Гримбьорн, мельком взглянув на отца, продолжал:
— В любом случае, по имеющимся у меня сведениям, в пещерах Мории сейчас обитает не менее десяти тысяч орков. Как вы понимаете, все они воины. Детей и стариков среди них нет. А я не хочу воевать в темноте и тесноте, где панцирники и лучники будут бесполезны. Нам нельзя терять людей в безнадежной круговой обороне, когда за каждым камнем — враг. Орки слабеют при солнечном свете. Поэтому если мы в меньшинстве, то должны дать бой в неблагоприятных для врага условиях. Желательно, чтобы это была ловушка при ярком свете. Если мы сами попадем в западню во тьме, то не стоит и затевать поход. На крайний случай нам необходимо просто выманить их из пещер и дать бой в условиях, где возможна конная атака, против которой орки бессильны.
— Я тоже думал об этом, доблестный Гримбьорн, — медленно проговорил Оин. — Именно поэтому мы идем к северному входу. Мы будем идти медленно, выковыривая всю мразь из земли и гор между Оболонью и Кибель Налой, то есть Серебренью. Это избавит нас от удара в спину. Северный вход в Морию строился для внезапных вылазок, для атаки в тыл ничего не подозревающему противнику. Мы притворимся таким противником, орки выйдут из неприступного северного входа и сами попадут в ловушку. Для этого Бьерн и я приглядели одно местечко, которое наверняка подойдет для этого плана.
— Хорошо, я понял. Все это мы обсудим уже на месте. Но стоит запомнить, что если по каким-либо причинам мне не понравится ваше «местечко», — Гримбьорн сделал ударение на последнем слове, — то я без объяснения причин увожу войско на равнину до появления более подходящего плана. Кроме того, мне необходимо знать саму Морию. Оин говорил, что у вас есть карты подземелий.
Балин сообразил, что последние слова относятся к нему.
— Да, конечно. У нас есть многоуровневые маркшейдерские карты. Вы знакомы с объемными планами?
— Я разберусь и объясню, — прогудел У иллис. Балин с самого начала из всей компании проникся доверием только к этому человеку. Наверное, из-за бороды.
Без того внутреннего трепета, с которым сокровища передаются в чужие руки, Балин отдал бородачу стопку пергаментных листов в толстом кожаном переплете.
— Надписи на всеобщем. Это хорошо, — бурчал У иллис. — Так. Девять верхних горизонтов за исключением надуровнего лабиринта и девятнадцать горизонтов ниже уровня ворот. Здесь только главные залы и большие переходы к разработкам. Сколько один лист — тридцать локтей, сорок?
— Сто, — коротко ответил Оин.
— Ого, — уважительно произнес Уиллис. — Глубоко. И еще есть глубинные шахты, как я понимаю.
Карта неполная. Но полную, я думаю, даже господин Бьерн не смог бы поднять.
— Да, полной карты у нас нет. Гномам придется разделиться, чтобы вести отряды людей, если вы вдруг не надумаете идти всей кучей по Главному тоннелю. Но даже среди нас не многие смогут точно определить, на каком горизонте и в каком крыле находятся. Каждый выучил эту карту наизусть, но я бы не решился пускать своих бойцов меньше чем по пятеро. Заблудиться в Мории проще, чем в Сумеречном лесу ночью, — сказал Оин.
— Сто локтей в высоту… Значит, наши лучники окажутся вовсе не бесполезны, как думалось вначале, — говорил Уиллис, повернувшись к Гримбьорну.
Молодой человек кивнул.
— Хорошо. Размножить и раздать командирам сотен. Придется выучить эту вашу макшедею.
— Маркшейдерия, — поправил его Оин. Одновременно он пнул под столом ногу Балина, когда тот попытался возразить против копирования карт.
— Придется доверять друг другу, — пробурчал Оин едва слышно.
* * *
Уже на третий день после перехода Андуина пришлось двигаться медленно, со скоростью не более двадцати пяти миль в день. Частично это обусловливалось тем, что теперь перед ночлегом приходилось выстраивать укрепленный лагерь, долго искать природные убежища, способные обеспечить защиту от прямого нападения, перекрывая возможные подходы рядами телег. Армия шла в бой и не скрывала этого. Днем воины передвигались небольшими отрядами, охватывая местность как можно шире, оставляя в центре движения обозы. Эльфы, разделенные вопреки их протестам, присутствовали в каждой группе. Это было необходимо, потому что никто не чувствовал приближения слуг Врага так остро, как они. Постоянные стычки с врагом задерживали продвижение. Но Балин понимал: весть об их небольшом отряде должна достигнуть орков в Мории, разросшись до рассказов об огромном войске, объединившем «армии» гномов, людей и эльфов.
Они миновали много деревень, жители которых не боялись близкого соседства ни с орками, ни с эльфами, ни с любым другим народом. Узнав о планах гномов, люди с уважением говорили об их храбрости. Все-таки Мория для многих была «проклятым местом». Но никто не отговаривал воинов ехать дальше. Чем больше они углублялись на запад, тем безлюднее становились места, и иногда приходилось одолевать несколько лиг до ближайшего жилья, обнесенного высоким частоколом.
Перелески, которые встретили войско за Андуи-ном, скоро кончились. Теперь впереди расстилалась травянистая степь, лишь изредка то тут, то там появлялись рощи широколиственных в основном деревьев: дубов, буков или грабов. Нередко разведчики натыкались на древние камни, свидетельствующие о том, что здесь жили и сотни лет назад, но даже память подгорного народа мало что сохранила про те времена.
* * *
До северных ворот Мории оставалось два дня пути. Балин ехал в одном из передовых отрядов, рядом находился Тартауриль. Гном исподтишка наблюдал за перворожденным, потому что его поведение казалось подозрительным: тот иногда долго смотрел на Балина и, казалось, боролся сам с собой. На лице эльфа попеременно сменялись выражения обеспокоенности и презрения.
В конце концов Балин решил заговорить первым:
— Что-то случилось, Тартауриль?
На лице эльфа особенно ярко проступило презрение к представителю «приплюснутого народца», но неожиданно он ответил:
— Тебя не беспокоит Оин? — Сказано было сквозь зубы, слова почти слились в шипение.
Балин, который от одного вида эльфа начал закипать, сразу остыл:
— Что ты имеешь в виду?
Эльф подъехал совсем близко и склонился, насколько это было нужно для разговора с гномом:
— Его лицо… глаза. Я чувствую. Тулкас смотрит на нас его глазами.
Он собрался уже пришпорить своего коня, когда Балин ухватил его за штанину:
— Что еще ты чувствуешь?
Тартауриль непроизвольно потянул меч, но передумал. Тень сомнения мелькнула на его лице.
— Хорошо, — процедил он. — Я расскажу.
Они направили коней в сторону и немного отстали от основной группы.
— Силы мира, или валары, живут среди нас и вмешиваются в наши судьбы, — начал тихим, но неожиданно глубоким голосом эльф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
— В любом случае, по имеющимся у меня сведениям, в пещерах Мории сейчас обитает не менее десяти тысяч орков. Как вы понимаете, все они воины. Детей и стариков среди них нет. А я не хочу воевать в темноте и тесноте, где панцирники и лучники будут бесполезны. Нам нельзя терять людей в безнадежной круговой обороне, когда за каждым камнем — враг. Орки слабеют при солнечном свете. Поэтому если мы в меньшинстве, то должны дать бой в неблагоприятных для врага условиях. Желательно, чтобы это была ловушка при ярком свете. Если мы сами попадем в западню во тьме, то не стоит и затевать поход. На крайний случай нам необходимо просто выманить их из пещер и дать бой в условиях, где возможна конная атака, против которой орки бессильны.
— Я тоже думал об этом, доблестный Гримбьорн, — медленно проговорил Оин. — Именно поэтому мы идем к северному входу. Мы будем идти медленно, выковыривая всю мразь из земли и гор между Оболонью и Кибель Налой, то есть Серебренью. Это избавит нас от удара в спину. Северный вход в Морию строился для внезапных вылазок, для атаки в тыл ничего не подозревающему противнику. Мы притворимся таким противником, орки выйдут из неприступного северного входа и сами попадут в ловушку. Для этого Бьерн и я приглядели одно местечко, которое наверняка подойдет для этого плана.
— Хорошо, я понял. Все это мы обсудим уже на месте. Но стоит запомнить, что если по каким-либо причинам мне не понравится ваше «местечко», — Гримбьорн сделал ударение на последнем слове, — то я без объяснения причин увожу войско на равнину до появления более подходящего плана. Кроме того, мне необходимо знать саму Морию. Оин говорил, что у вас есть карты подземелий.
Балин сообразил, что последние слова относятся к нему.
— Да, конечно. У нас есть многоуровневые маркшейдерские карты. Вы знакомы с объемными планами?
— Я разберусь и объясню, — прогудел У иллис. Балин с самого начала из всей компании проникся доверием только к этому человеку. Наверное, из-за бороды.
Без того внутреннего трепета, с которым сокровища передаются в чужие руки, Балин отдал бородачу стопку пергаментных листов в толстом кожаном переплете.
— Надписи на всеобщем. Это хорошо, — бурчал У иллис. — Так. Девять верхних горизонтов за исключением надуровнего лабиринта и девятнадцать горизонтов ниже уровня ворот. Здесь только главные залы и большие переходы к разработкам. Сколько один лист — тридцать локтей, сорок?
— Сто, — коротко ответил Оин.
— Ого, — уважительно произнес Уиллис. — Глубоко. И еще есть глубинные шахты, как я понимаю.
Карта неполная. Но полную, я думаю, даже господин Бьерн не смог бы поднять.
— Да, полной карты у нас нет. Гномам придется разделиться, чтобы вести отряды людей, если вы вдруг не надумаете идти всей кучей по Главному тоннелю. Но даже среди нас не многие смогут точно определить, на каком горизонте и в каком крыле находятся. Каждый выучил эту карту наизусть, но я бы не решился пускать своих бойцов меньше чем по пятеро. Заблудиться в Мории проще, чем в Сумеречном лесу ночью, — сказал Оин.
— Сто локтей в высоту… Значит, наши лучники окажутся вовсе не бесполезны, как думалось вначале, — говорил Уиллис, повернувшись к Гримбьорну.
Молодой человек кивнул.
— Хорошо. Размножить и раздать командирам сотен. Придется выучить эту вашу макшедею.
— Маркшейдерия, — поправил его Оин. Одновременно он пнул под столом ногу Балина, когда тот попытался возразить против копирования карт.
— Придется доверять друг другу, — пробурчал Оин едва слышно.
* * *
Уже на третий день после перехода Андуина пришлось двигаться медленно, со скоростью не более двадцати пяти миль в день. Частично это обусловливалось тем, что теперь перед ночлегом приходилось выстраивать укрепленный лагерь, долго искать природные убежища, способные обеспечить защиту от прямого нападения, перекрывая возможные подходы рядами телег. Армия шла в бой и не скрывала этого. Днем воины передвигались небольшими отрядами, охватывая местность как можно шире, оставляя в центре движения обозы. Эльфы, разделенные вопреки их протестам, присутствовали в каждой группе. Это было необходимо, потому что никто не чувствовал приближения слуг Врага так остро, как они. Постоянные стычки с врагом задерживали продвижение. Но Балин понимал: весть об их небольшом отряде должна достигнуть орков в Мории, разросшись до рассказов об огромном войске, объединившем «армии» гномов, людей и эльфов.
Они миновали много деревень, жители которых не боялись близкого соседства ни с орками, ни с эльфами, ни с любым другим народом. Узнав о планах гномов, люди с уважением говорили об их храбрости. Все-таки Мория для многих была «проклятым местом». Но никто не отговаривал воинов ехать дальше. Чем больше они углублялись на запад, тем безлюднее становились места, и иногда приходилось одолевать несколько лиг до ближайшего жилья, обнесенного высоким частоколом.
Перелески, которые встретили войско за Андуи-ном, скоро кончились. Теперь впереди расстилалась травянистая степь, лишь изредка то тут, то там появлялись рощи широколиственных в основном деревьев: дубов, буков или грабов. Нередко разведчики натыкались на древние камни, свидетельствующие о том, что здесь жили и сотни лет назад, но даже память подгорного народа мало что сохранила про те времена.
* * *
До северных ворот Мории оставалось два дня пути. Балин ехал в одном из передовых отрядов, рядом находился Тартауриль. Гном исподтишка наблюдал за перворожденным, потому что его поведение казалось подозрительным: тот иногда долго смотрел на Балина и, казалось, боролся сам с собой. На лице эльфа попеременно сменялись выражения обеспокоенности и презрения.
В конце концов Балин решил заговорить первым:
— Что-то случилось, Тартауриль?
На лице эльфа особенно ярко проступило презрение к представителю «приплюснутого народца», но неожиданно он ответил:
— Тебя не беспокоит Оин? — Сказано было сквозь зубы, слова почти слились в шипение.
Балин, который от одного вида эльфа начал закипать, сразу остыл:
— Что ты имеешь в виду?
Эльф подъехал совсем близко и склонился, насколько это было нужно для разговора с гномом:
— Его лицо… глаза. Я чувствую. Тулкас смотрит на нас его глазами.
Он собрался уже пришпорить своего коня, когда Балин ухватил его за штанину:
— Что еще ты чувствуешь?
Тартауриль непроизвольно потянул меч, но передумал. Тень сомнения мелькнула на его лице.
— Хорошо, — процедил он. — Я расскажу.
Они направили коней в сторону и немного отстали от основной группы.
— Силы мира, или валары, живут среди нас и вмешиваются в наши судьбы, — начал тихим, но неожиданно глубоким голосом эльф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80