Будто нехотя, вытащил из-за пазухи маленький кошелек. Не торопясь и помогая себе зубами, распустил тесемки. Мифриловая слезка скользнула в горловину. Не удержавшись, гном высыпал содержимое кошеля на ладонь. Шесть бело-серебристых капелек загорелось в лучах заходящего солнца. Балин пересыпал маленькие самородки из ладони в ладонь. Руки его дрожали. Поначалу он хотел спрятать в пещерах Комер Кошлака все десять — но просто не смог, не сумел, пожадничал, пять оставил при себе…
«Ничего, — думал он. — Найдут. Одну уже нашли, четыре осталось. Главное — пусть делом занимаются. А коль не найдут — так сам приду».
Сзади хрустнула галька. Балин упал вперед, спасаясь от просвистевшей над ним стрелы. Руки его быстро и проворно ссыпали мифрил обратно в кошелек, пальцы прямым узлом соединили завязки. Все это время гном бежал, петляя, как заяц, не стесняясь кувыркаться на открытых пространствах.
Оторвавшись от преследования, он спрятался в камнях. Орки потеряли его и теперь в полный голос переговаривались, собираясь на площадке возле ручья. Они стояли, по-собачьи принюхиваясь, пытаясь отыскать запах ушедшего по камням гнома. Они знали, что он один, иначе не решились бы напасть.
Балин же, прислонившись спиной к валуну, вдруг почувствовал, как его бросило в жар. Как смеют грязные отродья шастать здесь, в лиге от входа в древнейшее царство гномов? Неужели он, Балин, государь Мории, боится этих гнусных тварей? Нет, не он, а орки должны получить кровавый урок, запомнить навсегда, что около Казад Дума для них больше нет безопасных мест.
Орки загомонили, когда увидели, что в фарлонге от них поднялась коренастая фигура и не спеша, размеренно-упрямо зашагала к ним. Конечно, они не испугались. Гном один, а их девять. Но что-то необычное чувствовалось в движениях подгорного жителя, странно поблескивали глаза в прорези забрала, дыхание с глухим, отрывистым звуком вырывалось из груди.
* * *
Балин на ходу коротко размахнулся и послал метательный топорик вперед, вложив в бросок всю горечь ненависти, что скопилась в душе. И сразу пропали последние остатки страха, холодящие спину. Топор с угрожающим шелестом сделал петлю, легко отбивая брошенное копье. Балин вдруг понял, что никогда еще не чувствовал себя таким свободным, таким сильным и таким правым. Всегда он сомневался в себе, считал ошибки, прислушивался к чужим словам. Сейчас не место хитрым речам, нет права на ошибку. Решение принято, и если оно окажется неверным — надо принять смерть достойно. Совершенно спокойно он позволил лезвию проскрежетать по серебряным звеньям кольчуги. Его топор без труда отделил уродливую голову от туловища. Балин берег дыхание и не кричал. И от этого молчания оркам стало не по себе. Некоторым из них показалось даже, что не гном это никакой, а хитроумная машина, хладнокровная и бесчувственная, умеющая лишь одно — убивать.
Балин нападал. Еще два противника, замешкавшись, испробовали убиственную мощь двуручного топора. Государь Мории шел вперед — не отвлекаясь, не добивая, вперед, только вперед. Щуплый орк успел перед смертью пустить стрелу. Грязная, тощая шея противно хрустнула в облитой кольчужной перчаткой руке. Отрубленный вместе с плечом щит отлетел в сторону. Кто-то пронзительно заверещал, почувствовав собственный ятаган глубоко в животе.
— Вот так-то, ребята. — Балин, тяжело дыша, склонился над последним поверженным противником. — И теперь всегда будет так.
Он обернулся — и те, кто еще не умер, увидели свою смерть в глазах гнома.
Балин засмеялся, чувствуя, как жизнь с неистовой силой возвращается к нему. Так приятно, оказавшись рядом со смертью, победить ее в честном бою. Он даже не поцарапан. А ведь совсем недавно уже решил умереть и отбросил жизнь ради чести.
«Нет ничего дороже жизни, но честь важнее», — повторял про себя Балин, гордо подняв голову, весело и широко шагая в темноте ночи по выложенной плитами дороге.
* * *
Он достиг ворот только к утру. Тело ломило от холода, а роса промочила его до пояса. И все-таки Балин восходил по ступеням к северному входу в хорошем расположении духа. В пути ему удалось решить для себя проблему с Оином. Государь Мо-рии объявит Неистового гнома Стражем Четырех ворот, тем самым повышая в должности, но освобождая от обязанностей пятидесятника.
Встречал Балина сам Фрар, негласный старшина местных гномов. Балину вдруг припомнилось, какие жаркие споры вели меж собой Фрар и Оин. Первый, считая себя хранителем традиций, негодовал на молодых за увлечение «несерьезным» оружием: копьями, луками, саблями. Сам Фрар был оружейником и славился замечательными секирами. Свою работу проверял тщательно. Если боевой топор не мог с одного удара разрубить поперек четырехдюймовый сосновый брус, отбраковывал такое лезвие сразу. Среди соплеменников считался не просто оружейником, а «мастером топора». Оин же, привыкший пользоваться любым оружием, просто негодовал, когда Фрар пытался вмешиваться со своими «топорными» советами в обучение молодых гномов. Иначе говоря, эти двое недолюбливали друг друга до открытой вражды.
— Приветствую Балина, государя Мории! — напыщенно произнес Фрар.
— Здравствуй, рад тебя видеть. — Балин подумал, что и вправду очень рад видеть соплеменника. Общение с людьми утомило его.
— Что там Борп? Торговцы уже жалуются на него. Он, понимаешь ли, ввел новый налог на дорогах. Винный. Бочка вина с каравана, фляга — с одиночки.
Балин сморщился, будто от зубной боли:
— Ничего, там есть и хорошие люди. Думаю, недолго Борну верховодить среди своих молодцов, Уже сейчас он теряет влияние на людей. Многие из его разбойников хотели бы жить в довольстве и безопасности, стать пахарями, кузнецами, старателями. Некоторые уже пашут южные склоны, а в ручье Комер Кошлак работа идет полным ходом. Конечно, сам Борп никогда не остепенится, не такой характер. Но скоро, очень скоро он останется один. Тогда я позову Оина, и мы решим, что делать. А пока, мой друг Фрар, не найдется ли чем перекусить государю Мории?
— Конечно, — тотчас же отозвался гном. — Лони, Нали, проводите государя.
Два молодых гнома, увешанных оружием, с ног до головы закованных в доспехи, отделились от стены и повели Балина вглубь. Идти пришлось недолго — на одном из перекрестков братья свернули, увлекая за собой и гостя. Балин увидел небольшой стол, на котором лежали несколько кусков копченого мяса, изрядно зачерствевший хлеб и кучка луковиц.
— А что же мы к остальным не пошли? — удивился Балин, поняв, что близнецы привели его в свое жилище — в «казарменные залы». Казармы представляли собой длинные прямые коридоры, разделенные тонкими деревянными перегородками. Братья поселились в ближайшей к воротам зале Первой стражи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
«Ничего, — думал он. — Найдут. Одну уже нашли, четыре осталось. Главное — пусть делом занимаются. А коль не найдут — так сам приду».
Сзади хрустнула галька. Балин упал вперед, спасаясь от просвистевшей над ним стрелы. Руки его быстро и проворно ссыпали мифрил обратно в кошелек, пальцы прямым узлом соединили завязки. Все это время гном бежал, петляя, как заяц, не стесняясь кувыркаться на открытых пространствах.
Оторвавшись от преследования, он спрятался в камнях. Орки потеряли его и теперь в полный голос переговаривались, собираясь на площадке возле ручья. Они стояли, по-собачьи принюхиваясь, пытаясь отыскать запах ушедшего по камням гнома. Они знали, что он один, иначе не решились бы напасть.
Балин же, прислонившись спиной к валуну, вдруг почувствовал, как его бросило в жар. Как смеют грязные отродья шастать здесь, в лиге от входа в древнейшее царство гномов? Неужели он, Балин, государь Мории, боится этих гнусных тварей? Нет, не он, а орки должны получить кровавый урок, запомнить навсегда, что около Казад Дума для них больше нет безопасных мест.
Орки загомонили, когда увидели, что в фарлонге от них поднялась коренастая фигура и не спеша, размеренно-упрямо зашагала к ним. Конечно, они не испугались. Гном один, а их девять. Но что-то необычное чувствовалось в движениях подгорного жителя, странно поблескивали глаза в прорези забрала, дыхание с глухим, отрывистым звуком вырывалось из груди.
* * *
Балин на ходу коротко размахнулся и послал метательный топорик вперед, вложив в бросок всю горечь ненависти, что скопилась в душе. И сразу пропали последние остатки страха, холодящие спину. Топор с угрожающим шелестом сделал петлю, легко отбивая брошенное копье. Балин вдруг понял, что никогда еще не чувствовал себя таким свободным, таким сильным и таким правым. Всегда он сомневался в себе, считал ошибки, прислушивался к чужим словам. Сейчас не место хитрым речам, нет права на ошибку. Решение принято, и если оно окажется неверным — надо принять смерть достойно. Совершенно спокойно он позволил лезвию проскрежетать по серебряным звеньям кольчуги. Его топор без труда отделил уродливую голову от туловища. Балин берег дыхание и не кричал. И от этого молчания оркам стало не по себе. Некоторым из них показалось даже, что не гном это никакой, а хитроумная машина, хладнокровная и бесчувственная, умеющая лишь одно — убивать.
Балин нападал. Еще два противника, замешкавшись, испробовали убиственную мощь двуручного топора. Государь Мории шел вперед — не отвлекаясь, не добивая, вперед, только вперед. Щуплый орк успел перед смертью пустить стрелу. Грязная, тощая шея противно хрустнула в облитой кольчужной перчаткой руке. Отрубленный вместе с плечом щит отлетел в сторону. Кто-то пронзительно заверещал, почувствовав собственный ятаган глубоко в животе.
— Вот так-то, ребята. — Балин, тяжело дыша, склонился над последним поверженным противником. — И теперь всегда будет так.
Он обернулся — и те, кто еще не умер, увидели свою смерть в глазах гнома.
Балин засмеялся, чувствуя, как жизнь с неистовой силой возвращается к нему. Так приятно, оказавшись рядом со смертью, победить ее в честном бою. Он даже не поцарапан. А ведь совсем недавно уже решил умереть и отбросил жизнь ради чести.
«Нет ничего дороже жизни, но честь важнее», — повторял про себя Балин, гордо подняв голову, весело и широко шагая в темноте ночи по выложенной плитами дороге.
* * *
Он достиг ворот только к утру. Тело ломило от холода, а роса промочила его до пояса. И все-таки Балин восходил по ступеням к северному входу в хорошем расположении духа. В пути ему удалось решить для себя проблему с Оином. Государь Мо-рии объявит Неистового гнома Стражем Четырех ворот, тем самым повышая в должности, но освобождая от обязанностей пятидесятника.
Встречал Балина сам Фрар, негласный старшина местных гномов. Балину вдруг припомнилось, какие жаркие споры вели меж собой Фрар и Оин. Первый, считая себя хранителем традиций, негодовал на молодых за увлечение «несерьезным» оружием: копьями, луками, саблями. Сам Фрар был оружейником и славился замечательными секирами. Свою работу проверял тщательно. Если боевой топор не мог с одного удара разрубить поперек четырехдюймовый сосновый брус, отбраковывал такое лезвие сразу. Среди соплеменников считался не просто оружейником, а «мастером топора». Оин же, привыкший пользоваться любым оружием, просто негодовал, когда Фрар пытался вмешиваться со своими «топорными» советами в обучение молодых гномов. Иначе говоря, эти двое недолюбливали друг друга до открытой вражды.
— Приветствую Балина, государя Мории! — напыщенно произнес Фрар.
— Здравствуй, рад тебя видеть. — Балин подумал, что и вправду очень рад видеть соплеменника. Общение с людьми утомило его.
— Что там Борп? Торговцы уже жалуются на него. Он, понимаешь ли, ввел новый налог на дорогах. Винный. Бочка вина с каравана, фляга — с одиночки.
Балин сморщился, будто от зубной боли:
— Ничего, там есть и хорошие люди. Думаю, недолго Борну верховодить среди своих молодцов, Уже сейчас он теряет влияние на людей. Многие из его разбойников хотели бы жить в довольстве и безопасности, стать пахарями, кузнецами, старателями. Некоторые уже пашут южные склоны, а в ручье Комер Кошлак работа идет полным ходом. Конечно, сам Борп никогда не остепенится, не такой характер. Но скоро, очень скоро он останется один. Тогда я позову Оина, и мы решим, что делать. А пока, мой друг Фрар, не найдется ли чем перекусить государю Мории?
— Конечно, — тотчас же отозвался гном. — Лони, Нали, проводите государя.
Два молодых гнома, увешанных оружием, с ног до головы закованных в доспехи, отделились от стены и повели Балина вглубь. Идти пришлось недолго — на одном из перекрестков братья свернули, увлекая за собой и гостя. Балин увидел небольшой стол, на котором лежали несколько кусков копченого мяса, изрядно зачерствевший хлеб и кучка луковиц.
— А что же мы к остальным не пошли? — удивился Балин, поняв, что близнецы привели его в свое жилище — в «казарменные залы». Казармы представляли собой длинные прямые коридоры, разделенные тонкими деревянными перегородками. Братья поселились в ближайшей к воротам зале Первой стражи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80