Но он не придал ему никакого значения, отнесся к нему как к сущей безделице. Он среагировал так, словно бы и не понял вопроса.
Но какова цена этой безделицы, цена страха? Она огромна. Столько стоит жизнь, близость к Богу! Такова реальная цена безделицы под названием страх. Нам приходится выбирать между жизнью и страхом. Это неравноценный обмен. И Хенаро хотел, чтобы я испугался… своего страха.
Следующее видение не заставило себя ждать.
Целый день Данила выглядел ослабленным и разбитым.
Все говорило о том, что новая встреча с Кристиной не за горами.
Данила торопился, ходил из одного угла комнаты в другой, пытался сосредоточиться.
Вдруг перед его глазами пронеслась черная тень…
Удар. Вспышка света. «Я вижу!» — только и успел прокричать он.
*******
Кристина сидела в своем кабинете и пыталась сосредоточиться на делах. Но ее душа была не на месте. Мысли путались, тело ныло, словно его подвергли жесточайшей пытке. Кристина казалась себе мешком с водой, дряблым резиновым шаром. Почему все так?.. За что ей все это?..
В какой-то момент ее объял приступ безотчетной тревоги. Хотелось сбежать, спрятаться, скрыться. Она снова чувствовала себя маленьким ребенком — слабым и беззащитным. Все повторяется: надежды сменяются разочарованиями, вера — отчаянием, страсть — болью.
Ей совсем не на кого опереться. Кругом нее люди, но она одна. Ее одиночество пряталось прежде или за наигранной беспечностью, или за официальной серьезностью. Теперь оно вырвалось наружу, сбросило эти маски и обнажило свой хищный оскал.
Нет, Робинзон Крузо не знал одиночества. Ты можешь встретить свое одиночество только в толпе людей. Одиночество — это ночной кошмар. Сновидение, в котором ты гонишься за ускользающим от тебя человеком.
Кругом сотни, тысячи людей… Ты бежишь, расталкиваешь случайных прохожих. А силуэт этого человека, похожего на тень, все время маячит где-то впереди. Ты зовешь его, но он не откликается. В ответ на твой зов он лишь ускоряет свой шаг.
Она совсем одна. Разве поймут Кристину ее родители? Да и как им рассказать о той боли, которая поселилась у нее в сердце? Рассказать — значит причинить им боль, но от этого боли не станет меньше.
И разве друзья смогут разделить с ней ее душевную муку? Каждый поглощен своими проблемами и думает только о себе. Все хотят быть услышанными, но никто не хочет слушать.
В приемной вдруг стало шумно. Дверная ручка нервно заездила вверх-вниз. Кажется, секретарь Кристины пыталась остановить какого-то непрошенного гостя, заграждая дверь начальницы собственным телом.
— Я же вам сказала, Кристина Александровна занята! — кричала секретарь.
Да что за ерунда! Скажите, что это я пришел! И все!
«Руслан Ветров!» — Кристина узнала бы его голос из тысячи; она запаниковала.
Доли секунды, и дверь ее кабинета с грохотом отворилась.
— Кристина Александровна, извините, пожалуйста… — секретарь выглядела виноватой и озабоченной.
— Кристина, здравствуй! — Руслан отодвинул секретаря в сторону и прошел внутрь кабинета.
Как и всегда, он выглядел потрясающе. Высокий, статный, проникнутый безграничной любовью к себе. Удивительно, как ему удавалось столь искусно прятать свой изощренный эгоизм. Но удавалось, у несведущих людей всегда возникало ощущение, будто бы он любит всех, кроме себя.
В образе Руслана читалась странная смесь — мужественности, детской заинтересованности и искренней чуткости. Правда, он не имел ни малейшего представления ни о том, ни о другом, ни о третьем… Но зато сам этот образ был сработан его автором безукоризненно.
— Зачем ты пришел?! — Кристина встала и вышла из-за стола, ее губы едва шевелились.
Она ожидала бы увидеть в своем кабинете кого угодно — английскую королеву, Папу Римского, президента РФ или Святого Николая Чудотворца. Кого угодно — только не Руслана! Он явился из небытия, как удар грома среди ясного неба.
*******
Руслан атаковал ее жизнь трижды и трижды уходил навсегда. Каждый раз она любила и каждый раз страдала. Мечтала о его возвращении и молила, чтобы он никогда не возвращался. Сотни раз она клялась себе, что больше никогда не поддастся на его чары, не ответит ему взаимностью, не простит ему его жестокости. Сотни раз…
Но он приходил, смотрел на нее своими финифтиевыми глазами, и все начиналось заново. Она снова любила — до боли, до исступления, отчаянно и безотчетно. Эта любовь сводила ее с ума. Кристина не помнила и не понимала себя, не видела ничего вокруг. Потом вдруг он переставал звонить, не отвечал на звонки, и пустота…
Если над женщиной может довлеть злой рок, то он должен выглядеть именно так: мужчина, который желанен и недоступен одновременно. Он заполняет ее целиком, но не принадлежит ей. Единственное, на что она может надеяться, это взять от него маленькую частичку. Кристина хотела родить от него ребенка, маленького мальчика.
Она назвала бы его самым красивым именем на свете. Она назвала бы его Русланом.
— Мне очень не хватает тебя, Кристина… — голос Руслана дрогнул, на глазах появились слезы. — Я знаю, что ты ненавидишь меня. И я заслуживаю это… Но, Кристина, я столько передумал за это время, столько понял. Ты лучшая женщина. Никто не любил меня так, как ты. Ты нужна мне, Кристина.
Господи, сколько лет Кристина ждала этих слов?! Пять, или нет, даже семь лет. Семь мучительно долгих лет. Чувство к Руслану переполняло Кристину, дышало каждой толикой ее существа. Находясь рядом с ним, она превращалась в чашу с божественным нектаром. Она становилась светом.
Но они никогда не были вместе. Руслан не видел в ней женщины, не хотел, делал вид, что не видит. Женщинами для него были другие — высокие, красивые и обязательно глупые. Он не любил или, может быть, боялся умных женщин. Да, его тянуло к ним, они становились его друзьями, но не любовницами.
Эти отношения были его ложью. Он пользовался Кристиной, пользовался ее чувством. Она была ему необходима, она давала ему ощущение собственной значимости. Он исполнялся этим чувством, предлагая взамен лишь краткие «дружеские встречи». А она любила его, любила по-настоящему, любила настолько, насколько вообще может любить женщина.
Статус «друга» был лишь ширмой, правилами игры. Игры жестокой и нечестной. Кристина пыталась не замечать эту ложь, не видеть этой жестокости. А Руслан делал вид, что их отношения и вовсе лишены всякой лжи, чисты, возвышенны и непорочны. Он притворялся невинным, ничего не понимающим младенцем. Но именно притворялся, она знала это.
— Все. Поздно, Руслан. Если бы раньше… А сейчас — нет, — каждое свое слово Кристина произносила отчетливо, но вся душа ее в этот миг сжималась от боли.
Она отошла назад к столу, села в свое кресло и повернулась к окну, чтобы не видеть Руслана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26