— Папа, ну какой ты глупый! Это же не мама, а тетя Дана и дядя Иржи на студии.
— Бывает, — сказал Павел и взял вторую. — А это?
— Это мама на Пратере... Это мама и тетя Элька у центра Помпиду... Это мама в магазине каком-то... Это мама в Праге, на Старом Мясте... Это мама, тетя Дана и дядя Серж в Версале... Это мама на лошадке скачет... А это «Но Пассаран».
Так Павел прозвал групповую фотографию на фоне замка Бродяны. Несколько человек, разбившихся попарно, застыли, задорно подняв вверх кулак, а свободной рукой обнимая соседа. На обратной стороне Таня написала: «Наша интербригада» — и присовокупила списочек, доказывающий, что это действительно интербригада: Дана Фиалова (Наталья Гончарова-Пушкина-Ланская — Словакия) и Иржи Биляк (режиссер — Словакия); Эльжбета Птах (Екатерина Гончарова-Дантес — Польша) и Серж Дювернуа (Жорж Дантес-Геккерн — Франция); Татьяна Ларина (Александра Гончарова-Фризенгоф — СССР, Россия) и Ян Шварценберг (композитор и аранжировщик — Чехия). Без пары стоял Уго Зоннтаг (Густав Фризенгоф — ГДР), тощий и высокий, с унылой длинноносой физиономией.
— Это мама с дядей Пьером Ришаром, — безошибочно продолжала Нюточка. — А это мама...
Раздался звонок в дверь и тут же — истошный лай Беломора с кухни.
— Кто бы это, в такой час? — озадаченно произнес Павел.
— Иди открывай, — отозвался из своего угла Дмитрий Дормидонтович. — Не иначе Марьянушка Осьмиглазова — за солью или с пирогами. Давно не видели.
Осьмиглазов из горисполкома въехал в соседнюю квартиру в октябре, уже после Таниного отъезда. Естественно, не один, а с семьей — толстой и раздражительной женой Надеждой Назаровной и еще более толстой, нескладной дочерью Марьяной, вечной студенткой лет двадцати пяти. Должно быть приметив холостое положение соседа, эта самая Марьяна зачастила к Черновым — то стакан муки попросит, то спички, то разобраться с барахлящим бра, то принесет какого-нибудь печива. Павел не знал, куда деваться от общительной соседки с томным взглядом заплывших глазок.
Он неохотно вышел в прихожую, споткнулся о выскочившего Беломора, сказал нарочито громко: «Кого это черти носят!», крутанул замок и открыл дверь.
Мимо остолбеневшего Павла, отчаянно вертя хвостом, пролетел Беломор, острым звериным чутьем гораздо быстрее человека постигший, что эта дама в пышной пестрой шубе и с большой красной сумкой через плечо — хозяйка, главное и любимое существо.
— Ну, хватит, зайчик, хватит, — сказала Таня, отстраняя Беломора, силящегося припасть передними лапами к ее груди, и обратилась к Павлу: — Это меня черти принесли.
— Ты... это... — пробормотал Павел и сжал Таню в объятиях, утопая пальцами в мягком меху.
А через прихожую уже неслась Нюточка, звонко вереща: «Мама! Мамочка!» — и, тесня Павла с Беломором, ловко, как мартышка, вскарабкалась Тане на шею.
Следом из гостиной вышел Дмитрий Дормидонтович, поглядел на образовавшуюся в дверях кучу-малу, кашлянул и сказал:
— Вы бы, может, дали матери в дом-то зайти? Павел подхватил черный чемодан, стоящий у Таниных ног, и понес в прихожую. Нюточка вцепилась Тане в руку и стала тащить ее в дверь, словно боясь, что мама прямо сейчас снова исчезнет.
— Ишь какая модная стала, — заметил Дмитрий Дормидонтович, помогая Тане снять сначала сумку с плеча, потом шубу. — Тулупчиком богатым обзавелась.
— Норка, — сказала Таня. — Только не изцельных шкурок, а из лобиков — сама не знаю, что это такое. Греки шьют и в Париже по дешевке продают. На наши деньги рублей сто двадцать выходит.
— Поди ж ты. А такая шикарная вещь.
— Да что вы о шубах каких-то? — вмешался Павел. — Ты откуда?
— Я из Москвы, — ответила Таня, расстегивая молнию на высоких сапогах с меховой опушкой. — У меня был билет на «Стрелу», но не утерпела и рванула на самолете.
— Что ж не предупредила, что приезжаешь? Мы бы встретили.
— Да как-то неожиданно все получилось. Мы после Нового года почти не снимали, ждали, пока Бродяны отремонтируют — там был сельсовет. Ну, и выяснилось, что ремонт затягивается до весны. А нам остались только сцены в замке и летняя натура. Ну, Иржи всех в отпуск и отправил... Я хотела из Москвы позвонить, но потом решила, пусть лучше сюрприз вам будет. Рады?
— А то ты не видишь... Господи, как мы скучали по тебе! — воскликнул Павел и снова кинулся к Тане. Она мягко отстранила его.
— Погоди. Где мои тапочки?
Нюточка проворно нырнула между ног Павла, закопалась в глубокой полке для обуви и выпрямилась, с торжествующим видом держа в руках Танины тапки. Таня наклонилась и поцеловала девочку.
— И ты скучала? — спросила она.
— Ой, скучала, скучала! — запричитала Нюточка. — А крокодильчика привезла?
— Крокодильчик в чемодан не поместился, — сказала Таня, посмотрела на моментально погрустневшее личико Нюточки и добавила: — Но подарочек тебе прислал.
— Что ли сам? — недоверчиво спросила Нюточка.
— Сам. Со своим портретом.
— Где?
— Тадзимырк! — вмешался Павел якобы строго.-Не терзай маму! Она с дороги, устала...
— Еще как! — с благодарностью подтвердила Таня. — Об одном мечтаю — забраться с ногами на наш большой диван и на вас смотреть, а вы бы вокруг меня на цырлах бегали, чай подносили... Только я сначала пойду сполоснусь. Халатик мой найди, а? — обратилась она к Павлу. — У меня там в сумке кой-какие вкусности достань...
— Я достану, — моментально вызвалась Нюточка.
Через полчаса взрослые сидели за столом и допивали по третьей чашке, заедая чай Таниными вкусностями. Нюточка в новеньком спортивном костюмчике от Лякоста — не обманул крокодильчик и вправду прислал подарок со своим портретом — устроилась на ковре под елкой и нянчила привезенную Таней белокурую Барби в золотистом газовом платье. Таня поначалу лишь отвечала на вопросы, коротко и не очень охотно, но постепенно разошлась и рассказывала, увлеченно, с юмором, о своем волшебном приключении: о съемках и их участниках, со многими из которых она успела за эти четыре месяца сдружиться, о Словакии и Чехии, о Вене, Париже и замках Луары — в одном из этих замков, «не сумев арендовать Версаль», Биляк снимал самые роскошные интерьерные сцены.
— Честно говоря, все это можно было ничуть не хуже снять и в самой Чехословакии, — говорила Таня. — Там есть прямо-таки сказочные дворцы, особенно в Праге. Но Иржи мужичок ушлый. Спасибо ему — и мир посмотрела, и валюты подзаработала.
Павел с некоторым страхом посмотрел на нее.
— Ты что, сюда привезла?
— Не все, но привезла.
— А разрешение у тебя есть? У нас с этим знаешь как строго! Особенно сейчас. За валюту и посадить могут.
— Господи, бред какой! Я уже и отвыкать начала... Да, какую-то бумажку мне выдали.
— Не потеряй, — сказал Дмитрий Дормидонтович. После чаю он потянулся, зевнул и пошел спать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119