ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Но, вдруг подумал он, стискивая руками стучащие виски, проблемы этикета вторичны по отношению к проблемам этики. Вот главный вопрос: хочет ли он, чтобы это повторилось? Или, скорее (действительно, глупый вопрос — кому не хочется повторения?), пойдет ли он на это снова, если представится случай? Да, очень кстати место, где он поселился, называется оползневой зоной, мрачно думал он, обозревая из окна свой живописный ландшафт.
В тот день он еще долго смотрел в окно, не решаясь покинуть квартиру прежде, чем он поймет, как дальше быть с Мелани — продолжать эту связь или сделать вид, что ничего не произошло. Он уже собрался позвонить Хилари: возможно, звук ее голоса, как на сеансе шокотерапии, приведет в порядок его вконец запутавшиеся мысли. Но в последний момент у Филиппа не хватило смелости, и он попросил оператора соединить его с «Интерфлорой». В таких сомнениях и встретил он закат. Спать он лег рано, а в полночь проснулся от эротического сна. Похоже, он стремительно впадает в отрочество.
Первым делом, решил Филипп, надо увидеть Мелани и поговорить с ней начистоту. Если бы он высказал ей свои чувства, возможно, она бы помогла ему разобраться в них. Как он себе это представлял, он пошел бы на зрелые, непринужденные, дружеские отношения, которые не обязательно предполагают совместную постель, но, с другой стороны, вовсе и не исключают такой возможности. Да, завтра ему надо увидеться с Мелани. Он снова погрузился в сон, и на этот раз ему приснилось, что он последним покидает Эссеф, разрушенный после второго, рокового землетрясения. Он в одиночестве сидел в самолете, стартующем из аэропорта, и, глядя в окно на взлетную полосу, видел, как из-под колес безумным узором стремительно расползаются трещины. Самолет взлетел в тот самый миг, когда земля, казалось, собралась поглотить его, и стал резко набирать высоту, оставляя под крылом неправдоподобный на вид город Эссеф, его дворцы и купола церквей, его небоскребы, прикрытые шапками облаков, — все это горит, разваливается и сползает в море.
Однако на следующий день и бухта, и город пребывали на своих местах и радовались солнцу в ожидании предательских подземных толчков. А вот Мелани нигде не было видно — она не нашлась ни через день, ни через два. Филипп то и дело выходил излома, под разными предлогами появлялся в прихожей и громко свистел на лестнице. Но все было напрасно. Несколько раз ему попадались Кэрол и Дидри, и в конце концов он набрался смелости спросить, где Мелани. Они ответили, что Мелани уехала на несколько дней. Может быть, нужна помощь? Он с благодарностью отклонил ее.
В тот же день в факультетском коридоре он споткнулся о сапоги, надетые, как оказалось, на ноги Ковбоя, сидевшего на полу под дверью Говарда Рингбаума в ожидании консультации.
— Привет! — осклабившись, сказал Ковбой. — Как поживает Мелани?
— Не знаю, — ответил Филипп. — Я несколько дней ее не видел. А вы?
Ковбой отрицательно покачал головой.
По коридору плыл тонкий гнусавый голос Рингбаума:
— Вы, похоже, перепутали в своей работе слова «сатира» и «сатиры», мисс Леннокс. Сатира — это стихотворный жанр; сатиры же — похотливые существа, наполовину люди, наполовину козлы, которые все время гоняются за нимфами.
— Мне надо идти, — сказал Филипп.
— Чао, — сказал Ковбой. — Расслабьтесь, и все будет хорошо.
Легко сказать. Все это уже стало походить на навязчивую идею. Ночью ему показалось, что девушка, звонившая в студию Чарлзу Буну, говорит голосом Мелани. К его досаде, включив радио, он захватил лишь самый конец разговора. «А не думаете ли вы, — говорила Мелани, — что необходимо выработать новое понятие личных взаимоотношений, основанных на разделении, а не на обладании. Что-то вроде эмоционального социализма…» — «Вот именно!» — «И чувственного социализма, и…» — «Да?» — «Ну, собственно, это и все». — «Большое спасибо! Отличные идеи!» — «По крайней мере, я так думаю, Чарлз. До свиданья». — «До свиданья. Ждем ваших звонков! В любое время», — добавил Бун многозначительно. Девушка — Мелани? — рассмеялась и повесила трубку.
«Вы слушаете шоу Чарлза Буна, — запел Бун, — то самое шоу, которое губернатор Дак пытался запретить. Звоните нам по номеру ноль-два-четыре-девять-восемь-девять-во-семь и поделитесь с нами своими мыслями».
Филипп выскочил из постели, и, натянув халат, помчался по лестнице в нижнюю квартиру. Позвонил в звонок. После довольно долгой паузы к двери подошла Дидри и, не открывая, спросила:
— Кто там?
— Это я, Филипп Лоу. Я хочу поговорить с Мелани.
Дидри приоткрыла дверь.
— Ее здесь нет.
— Но я только что слышал ее голос по радио. Она звонила в студию на шоу Чарлза Буна.
— Может, и звонила, но не отсюда.
— Вы уверены?
Дидри распахнула дверь.
— Хотите обыскать помещение? — спросила она с иронией.
— Прошу меня извинить, — сказал Филипп.
Нет, с этим надо кончать, сказал он себе, поднимаясь по лестнице. Нужно передохнуть, отвлечься. В свой первый же свободный от занятий день он на автобусе поехал по длинному двухъярусному мосту в центр Эссефа. И вышел из автобуса в тот самый момент, когда (учитывая семичасовую разницу во времени) Моррис Цапп, сидя в гриль-баре лондонского «Хилтона», со смаком впился зубами в первый пристойный на вид бифштекс, который попался ему с тех пор, как он прибыл в Англию.
Отель «Хилтон» был дорогим до чертиков, но Моррис решил, что заслужил себе поблажку, безвылазно просидев в Раммидже целых три недели. И уж конечно он постарался получить сполна от занятого им номера — теплой, не без шика обставленной комнаты с прекрасной звукоизоляцией. Вселившись туда, он дважды принял душ, погулял нагишом по коврам, купаясь в волнах прогретого воздуха, повалялся в постели перед телевизором, заказал в номер многоэтажный бутерброд с жареной картошкой впридачу, запил все коктейлем из виски с вермутом и заел яблочным пирогом. Привычные и нехитрые атрибуты американской жизни здесь, в далекой ссылке, стали казаться ему неслыханной роскошью.
Теперь, пожалуй, пришла пора высунуть нос на улицу и взглянуть на веселящийся Лондон, заключил он, вразвалочку возвращаясь после ужина из гостиничного ресторана с приятной тяжестью в желудке и раскуривая купленную в холле дорогую сигару «панателла». Натянув на себя пальто, перчатки и высокую черную шапку-хрущевку из синтетического меха, он окунулся в сырые лондонские сумерки. Прошелся по улице Пикадилли до одноименной площади и через Шефтсбери авеню добрался до Сохо, где через каждые несколько метров на него стали набрасываться изрядно продрогшие на ветру зазывалы стриптиз-клубов.
И тут следует заметить, что Моррис Цапп, столько лет проживший буквально за углом от крупнейшего в мире центра индустрии стриптиза, а именно Южной улицы в Эссефе, оказывается, ни разу в жизни не вкусил подобного удовольствия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68