Светило солнышко, и в цветах жужжали пчелы. Девушка подошла к дому, увитому диким виноградом. У крыльца она увидела высокий, выше ее роста, розовый куст, весь усыпанный крупными красными розами. Девушка вытянула шею и понюхала розы. Под кустом стояла кадушка с дождевой водой. На крыльце, греясь на солнышке, лежал маленький серый котенок. Дверь в дом была открыта. Оттуда доносилась приятная музыка.
Девушка прошла через веранду и попала на кухню. Просторная кухня блестела чистотой и солнцем. Мельком девушка увидела белый кафель, газовую плиту и холодильник. Слева от двери стоял кухонный столик и вокруг него — три белых табурета. На столе в чашках дымился черный кофе. Рядом лежали хлеб, масло, сыр и спелые помидоры. На кухне никого не было.
Девушка вышла из кухни и увидела, что с веранды на второй этаж ведет крутая деревянная лестница, которую она сначала не заметила. Девушка поднялась по лестнице и оказалась в уютной маленькой комнате с красивой полированной мебелью. На столе лежал крохотный магнитофон, и из него струилась та самая музыка, которую девушка услышала сначала. В углу стоял телевизор. Весь пол комнаты был устлан пушистым ковром, а на ковре валялся большой красный мяч. В этой комнате тоже никого не было.
Девушка обошла весь дом, но он был пуст. Ей показалось, что она попала в прекрасный заколдованный замок, где все замерло, где все спят заколдованным сном и вот-вот проснутся от ее прикосновения. Ей захотелось снять с плеча сумку, лечь на ковер рядом с красным мячом и остаться здесь навсегда. Девушка вздохнула и вышла из домика.
На калитке следующего дома висела ржавая табличка: «Осторожно, злая собака». Девушка толкнула калитку и вошла. Собак она не боялась. В этом доме, видимо, особенно любили бегонии. Весь палисадник был засажен ими. Таких бегоний она не видела никогда. Громадные, величиной в две раскрытые ладони, опушенные листья зеленого, красного и бордового цвета. Толстые, мохнатые, как гусеницы, стебли. Громадные, в два кулака, махровые цветы. Белые, розовые, кремовые, желтые, алые, вишневые. Их, наверное, были тысячи, и от них рябило в глазах. Откуда-то вылез круглый, как шарик, рыжий щенок и в неописуемом восторге бросился к девушке. На дорожке играли дети — мальчик лет четырех и девочка лет пяти. Оба беленькие, голубоглазые, удивительно симпатичные.
— Кто-нибудь есть дома? — спросила девушка.
— Нету никого. Только мы с Сашей, — деловито ответила девочка.
Вдруг она почему-то застеснялась и спряталась за Сашу. Из-за его спины она спросила:
— Тетя, а вы русалка?
— Я сама не знаю, — ответила девушка с улыбкой. Вопрос оказался очень трудным. Сказать, что русалка — значило бы обмануть девочку. Если же нет — разочаровать ее, отнять у нее сказку. Девушка направилась к следующему дому, оставив в садике Сашу и недоумевающую девочку, которой очень хотелось, чтобы тетя все-таки оказалась русалкой и которая не очень-то верила, что такая большая тетя не знает сама, русалка она или нет.
Из-за двери третьего дома доносились гаммы. Кто-то играл на пианино. Это уже было лучше. Значит, дома кто-то есть. Девушка постучала. Звуки гаммы замерли, и низкий женский голос приказал ей войти. Девушка вошла в старинную довольно темную комнату, обставленную темной мебелью и с темными полуопущенными шторами. В глубоком кресле с вязанием в руках сидела строгая седая старуха в черном. Из-за рояля с любопытством выглядывала девочка лет восьми. Она была мулатка, с четко выраженными негроидными чертами лица и с шапкой черных, закрученных штопором волос.
— У вас комнаты сдаются? — спросила девушка робко.
— Нет, мы не сдаем, — ответила старуха и почему-то вздохнула. Из третьего дома тоже пришлось уйти.
Хотя ночлега все еще не находилось, девушку не оставляло радостное предчувствие чего-то необыкновенного, что вот-вот должно здесь с ней произойти. Море, солнце и сосны были прекрасны. Дома, дети и цветы — тоже. Все было залито летним солнцем, окутано ароматом липового цвета и ощущением какой-то необыкновенной, волшебной сказки, которую она слышала в детстве, но потом почему-то забыла. Ей предстояло провести здесь целый месяц, первый в ее жизни отпуск. И это наполняло ее счастьем. В этих красивых, окруженных цветами домиках, несомненно, живут самые счастливые на земле люди. Гордые, красивые, трудолюбивые и благородные. И, кто знает, может быть, именно здесь она встретит своего принца. Это было бы не только не удивительно, но даже совершенно естественно. И тогда они оба с самого утра будут купаться в море, вести друг с другом бесконечные разговоры о жизни, вместе мечтать, загорать на белом песке и, взявшись за руки, везде ходить вдвоем. И они будут самыми счастливыми из всех остальных, тоже очень счастливых людей…
В следующем домике девушку встретила пожилая женщина с добрыми глазами. Она объяснила, что у них сдается комната на втором этаже и сейчас она как раз пустует. А сами они с дочерью живут на первом этаже.
Девушка поднялась в комнату, положила сумку на кровать и села. На столике с белоснежной скатертью стояла ваза со свежими цветами. На стене на гвозде висели пустые деревянные плечики. Окошко с чистенькими занавесочками было открыто и все оплетено диким виноградом. На окне стоял горшок с алым кустом душистой герани. Аккуратно заправленная койка и белая, как в больнице, тумбочка завершали убранство комнаты. Женщина ушла, и девушка осталась одна.
Девушка сидела за столом, смотрела в окно, слушала жужжание пчел в саду, и ей не хотелось даже шевелиться. Ей казалось, что с этим ощущением счастья и покоя она сможет так просидеть здесь вечно. Как будто всю жизнь она шла и шла куда-то. И вот, наконец, пришла. И больше никуда не надо идти. Вдруг она услышала голоса. На первом этаже говорили мать и дочь.
— Старая сволочь! Когда ты только околеешь! Видеть тебя не могу. И за что я так мучаюсь, что я тебе сделала?
Это говорила дочь. Спокойно и даже почти без выражения. Видимо, эти страшные слова она уже говорила много раз и они стали привычными для обеих — и для матери, и для дочери. Девушка грустно улыбнулась. Сказка кончилась. Ведь она это знала с самого начала! Везде живут люди. Старые и молодые, красивые и некрасивые, добрые и злые. Живые люди со своими горестями, заботами и переживаниями. И люди эти, мечтающие о счастье, но никак не могущие его построить, одинаковы везде…
Не стоит свою злобу перекладывать на чужие плечи. Никто, никакие жизненные обстоятельства не виноваты в том, что вы обладаете злобным характером, что у вас не хватает души для собственного ребенка и вы без конца срываете злобу на этом беззащитном, несчастном существе! А как бы вы сами чувствовали себя на его месте? Чем больше вы распускаетесь, тем сильнее деградирует, разрушается ваша личность, тем труднее и труднее вам будет жить дальше, причем не только с собственным ребенком, но и со всеми окружающими, в том числе и с мужем, если он, конечно, до сих пор вас терпит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51