— А этот деятель в бухгалтерии на меня таращится и говорит: «Да кто же штампы по буквам читает? Тем более, они всегда слепые». Я говорю: «Ну, а почему вы отпустили пять с половиной тонн пряжи из фонда следующего квартала? Бывало так раньше?» «Могу посмотреть, — говорит. — Но вообще это не моя компетенция». «Так вы бы посоветовались с теми, чья это компетенция», — говорю. «Что вы, — отвечает, — если я по каждому такому случаю буду еще советоваться… да у меня и так работы выше головы». А у самого на столе, под папкой, «Футбол — хоккей» лежит, я же вижу. Вот так и работают. Это же бедствие, ты пойми! Ведь не десятка летит, не сотня, не тысяча даже. Это сотни тысяч рублей летят по всей стране!
Эдик вскочил и заходил по кабинету.
— Да… Воспитывать людей надо, — вздохнул Лосев.
— Воспитывать? — Эдик остановился перед ним, сунув руки в карманы, и иронически поглядел сверху вниз. — Судить надо, штрафовать, сажать. Тогда, может, и дойдет.
— Нет, воспитывать. Учить добросовестности, со школы учить, с детского сада даже.
— Эх, философ! — Эдик с сожалением посмотрел на Лосева. — Да пока мы будем с детского сада учить, взрослые лопухи полстраны дадут растащить. Ты как будто не по земле ходишь.
— Слушай, — спросил Лосев, занятый своими мыслями. — А куда они такую уйму кислоты девают, как ты думаешь?
— Я, дорогой, не думаю, я знаю, — важно объявил Албанян. — Они ее дельцам подпольным продают. Такая, понимаешь, водится мелкая порода жуликов, но очень вредная. Гонят левый товар. Ну, левый товар, это ты понимаешь?
— Это теперь уже всякий понимает, — усмехнулся Лосев. — И большой с этого доход у них?
— Ого! Нулей больше, чем пальцев на руке. И потому за сырье они могут отвалить в два, в три раза больше, чем оно стоит.
— Ничего себе, мелкая порода! — обеспокоенно воскликнул Лосев. — Они же могут на корню все купить!
— Ну-ну. Преувеличивать тоже нельзя, дорогой. Мы им особенно дышать не даем, Не наша служба даже, а вообще весь строй жизни, весь порядок экономический в стране. Не может встать на ноги эта гнида, боится даже высунуться.
— Ладно, ты только не заводись, — улыбнулся Виталий. — Давай от общих материй к частному. Куда они могут сбыть эту лимонную кислоту здесь, в Москве?
— Почему же только в Москве? Как раз удобнее сбыть ее где подальше.
— Я пока исхожу из того, что они из Москвы выскочить не успели.
— Это почему не успели? Номер поменяли и успели.
— Нет, — усмехнувшись, покачал головой Виталий. — Не все так просто. Во-первых, номер сразу не поменяешь, чтобы никто не видел. Надо место подходящее найти, где-то спрятаться. А тут, глядишь, и вечер настал, даже поздний вечер. На вылетных шоссе машин стало мало, значит, каждой машине больше внимания. А они знают: все посты ГАИ предупреждены.
— Так ведь номер другой!
— Не в одном номере дело. Им страшно, понимаешь? Они только что убийство совершили. А у них, между прочим, крыло сильно помято, на нем краска от ворот, серебристая, на зеленом очень заметно. И путевой лист у них тоже не в порядке. Листы, вернее. К каждому госномеру у них свой путевой лист должен быть. В тот, с фальшивым знаком, у них вписан был на заводе груз-лимонная кислота. А в другой путевой лист, где настоящий номер стоит, что-то другое было вписано, так? Выходит, если на выезде из Москвы ГАИ их остановит и начнет проверять-сгорят. Нет, они наверняка побоялись по полупустому шоссе из Москвы выезжать.
— Но шанс был все-таки?
— Но страха было больше. И потом, что значит «был шанс»? Это значит, что кто-то из наших людей, в данном случае инспекторов ГАИ, плохо сработает, невнимательно, равнодушно, так? Да, это может быть. Эх, как бы мне хотелось на сто процентов верить в каждого из них! В каждого! Понимаешь?
— В каждого из нас, дорогой, — поправил Албанян. — Так точнее. Ну, конечно, кроме тебя и меня. В нас можно быть уверенным на сто пятьдесят процентов, верно?
— От скромности ты не умрешь, — усмехнулся Виталий.
— Не в том дело! Я сюда пришел, сказать, почему? От злости. Ты знаешь, я ВГИК кончал. Экономический факультет, конечно. Режиссером не собирался быть, оператором тоже, актером тем более.
— А напрасно. Из тебя бы актер получился.
— Из меня кое-что другое получилось, — зловеще произнес Эдик. — Я, дорогой, когда замдиректора картины на киностудии стал работать, мирового жулика в директора получил. Фокусник был. Из воздуха деньги делал и в карман себе клал. Я уследить не мог, слово даю. А когда наконец за что-то уцепился и па чистую воду решил его вывести, сам же виноватым оказался, чуть под суд не пошел. Вот такой мне гений, понимаешь, попался. И тут я обозлился. Я человек гордый,
— Знаем.
— Ну, вот. И я дал себе слово.
— И стал асом. Грозой, так сказать, — засмеялся Виталий.
— Именно, — вполне серьезно согласился Эдик. — Так можно после этого на сто процентов в меня верить, я тебя спрашиваю? Тем более что злости у меня за это время поприбавилось.
— Согласен! А пока скажи: куда они могут в Москве эту кислоту сбыть?
— Никуда. Если заранее не сговорились. А если сговорились, то им и не надо было из Москвы вырываться. . Погоди! — оборвал сам, себя Эдик. — А вчера днем они не могли из Москвы удрать? В потоке машин, так сказать. За ночь спокойно .поменяв номер?
— Вряд ли, — покачал головой Виталий, — Мы еще накануне проинструктировали все посты ГАИ на вылетных и тупиковых шоссе: марка автомобиля и помятое правое крыло. Ну, а затем — груз и путевой лист. Нет., в Москве мы этих бандитов заперли.
— Пока.
— Да, пока, — Виталий вздохнул. — Пока они не починят где-то крыло. Значит, надо немедленно прочесать все автохозяйства, парки, мастерские. И тут главная наша надежда -участковые инспектора.
— Ладно. Итак, план у нас с тобой такой. Ты закидываешь сеть на все автохозяйства и прочее. А я — это второй пункт плана — намечаю список предприятий города, куда они могут сбыть кислоту,
— И берешь их на контроль.
— Ну, само собой.
— И еще пункт третий, — сказал Виталий. — Давай попробуем составить фотороботы. Ведь в обоих местах преступников видел не один человек.
— Очень хорошо!
— И еще, Эдик, самое деликатное. — Виталий секунду помедлил. — Надо, по-моему, еще поработать вокруг этой группы. Ведь их не только видели, с ними говорили, они отвечали что-то, шутили, болтали, уводили, может быть, разговор в сторону, темнили с одним так, с другим эдак. Люди должны вспомнить каждое их словечко, намек, шуточку.
— Очень хорошо! — снова быстро согласился Албанян. — Так, план мы с тобой составили. Пойдем доложим? Маргарита Евсеевна до сих пор еще не могла привыкнуть, что ее называют порой по имени и отчеству. Ей только что исполнилось всего-то двадцать четыре года, и четыре года назад она весьма удачно вышла замуж. Ее Миша так успешно делал карьеру!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53