Вы уж не обижайтесь, если он о чем спрашивать вас будет. Служба такая,
— Конечно, — согласился Виталий. — Я понимаю. А потом к нему подошел один из парней и негромко сказал;
— Слышь, Виталий. Выйди на крыльцо, покури.
— Это почему?
— Поговорить с тобой хотят. — Парень усмехнулся. — Да ты не боись. Это он так, бдительность выказывает.
Так они с Пенкиным оказались одни на крыльце. И Виталий отметил про себя, что лейтенант проявил неплохую находчивость.
— Для начала, Григорий, посмотри мое удостоверение, — сказал Виталий.
Тот молча взял удостоверение и наклонился к освещенному окну рядом с крыльцом, потом вернул его и серьезно сказал:
— Слушаю вас, товарищ старший лейтенант. Виталий коротко ввел его в курс дела. И в заключение сказал:
— … Значит, завтра с утра дежурите у заправочной. Обычная проверка документов. У них, конечно, будет все в порядке. Хорошо бы проверить документы у обоих. Запомните все данные. Вот вам на всякий случай фотороботы, они помогут узнать этих деятелей. Об их приезде сразу известите меня, Я буду у Терентия Фомича. Больным скажусь,
— Слушаюсь.
— Это не все. Главное — организовать их задержание. Ночью. Они, как всегда, ночевать останутся. Доложите начальнику райотдела, он знает о моем приезде, Операция по задержанию поручается ему. Предупредите: водитель — особо опасный преступник. За ним убийство.
— Слушаюсь.
— Погоди, еще не все. Задержанных немедленно доставить в Москву. На Петровку. К полковнику Цветкову. Он в курсе дела. Вот теперь все.
— Слушаюсь, — все так же напряженно в третий раз повторил очень серьезный Пенкин.
Он впервые участвовал в такой сложной и ответственной операции, поэтому сейчас, естественно, волновался и боялся выдать свое волнение. От этого Пенкин был так краток: ему казалось, что слово «слушаюсь» он говорит как надо, спокойно и твердо, а за то, как произнесет другие слова, он сейчас поручиться бы не мог.
Они вернулись в комнату, где играла музыка. А лотом Лиля поставила на проигрыватель новую пластинку Высоцкого, которую она берегла и не хотела ставить с самого начала.
Высоцкий пел и пел, одна песня сменяла другую, он пел о неловкой, трудной, неуютной жизни, о надорванном сердце, о любви далекой, желанной и святой. И все вокруг затихли.
… Проснулся Виталий, когда за окном уже было светло. Он посмотрел на часы. Восемь. В доме было тихо. Он поднялся с постели, привычно быстро оделся и вышел в прихожую. В большой комнате на столе лежала записка: «Виталий, я ушла на ферму. Папа спит. Завтрак в кухне на столе, ешьте. Электрический чайник вскипятите. Привет. Галя».
Ну, что ж. Завтракать так завтракать. Ему все равно спешить некуда. Следовало ждать сигнала от лейтенанта Пенкина.
Лениво, тягуче потянулось время. Виталий сидел у окна большой комнаты и рассеянно наблюдал за улицей и избами напротив.
Вскоре за спиной Виталия раздалось шарканье, кашель и в комнате появился худенький Терентий Фомич в старых брюках и рубахе навыпуск, босой, всклокоченный, с седыми лохматыми бровями. Внешностью своей он напомнил Виталию доброго лесного гнома, не хватало широкой шляпы, палки и белки на плече.
— О-хо-хо… — потянулся Терентий Фомич. — Поел уже?
— Спасибо, поел. Я с вами рассчитаюсь, Терентий Фомич.
— Да ладно тебе… — Он опустился на стул. — Богаче мы будем от твоих рублей, думаешь? Хороший был бы человек, вот главное. А такому человеку не то, чтоб помочь, а дружбу к нему проявить надо, я так полагаю. А уж я людей-во как вижу. Насквозь. И тебя тоже, не думай, враз определил. Зря, что ли, столько годов свет копчу? Вся смысла нашей жизни, я тебе скажу, это друг дружке добро оказывать, помощь какую ни то, чтобы легче было людям с жизнью справляться. Вот такая, понимаешь, у меня линия. И потому мне твои рубли ни к чему. Одна обида. Понял ты меня аль нет?
— Понял. — Виталий улыбнулся. — У меня у самого такая линия,
— Во-во. Я ж вижу, — удовлетворенно констатировал Терентий Фомич и поднялся со стула. — Ну, а та-перина соберу себе чего поесть, — объявил он. — И Алдану вот тоже надо.
Он повозился в кухне, вышел во двор и кликнул Алдана. А вскоре снова заглянул в комнату в своей неизменной черной телогрейке и кепке.
— Ну, пошел я. Дела, — объявил он. — А Галинка придет, тогда обед соберет. Старик ушел, Виталий, вздохнув, прошелся по комнате и снова уселся у окна. Невыносимо медленно текло время. Почему не появляется Пенкин? Москвичи должны были бы уже приехать. Пропустил он их, не засек? А может быть, они вообще сегодня не приедут? Допустим, сорвалось у них что-нибудь.
Наконец появился Пенкин.
— Приехали. Только на легковушке.
— Те самые?
— Так точно. Я их уже видел. Да и по фотороботу, как дважды два.
— Установил, как зовут?
— Так точно. Водитель — Смоляков Семен Гаврилович, второй — Шанин Дмитрий Михайлович.
— А под каким предлогом ты проверку эту сделал?
— Проверяли все машины подряд. Со мной еще один инспектор был, Мол, ЧП в районе, авария, и нарушитель скрылся.
— Не растревожил ты их?
— Никак нет.
— Паспорта смотрел?
— Обязательно. Раз такое ЧП. Адреса прописки зафиксировал. — Пенкин похлопал по планшету, висевшему на боку. — Оба прописаны в Москве. Место работы у Смолякова-гараж Минздрава, у Шанина — ПТУ, со слоя — преподаватель.
— Теперь так, Гриша… — Виталий улыбнулся. — Ты меня извини, что я к тебе так не по-служебному обращаюсь.
— Ну, что ты, — ответно улыбнулся Пенкин, и обычно строгое его лицо стало сразу простецким и добродушным.
— Так вот, Гриша, — уже серьезно повторил Виталий. — Этих двоих надо будет взять сегодня же. Они, видимо, ночевать тут останутся, как обычно. Вот вечером мы их и возьмем. Чтобы меньше глаз видело и чтобы на ночь еще не заперлись. Ясно?
— Тек точно.
— Поэтому передай в райотдел. Группа захвата к двадцати часам должна быть здесь. Я тоже подключусь.
— Слушаюсь. Сейчас поеду.
— Стой. Это еще не все. Они сейчас у Свиридова?
— Так точно.
— Надо бы, Гриша, этот дом под наблюдение взять. Получится, как думаешь?
— Передам, — с сомнением произнес Пенкин и вздохнул. — Пусть соображают. А вообще это тебе не Москва.
— То-то и оно. И времени соображать тоже нет.
— Ладно, Подумаем, — пообещал Пенкин. — А раз подумаем, значит, придумаем. Так я пошел?
— Давай. И если что, сразу ко мне. Ты, кстати, не в форме здесь появиться можешь? Не удивятся люди?
— Ясное дело, могу. Я тут… — Пенкин замялся. — И по личным делам появляюсь, Есть намерение, понимаешь,
— Ну, и отлично, — улыбнулся Виталий, поняв намек. — Значит, если что случится, сразу мне сообщайте. В тот же миг. Ну, а к двадцати уже твердо тебя жду.
— Так точно. Слушаюсь, — подтянуто козырнул Пенкин.
Он ушел. Через миг на улице взревел его желто-синий мотоцикл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53