Видимо, не догадывался никто, что в таких бедных руках может быть чистейший изумруд, стоящей немалые деньги. Так и передавали камень из поколения в поколение, от девицы той Даши к дочке купцовой Таисии, от Таисии к ее дочке Ксении, от Ксении к внучке ее Зое. Вообще-то Ксения, так и продолжавшая жить в том самом уездном городке, где и родилась, пережив войну и выучившись на машинистку, держала свой изумруд долго, никому его не показывая. Жила она трудно, подрабатывала там и сям, но меня, изумруд не продавала, возможно, не надеясь получить за него что-либо стоящее, а, возможно, мечтала о лучшей жизни для своих детей, которым и планировала передать свое наследное сокровище. Замуж она вышла так же тихо скромно, как и жила, выбрав в супруги работягу Степана, который в жене души не чаял, но показать этого не умел.
Когда ее собственная дочь Верочка, родившаяся довольно поздним ребенком, выросла, стало ясно, что жизнь ее не будет намного легче, чем у самой Ксении. Еле-еле окончив школу и втайне вынашивая план уехать из провинциального городка подальше, Верочка так и не смогла осуществить свою мечту, по неосторожности забеременев от одного из тех молодцов, которые обещали Верочке увезти ее в прекрасные далекие края, да дальше койки на квартире у друзей никуда с ней не доезжали. Ксения, узнав о беременности Верочки, огорчилась, так как средств у ее дочери на ребенка пока не предвиделось, да и в планы Верочки намерение растить ребенка не входило. Но, несмотря на это, сердце у Ксении было чистым и добрым, и поэтому от аборта она Верочку отговаривала, пообещав помочь и взять заботы о дитятке на себя. Муж Ксении, Степан, хоть и не одобрял поведении дочери и даже грозился поколотить ее, все же поперек мнения жены не решился встать и в итоге тихо смирился с ее позицией.
Верочка, напротив, долго сопротивлялась и уже направилась, было, в клинику к знакомому и часто посещаемому врачу по женским вопросам, договорившись с ним об аборте, но тут в дело вмешалось его величество провидение, посчитав, видимо, что ребенок Верочки еще понадобиться миру, и по пути в клинику она споткнулась на ровном месте и сломала ногу. Пока она лежала дома, опекаемая Ксенией, пока кости ноги срослись, пока она снова собралась к врачу, срок беременности был уже настолько большой, что аборт был уже невозможен. На радость Ксении. Не знала она, правда, что все окажется не так просто. И что продолжение у этой истории будет совсем не радостным. Проходив всю беременность мрачнее тучи от собственной неудавшейся жизни, Верочка, наконец, родила слабенькую крохотную смугловатую девочку с чернявыми волосами и такими же глазами, что удивило как саму Верочку, помнящую светловолосого отца ребенка, так и Ксению, пока она не вспомнила историю о купце и бабке своей, Даше. Малышку назвали Зоя Солодцева, дав ей фамилию Степана. Мама ее сильно рождению ребенка не обрадовалась и вообще интереса к жизни особого не выказывала. Через две недели после родов Верочка умерла, неразборчивые связи с кем попало дали о себе знать в виде запущенной инфекции, справиться с которой в провинциальной больнице не смогли. Малышка тоже была больна, но у нее сил и желания жить было явно больше, чем у ее матери, и она выжила, невзирая на все трудности и слабое здоровье. И хотя никто не надеялся на то, что Зоя преодолеет даже первый год жизни, заботами Ксении она росла и крепла на глазах, и ко второму году уже догнала своих сверстников по развитию, как физическому, так и умственному.
Ксения, став бабушкой, преобразилась на глазах. Откуда не возьмись, у этой хрупкой невыразительной женщине удвоилась жизненная энергия, она брала работу на дом, набирая на машинке тексты, зарабатывая на этом достаточно, чтобы давать внучке необходимое питание и одежду, а главное, у нее было время уделять ей внимание, время, которого ей всегда не хватало почему-то на собственную дочь. Смерть Верочки, конечно, оставила у Ксении глубокую рану, но подсознательно она всегда чувствовала, что непутевая Верочка добром не кончит, хотя и никогда не желала ей этого, и, как ни ужасно это было осознавать, но она знала, что упустила что-то в воспитании дочери и что вряд ли сможет уже что-либо изменить. Зато с рождением Зои Ксения воодушевилась, поверив, что сможет наверстать упущенное и даст девочке не только кров и пропитание, но и веру в жизнь и в собственные силы, то, чего у Верочки никогда не было, а если и было, то умерло в зачатке. Так и росла Зоя пусть не в большом достатке, но и не в нищете, опекаемая бабой Ксюшей и дедушкой Степаном, росла в своем провинциальном городке, в маленьком опрятном домике с беленными стенами и корявым забором вокруг огорода, получая от жизни необходимый минимум, не требуя большего.
Когда она подросла, превратившись в тоненькую, невысокую, миловидную девочку-подростка, до ее сознания стала доходить информация, получаемая из программ, транслируемых стареньким маленьким телевизором, подаренным деду Степану за службу на заводе, из жадно поглощаемых книжек из городской библиотеки, из глянцевых столичных журналов, завозимых кем-нибудь в количестве один на весь городок и зачитываемых до дыр мечтательными девчонками. Она не пошла по стопам своей матери, она и не знала о ее пути, пока однажды соседский мальчишка в сердцах не крикнул ей, что она, мол, дочь потаскухи. Тогда она пришла с вопросами к бабе Ксюше, с вопросами о своей маме, хотя раньше слишком не давила на бабушку, инстинктивно не желая причинять ей боль. Но на этот раз она была более решительно настроена.
Ксения как раз кофточку для внучки довязывала, когда Зоя уселась у ее ног на деревянном полу.
— Ты ведь мне что-то не договариваешь о маме, а, баба Ксюша? — тихо сказала Зоя, прижавшись щекой к коленям бабушки, не решаясь взглянуть ей в глаза. — Ведь не все просто было в ее судьбе, не просто так исчез мой отец, не просто так она умерла, и не просто так люди говорят всякие вещи….
— Ты людей не слушай, милая, — Ксения отложила спицы, разглядывая сдвинутые брови внучки. Знала бабка, что момент этот наступит когда-нибудь. Но портить девочке жизнь плохими воспоминаниями о родной матери она не собиралась. — Мало ли, что они говорят, может, из зависти сплетни разводят, ведь мама твоя красавица была, а много ли красавиц в нашем захолустье? Вот и брешат, что кому в голову придет.
— Нет, баба Ксюша, — упрямо тряхнула темными, с медным отливом волосами Зоя. — Расскажи, как она жила, о чем мечтала, почему отец ее бросил? Я уже взрослая, расскажи мне все, как оно было.
— Да что рассказывать-то, — задумалась Ксения, теребя сморщенными, искривленными от печатных трудов пальцами жесткие прямые волосы внучки, блестевшие под солнечными лучами, — мечтательной она слишком была, твоя мама, в этом вся беда ее была.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
Когда ее собственная дочь Верочка, родившаяся довольно поздним ребенком, выросла, стало ясно, что жизнь ее не будет намного легче, чем у самой Ксении. Еле-еле окончив школу и втайне вынашивая план уехать из провинциального городка подальше, Верочка так и не смогла осуществить свою мечту, по неосторожности забеременев от одного из тех молодцов, которые обещали Верочке увезти ее в прекрасные далекие края, да дальше койки на квартире у друзей никуда с ней не доезжали. Ксения, узнав о беременности Верочки, огорчилась, так как средств у ее дочери на ребенка пока не предвиделось, да и в планы Верочки намерение растить ребенка не входило. Но, несмотря на это, сердце у Ксении было чистым и добрым, и поэтому от аборта она Верочку отговаривала, пообещав помочь и взять заботы о дитятке на себя. Муж Ксении, Степан, хоть и не одобрял поведении дочери и даже грозился поколотить ее, все же поперек мнения жены не решился встать и в итоге тихо смирился с ее позицией.
Верочка, напротив, долго сопротивлялась и уже направилась, было, в клинику к знакомому и часто посещаемому врачу по женским вопросам, договорившись с ним об аборте, но тут в дело вмешалось его величество провидение, посчитав, видимо, что ребенок Верочки еще понадобиться миру, и по пути в клинику она споткнулась на ровном месте и сломала ногу. Пока она лежала дома, опекаемая Ксенией, пока кости ноги срослись, пока она снова собралась к врачу, срок беременности был уже настолько большой, что аборт был уже невозможен. На радость Ксении. Не знала она, правда, что все окажется не так просто. И что продолжение у этой истории будет совсем не радостным. Проходив всю беременность мрачнее тучи от собственной неудавшейся жизни, Верочка, наконец, родила слабенькую крохотную смугловатую девочку с чернявыми волосами и такими же глазами, что удивило как саму Верочку, помнящую светловолосого отца ребенка, так и Ксению, пока она не вспомнила историю о купце и бабке своей, Даше. Малышку назвали Зоя Солодцева, дав ей фамилию Степана. Мама ее сильно рождению ребенка не обрадовалась и вообще интереса к жизни особого не выказывала. Через две недели после родов Верочка умерла, неразборчивые связи с кем попало дали о себе знать в виде запущенной инфекции, справиться с которой в провинциальной больнице не смогли. Малышка тоже была больна, но у нее сил и желания жить было явно больше, чем у ее матери, и она выжила, невзирая на все трудности и слабое здоровье. И хотя никто не надеялся на то, что Зоя преодолеет даже первый год жизни, заботами Ксении она росла и крепла на глазах, и ко второму году уже догнала своих сверстников по развитию, как физическому, так и умственному.
Ксения, став бабушкой, преобразилась на глазах. Откуда не возьмись, у этой хрупкой невыразительной женщине удвоилась жизненная энергия, она брала работу на дом, набирая на машинке тексты, зарабатывая на этом достаточно, чтобы давать внучке необходимое питание и одежду, а главное, у нее было время уделять ей внимание, время, которого ей всегда не хватало почему-то на собственную дочь. Смерть Верочки, конечно, оставила у Ксении глубокую рану, но подсознательно она всегда чувствовала, что непутевая Верочка добром не кончит, хотя и никогда не желала ей этого, и, как ни ужасно это было осознавать, но она знала, что упустила что-то в воспитании дочери и что вряд ли сможет уже что-либо изменить. Зато с рождением Зои Ксения воодушевилась, поверив, что сможет наверстать упущенное и даст девочке не только кров и пропитание, но и веру в жизнь и в собственные силы, то, чего у Верочки никогда не было, а если и было, то умерло в зачатке. Так и росла Зоя пусть не в большом достатке, но и не в нищете, опекаемая бабой Ксюшей и дедушкой Степаном, росла в своем провинциальном городке, в маленьком опрятном домике с беленными стенами и корявым забором вокруг огорода, получая от жизни необходимый минимум, не требуя большего.
Когда она подросла, превратившись в тоненькую, невысокую, миловидную девочку-подростка, до ее сознания стала доходить информация, получаемая из программ, транслируемых стареньким маленьким телевизором, подаренным деду Степану за службу на заводе, из жадно поглощаемых книжек из городской библиотеки, из глянцевых столичных журналов, завозимых кем-нибудь в количестве один на весь городок и зачитываемых до дыр мечтательными девчонками. Она не пошла по стопам своей матери, она и не знала о ее пути, пока однажды соседский мальчишка в сердцах не крикнул ей, что она, мол, дочь потаскухи. Тогда она пришла с вопросами к бабе Ксюше, с вопросами о своей маме, хотя раньше слишком не давила на бабушку, инстинктивно не желая причинять ей боль. Но на этот раз она была более решительно настроена.
Ксения как раз кофточку для внучки довязывала, когда Зоя уселась у ее ног на деревянном полу.
— Ты ведь мне что-то не договариваешь о маме, а, баба Ксюша? — тихо сказала Зоя, прижавшись щекой к коленям бабушки, не решаясь взглянуть ей в глаза. — Ведь не все просто было в ее судьбе, не просто так исчез мой отец, не просто так она умерла, и не просто так люди говорят всякие вещи….
— Ты людей не слушай, милая, — Ксения отложила спицы, разглядывая сдвинутые брови внучки. Знала бабка, что момент этот наступит когда-нибудь. Но портить девочке жизнь плохими воспоминаниями о родной матери она не собиралась. — Мало ли, что они говорят, может, из зависти сплетни разводят, ведь мама твоя красавица была, а много ли красавиц в нашем захолустье? Вот и брешат, что кому в голову придет.
— Нет, баба Ксюша, — упрямо тряхнула темными, с медным отливом волосами Зоя. — Расскажи, как она жила, о чем мечтала, почему отец ее бросил? Я уже взрослая, расскажи мне все, как оно было.
— Да что рассказывать-то, — задумалась Ксения, теребя сморщенными, искривленными от печатных трудов пальцами жесткие прямые волосы внучки, блестевшие под солнечными лучами, — мечтательной она слишком была, твоя мама, в этом вся беда ее была.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83