– Джонатан, пора делать уроки, отложи гейм-бой в сторону. Питер, слезь с моей головы, пожалуйста.
Джонатан издал вопль, выражавший жестокий эмоциональный облом. Питер, перегнувшись через мою голову, заглянул мне в глаза и робко, словно не веря своим ушам, переспросил:
– Джонатану пора делать уроки?
– Да.
Питер, как десантник, скатился по моей спине, приземлился на диван и наставил на брата палец-пистолет:
– Джонатан! Джонатан! Тебе пора делать уроки!
Мучительная судорога швырнула щуплое тельце Джонатана на пол.
– Не-е-е-е-е-е-е-т!
Питер сохранял невозмутимость:
– Нет, пора.
– Ну что ты, в самом деле, раньше сделаем – раньше освободишься.
– Но ведь сначала надо сде-е-елать, неужто ты не понимаешь? Это жестоко! Супержестоко!
– Уроки будем делать прямо сейчас, ясно? Компромиссы недопустимы.
– Что значит «компромиссы недопустимы»?
– Это значит, что я своего мнения не изменю, оно окончательно. Позволь тебе напомнить, что в нашей семье нет демократии. Здесь начальник – я. Как скажу, так и будет.
– Папа – начальник, – подтвердил Питер, показав на меня пальцем.
– Правильно. А теперь иди сюда и… Питер! Питер, вернись. Ты куда помчался? Матери ябедничать, что я назвал себя начальником? Обещай, что ты этого не сделаешь. Вот и славненько. Джонатан, пора начинать.
В школе выдали фотокопию стихотворения на тему «Бог – всему творец». Я заставил Джонатана прочитать его вслух, потом выучить строфу за строфой. Потом мы повторяли стишок хором.
Наконец Джонатан прочитал его несколько раз по памяти. Задание было не очень сложное: мальчишка, способный запомнить имена ста пятидесяти покемонов, без труда заучит наизусть шестнадцать рифмованных строчек. Усердствовал я по другой причине.
– Ты, конечно, знаешь, Джонатан, что Бог не создавал цветы, это всего лишь миф.
– Как мифы Древней Греции? Как в тех книжках, которые ты мне читал? Про ясеня и аргонавтов?
– Про Ясона. Да, похоже на то. Когда-то люди в них верили, но на самом деле это лишь сказки. Некоторые люди еще верят в небылицы про Бога. Мир – интересное, чудесное и удивительное место, но никакого волшебства в нем не существует, волшебство – для красивых легенд.
– Значит, волшебства совсем не бывает?
– Да. Будь осторожен с теми, кто пытается убедить тебя в обратном, они хотят навязать тебе ложные представления, а знать правду – совершенно необходимо.
– Ясно.
– Хорошо, очень хорошо.
– Значит, волшебства совсем-совсем не бывает?
– Совсем-совсем.
– А Санта-Клаус как же? Не волшебство?
Вот черт! Черт-черт-черт-черт!
– Э-э… Это не совсем одно и то же.
– Ну как же? Разве у него получится дарить подарки всем детям мира в одну и ту же ночь без волшебства?
– Это не волшебство. Ни в коем случае. Э-э… Как бы тебе объяснить… Просто Санта-Клаус пользуется очень продвинутой технологией.
– Какой еще технологией?
– Кажется, чай уже готов…
– Нет, мама все еще разговаривает с тарелками, я слышу. Какая у него технология?
– Ну, знаешь, сочетание высокооктанового горючего и сверхэффективного двигателя. На санях.
– А разве сани не олени тащат?
– Олени? Олени – всего лишь декорация, чтобы сани красиво смотрелись. На самом деле на них установлен двигатель, поэтому они могут передвигаться с необычайной скоростью.
– С какой скоростью?
– С необычайной.
– Но с какой именно?
– Почти со скоростью света. Вот-вот. Сани движутся почти со скоростью света, а когда объекты приближаются к скорости света, время по отношению к другим объектам замедляется. Нам кажется, что Санта-Клаус наносит все визиты за одну ночь, но у него на самом деле есть для этого целый год.
Я готов был поставить себе пятерку за то, как ловко вывернулся.
– И это – не волшебство?
– Нет, это – теория вероятностей.
– А как же он перевозит все подарки?
– Чай, кажется, точно готов…
– Не готов.
– Ладно. Ты слышал о принципе неопределенности Гейзенберга?
– Нет.
– В нем все дело.
– Почему?
– Все зависит от наблюдателя… Никаких подарков нет, пока мы их не увидим.
– Как это?
– Как я сказал.
– Но как?
– Давай устроим бой подушками?
– Давай.
– И-эх!
– Ух!
– Ой-ой! Питер, поставь стул на место и возьми подушку!
Иногда мне кажется, что во мне пропадает учитель.
– На необитаемый остров вам разрешено взять с собой всего один компакт-диск, что вы возьмете?
– «Тин мэшин» Дэвида Боуи, – немедленно ответил Ру.
– Правда? Ты готов слушать его с утра до ночи?
– Слушать? Я думал взять его на необитаемый остров и там закопать.
– Мне нравится ход твоих мыслей – давай дружить.
Трейси фыркнула в чашку с кофе:
– Знаете, что меня неизменно удивляет?
– Универсальный клей?
– Говорящие часы?
– Нет…
– Растворимый чай?
– Зубная паста с полосками?
– Да нет же. Меня постоянно удивляет, что два очевидных ничтожества изо дня в день сидят и поливают дерьмом талантливых знаменитостей.
– «Талантливый» в данном случае определение спорное, – перебил Ру. – Мы ведь говорили о Дэвиде Боуи.
– Какая разница, о ком шла речь. У вас ни для кого доброго слова не найдется.
– У меня… – Ру не дали договорить.
– Я не имела в виду порноактрис. Думаю, все согласятся, что они проходят по отдельной категории. Но если кто-либо достиг популярности и успеха, вы как пить дать возненавидите этого человека.
– Так уж у англичан заведено.
– Точно, – поддакнул я. – Более того, это наш долг. От каждого – по способностям, каждому – по потребностям. Одним – богатство, слава и право называть Энтони Хопкинса Тони, другим – прозябание и право судить о первых.
– Судить и вскрывать их ущербность, – дополнил Ру.
– Именно. Нам навсегда закрыт вход в их мир, вдобавок у нас абсолютно нет никакого авторитета, то есть на нашей стороне уникальная непредвзятость, с которой мы объявляем этих людей фальшивками, эгоистами, выскочками или просто дебилами.
– Взять хотя бы ту актрису в «Плохих девчонках»… Ох, забыл, как ее зовут. – Ру прикрыл глаза и забарабанил пальцами по голове, напрягая память.
– Да там какую ни возьми, – подхватил я, – все одинаковые.
– Цыц. Тебя только что сделали менеджером, Пэл. Это все равно как если бы актера, снимавшегося в рекламе супа, пригласили на роль в фильме Спилберга.
– Трейси, разницу между мукзэпоем в Университете Северо-Восточной Англии и Николасом Кейджем трудно сразу заметить, но все же она существует. Могу поспорить, что у Кейджа есть специальный человек, который отвечает вместо него по телефону всяким психам.
В то утро мне позвонили. Я сидел в офисе и составлял какую-то цифирь о пользовании компьютерами в студенческом контингенте, что являлось частью процесса мониторинга (мне сказали, что цифирь важна для планирования, поэтому я старался выдумать данные поубедительнее), как вдруг раздалась тройная трель внешнего вызова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79