с корзинкой для пикника и получить пулю в лоб.
Однако больше доктор так ничего и не придумал. Зато я, вспомнив, что происшествие случилось летом, а окна ресторана, скорее всего, были открыты нараспашку, решила поискать место, откуда стреляли, на чердаке дома, стоящего на другом берегу канала. К тому же мне смутно помнилось, что первый этаж дома занимает отделение милиции. Кажется, за Костей Барракудой охотились бойцы именно из этого отделения.
Глава 10
На следующий день Кораблев заехал за мной домой, и мы отправились к ресторану «Смарагд», куда к десяти часам должны были прибыть водолазы. По дороге Кораблев гундел беспрестанно, пилил меня за то, что я заставила его ждать четыре минуты, выйдя из дома не в полдесятого, как договаривались, а в девять тридцать четыре, и что, садясь в машину, не отряхнула ноги от снега. А когда мы доехали до места, и я вышла из машины, он заметил на сиденье перышко, выпавшее из моего финского пуховика, и устроил форменную истерику, как будто нашел на обивке не пушинку, а ведро слоновьего помета.
Правда, он быстро успокоился и предложил мне купить у него комплект дверей для трехкомнатной квартиры.
— Спасибо, конечно, Леня, но я не собираюсь двери менять.
— Да ладно, бросьте вы! Хорошие двери, качественные. Плюс балконная дверь.
— Да у меня балкона нету.
— Фигня какая! Про запас будет, а там и балкон появится.
Убедившись, однако, что покупать у него двери я не собираюсь, он стал выяснять все про нашу секретаршу Зою.
— Леня, у нее вообще однокомнатная квартира, — посмеялась я, но он не унимался. Между прочим, было похоже, что он запал на Зою и намеревается приступить к обольщению. Ну и слава Богу, подумала я, Зоя хоть отвлечется и не так болезненно воспримет разрыв с Горчаковым. А то, что разрыв неизбежен, похоже, поняла уже не только я. Правда, крутить роман с Кораблевым может только женщина с очень устойчивой психикой, но наша Зоя закалена отношениями с Горчаковым, ей теперь все нипочем.
Однако пора было работать, поэтому пришлось переключить внимание Кораблева на насущные проблемы уголовного дела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54