ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Один из них приносил с собой модель самолета, другой прихватывал краски и клей, и вместе они проводили время за самым любимым своим занятием в жизни.
Поэтому, когда полковник Огаст сказал, что искренне благодарен за предложение, Роджерс ему поверил. Но с чем он никак не желал смириться, так это со словом «нет».
— Бретт, взгляни на это с иной точки зрения, — предложил Роджерс. — За последние более чем четверть века ты провел в стране меньше времени, чем за ее пределами. Вьетнам, Филиппины, мыс Канаверал...
— Про мыс — это забавно, генерал.
— ., теперь вот Италия. На какой-то там Богом забытой совсем несовременной базе НАТО.
— Сейчас я отправляюсь на роскошный авианосец «Эйзенхауэр», чтобы в шестнадцать ноль-ноль переговорить кое с кем из французских и итальянских спецов. Вам повезло, что вы меня поймали.
— Разве я тебя уже поймал? — спросил Роджерс.
— Вы знаете, что я имею в виду, — ответил Огаст. — Генерал...
— Майк, Бретт.
— Майк, мне здесь нравится, — признался полковник. — Итальянцы милые люди.
— Нет, ты только представь себе, как мы здорово могли бы проводить время, если бы ты вернулся в Штаты, — продолжал давить Роджерс. — Черт, я даже расскажу тебе о том, что заготовил как сюрприз при встрече.
— Если это не та модель «Мессершмитта-109ВГ», которую нам так и не удалось раздобыть, ты вряд ли можешь предложить мне что-то такое, что...
— Как насчет Барби Матиас?
На другом конце линии наступила тишина глубиною с океан.
— Ты по-прежнему не разучился передергивать карты, генерал.
— Черт возьми, Бретт, по крайней мере приехал бы сюда, посидели бы, поговорили бы с глазу на глаз. Или я должен позвонить кому-то из твоего начальства, чтобы тебе приказали это сделать?
— Генерал, это было бы честью, командовать таким отрядом, как «Страйкер», — признался Огаст. — Но я же буду большую часть времени заперт в Куантико, а от этого я сойду с ума. Сейчас я мотаюсь хотя бы вокруг Европы и вношу свои скромные пару центов в самые разные проекты.
— Пару центов? — переспросил Роджерс. — Бретт, да в твоей чертовой башке хранится идей на целый миллион баксов, и мне хотелось бы, чтобы она работала на меня. Как часто кто-то там у вас хотя бы прислушивается к тому, что ты говоришь?
— Редко, — согласился Огаст.
— Полагаю, чертовски редко. Ведь ты разбираешься в тактике и стратегии лучше, чем девяносто процентов из тех, кто таскает на себе мундиры. Да тебя просто обязаны слушать.
— Может, и так, — вздохнул Огаст, — но в этом все ВВС. Кроме того, мне уже сорок лет. И я не знаю, смогу ли носиться по горам в Корее, расстреливая ракеты «Нодонг», или гоняться за поездами через всю Сибирь.
— Не мели ерунду, — возразил Роджерс. — Готов поспорить, что ты по-прежнему способен на все эти штучки вроде отжимания на одной руке, которые ты вытворял на летном поле в Брэдли, пока мы выжидали самолеты. Эта твоя личная программа подготовки в астронавты...
— Да, я по-прежнему все это могу сделать, — подтвердил Огаст, — хотя и не столько раз подряд.
— Может, и не столько, но это гораздо больше, чем смог бы я. И вполне вероятно, что больше, чем смогли бы ребята из «Страйкера», — продолжал убеждать Роджерс. Он подался вперед и оперся о крышку стола. — Бретт, прилетай сюда, и давай поговорим. Ты очень нужен мне здесь. Господи, ведь мы с тобой не работали вместе с самого призыва в армию.
— Два года назад мы с тобой сделали модель «томкэта» F-14А.
— Ты знаешь, о чем я говорю. Я не стал бы просить, если бы не считал, что мы сработаемся. Послушай, ты же жаловался, что у тебя нет времени написать книгу о Вьетнаме. Я тебе дам на нее время. Ты хотел научиться играть на рояле. Когда ты собираешься этим заняться?
— В конце концов, мне только сорок. Роджерс нахмурился.
— Интересно, как здорово ты манипулируешь своим возрастом.
— Разве я не прав?
Роджерс побарабанил пальцами по столу. У него оставался в запасе последний козырь, и ему хотелось, чтобы тот сработал.
— А еще ты хотел иметь свой дом, — сказал он. — Ты же сам говорил мне, когда приезжал сюда последний раз. А что, если я пообещаю тебя не запирать? Я собираюсь послать «Страйкер» на совместные учения с отрядами спецназа других стран. Давай это сделаем. Мы также работаем над созданием регионального оперативного центра. Когда его запустят и он станет действовать, мы будем посылать тебя и «страйкеров» на его поддержку. Ты сможешь провести по месяцу со своими друзьями в Италии, потом в Германии, в Норвегии...
— Я могу это делать и сейчас.
— Но не с той командой, — поправил Роджерс. — Просто прилетай на несколько дней. Поговоришь со мной. Приглядишься к команде. Захвати с собой клей, а я принесу самолет.
Огаст молчал.
— Хорошо, — наконец согласился он после продолжительной паузы. — Я сам договорюсь с генералом Ди Фейтом. Но я приеду только поговорить и собрать модель. Никаких обещаний.
— Никаких, — подтвердил Роджерс.
— И устрой ужин с Барб. Как доставить ее в Вашингтон — твоя забота.
— Считай, что уже сделано, — пообещал Роджерс.
Огаст поблагодарил и повесил трубку.
Роджерс опять откинулся на спинку кресла. Его лицо растянулось в широкой удовлетворенной улыбке. После стычки с сенатором Фокс и Мартой у него возникло острое желание самому возглавить «Страйкер». Что угодно, лишь бы выбраться из этого здания, оказаться подальше от политических дрязг и заниматься чем угодно, только бы не просиживать задницу. Перспектива совместной работы с Огастом улучшила его состояние. Роджерс не знал, то ли ему должно быть стыдно, то ли стоит радоваться тому, насколько просто оказалось зацепить в самом себе маленького мальчика.
Послышался сигнал телефона.
Он решил, что до тех пор, пока он счастлив и делает дело, неважно — ощущает ли он себя пятилетним или сорокапятилетним. Потому что, протягивая руку к телефону, Роджерс знал, что ощущение счастья продлится недолго.
Глава 26
Четверг, 15 часов 51 минута, Ганновер, Германия
Боб Херберт слегка запыхался, отъехав уже на достаточное расстояние от своей машины.
У него не было в кресле моторчика, да он бы никогда его и не поставил. Будь он девяностолетним и совсем немощным и неспособным передвигаться на большие расстояния, он бы просто не ездил слишком далеко. Боб считал, что невозможность ходить вовсе не означает беспомощность. И хотя он был уже не в том возрасте, чтобы пытаться выделывать на кресле коленца, которые вытворяла молодежь, лежавшая вместе с ним в реабилитационном центре, мысль о какой-либо праздности, пока он сам способен крутить колеса, его не прельщала. Лиз Гордон как-то сказала, что Херберт занимается самоистязанием из-за того, что продолжает жить, в то время как жена его, которая была рядом, погибла. Но Херберт был несогласен с Лиз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121