пусть парень поймет, с кем они имеют дело, и насколько важна его роль в этой истории. Он спрашивал себя, что же должен почувствовать Гийом, просматривая эту видеозапись, если сам он испытывает сейчас точно такой же ужас, как при первом просмотре.
Примерно через минуту Гийом остановил магнитофон. Убийца и его окровавленная жертва замерли в положении, угодном случаю и технике.
Гийом развернулся вместе с креслом и посмотрел на гостей вытаращенными глазами.
— Но… это какой-то фильм или правда? — шепотом спросил он.
— К сожалению, чистая правда. Я предупредил тебя: зрелище не из приятных.
— Конечно, но эта бойня выходит за пределы всякого воображения. Как вообще мыслимо такое, как возможно?
— Увы, возможно. К сожалению, это реальность, сам видишь. И мы пытаемся положить конец этой бойне, как ты сказал.
Фрэнк заметил, что на майке у парня выступили под мышками темные пятна. Конечно же, не от жары — в комнате было прохладно. Несомненно, нервная реакция на увиденное.
Смерть и холодна, и горяча одновременно. Смерть — это пот и кровь. Смерть, к сожалению, единственный настоящий способ, который судьбы придумала, чтобы постоянно напоминать нам, что существует жизнь. Действуй дальше, парень, не подведи нас…
Будто услышав его мысли, Гийом снова с легким скрипом крутанул свое кресло и откинулся на спинку, будто мог таким образом держаться подальше от картинки. Он включил магнитофон, и фигуры на экране вновь задвигались перед ним, пока убийца не отвесил в финале свой издевательский поклон и не появилось снежное марево, означавшее конец записи. Гийом остановил пленку.
— Что вы хотите от меня? — спросил он, не оборачиваясь.
По тону его голоса было ясно, что он предпочел бы не сидеть в этом кресле, не видеть этого танца смерти и этого поклона, которым убийца словно напрашивался на аплодисменты у проклятой публики.
Фрэнк подошел и положил руки ему не плечи.
— Отмотай назад, но так, чтобы было видно, что проматывается.
Гийом включил магнитофон, и картинка быстро побежала в обратном направлении. Карикатурность движений убийцы и его жертвы нисколько не снимала драматичность происходящего на экране.
— Вот, замедли вот тут… Теперь останови.
Гийом осторожно коснулся клавиши, картинка замерла, но несколькими кадрами дальше, чем нужно.
— А теперь чуть-чуть вперед, только медленно…
Гийом стал прокручивать пленку совсем медленно, буквально кадр за кадром. Казалось, фотографии медленно накладываются друг друга.
— Стоп!
Фрэнк пальцем указал Гийому точку на экране.
— Вот смотри, здесь на консоли стоит что-то, похожее на конверт грампластинки. Но никак не рассмотреть. Можешь выделить эту часть кадра и увеличить, чтобы прочитать надпись на конверте?
Гийом немного отъехал, дотянулся до клавиатуры компьютера, не отрывая глаз от указанного Фрэнком места.
— Гм, надо попробовать. Кассета — оригинал или копия?
— Оригинал.
— Уже хорошо. VHS — не лучший носитель, если это не оригинал. Прежде всего мне нужно оцифровать изображение. При этом немного теряется качество, зато потом легче будет работать.
Голос его звучал уверенно и спокойно. Теперь, занявшись своим делом, Гийом, казалось, преодолел шок от только что увиденного. Он подвигал «мышкой», пощелкал клавишами, и на мониторе появилось то же самое изображение, что было перед Фрэнком на экране телевизора. Гийом пошевелил «мышкой» еще немного, и картинка стала отчетливее.
— Вот. Теперь посмотрим, что получится, если выделим эту часть.
Он очертил курсором квадрат вокруг указанного Фрэнком места, нажал какую-то кнопку, и экран заполнился совершенно бессмысленной электронной мозаикой,.
— Ничего не видно! — невольно воскликнул Фрэнк и тут же пожалел об этом. Гийом повернулся к нему, подняв брови.
— Спокойно, Фома неверующий. Мы ведь только начали.
Он еще секунд десять что-то понабирал на клавиатуре, и на мониторе возник достаточно отчетливый темный конверт. В центре был виден снятый против света силуэт человека, игравшего на трубе. Его поза передавала напряжение музыканта, искавшего какую-то необычайную ноту, чтобы удивить и себя, и слушателей. Такое напряжение бывает в наивысший момент творчества, когда артист забывает, где он, кто он, и лишь стремится уловить музыку, жертвой и палачом которой он является одновременно. Внизу была видна какая-то надпись белыми буквами.
Роберт Фултон — «Stolen Music».
Фрэнк произнес это вслух, будто он один из присутствующих умел читать.
— Роберт Фултон. «Stolen Music». «Украденная музыка». Что это значит?
— Не имею ни малейшего представления. А ты, Гийом, знаешь эту пластинку?
Голос Никола удивил его. Пока Гийом возился с компьютером, тот поднялся с дивана и стоял у них за спиной, но они и не заметили этого.
Парень продолжал рассматривать изображение на мониторе.
— Никогда раньше не видел. И никогда не слышал о Роберте Фултоне. Но на первый взгляд я бы сказал, что речь идет о довольно старом джазовом альбоме и, должен признаться, это не совсем моя музыка.
Никола опять опустился на диван. Фрэнк потер себе лоб. Прошелся по комнате взад вперед, сощурившись, и заговорил, как бы размышляя вслух, и ясно было, что это монолог человека, чей фонарь освещает дорогу не впереди, а сзади.
— «Stolen Music». Роберт Фултон. Почему Никто понадобилось слушать именно эту пластинку во время убийства? Почему он унес ее с собой? Что в ней такого особенного?
В комнате воцарилась тишина, в которой словно повисли вопросы, не имевшие ответов, — тишина, которой питается мозг, пожирая бесконечные пространства в поисках какой-нибудь приметы, следа, знака, а глаза ищущего устремлены на какую-то точку, но она вместо того, чтобы приближаться, все время удаляется.
В сознании Фрэнка бродил мрачный призрак какого-то dйjа-vu — их ошеломленные лица, когда они впервые увидели на пленке этот конверт грампластинки, их поистине драматическое молчание в тот момент, внезапно нарушенное телефонным звонком, сообщившим о новом убийстве…
Стрекот клавиатуры под пальцами Гийома прервал размышления Фрэнка, нарушаемые лишь шумом ничего не ведающих кондиционеров.
— Тут есть, наверное, одна вещь…
Фрэнк резко повернулся к Гийому. Тот смотрел как загипнотизированный, которого только что вывел из транса стук клавиатуры.
— Что?
— Минутку, дайте проверить…
Он отмотал пленку назад, и принялся заново просматривать ее, теперь очень медленно, то и дело останавливая изображение и увеличивая отдельные детали.
Несмотря на прохладу в помещении, Фрэнк чувствовал, как у него стучит в висках. Он не понимал, что ищет Гийом, но ему хотелось, чтобы он действовал скорее, как можно скорее.
Гийом остановил изображение в том месте, где убийца как бы доверительно наклонился к Аллену Йосиде — при иных обстоятельствах это походило бы на дружеский разговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
Примерно через минуту Гийом остановил магнитофон. Убийца и его окровавленная жертва замерли в положении, угодном случаю и технике.
Гийом развернулся вместе с креслом и посмотрел на гостей вытаращенными глазами.
— Но… это какой-то фильм или правда? — шепотом спросил он.
— К сожалению, чистая правда. Я предупредил тебя: зрелище не из приятных.
— Конечно, но эта бойня выходит за пределы всякого воображения. Как вообще мыслимо такое, как возможно?
— Увы, возможно. К сожалению, это реальность, сам видишь. И мы пытаемся положить конец этой бойне, как ты сказал.
Фрэнк заметил, что на майке у парня выступили под мышками темные пятна. Конечно же, не от жары — в комнате было прохладно. Несомненно, нервная реакция на увиденное.
Смерть и холодна, и горяча одновременно. Смерть — это пот и кровь. Смерть, к сожалению, единственный настоящий способ, который судьбы придумала, чтобы постоянно напоминать нам, что существует жизнь. Действуй дальше, парень, не подведи нас…
Будто услышав его мысли, Гийом снова с легким скрипом крутанул свое кресло и откинулся на спинку, будто мог таким образом держаться подальше от картинки. Он включил магнитофон, и фигуры на экране вновь задвигались перед ним, пока убийца не отвесил в финале свой издевательский поклон и не появилось снежное марево, означавшее конец записи. Гийом остановил пленку.
— Что вы хотите от меня? — спросил он, не оборачиваясь.
По тону его голоса было ясно, что он предпочел бы не сидеть в этом кресле, не видеть этого танца смерти и этого поклона, которым убийца словно напрашивался на аплодисменты у проклятой публики.
Фрэнк подошел и положил руки ему не плечи.
— Отмотай назад, но так, чтобы было видно, что проматывается.
Гийом включил магнитофон, и картинка быстро побежала в обратном направлении. Карикатурность движений убийцы и его жертвы нисколько не снимала драматичность происходящего на экране.
— Вот, замедли вот тут… Теперь останови.
Гийом осторожно коснулся клавиши, картинка замерла, но несколькими кадрами дальше, чем нужно.
— А теперь чуть-чуть вперед, только медленно…
Гийом стал прокручивать пленку совсем медленно, буквально кадр за кадром. Казалось, фотографии медленно накладываются друг друга.
— Стоп!
Фрэнк пальцем указал Гийому точку на экране.
— Вот смотри, здесь на консоли стоит что-то, похожее на конверт грампластинки. Но никак не рассмотреть. Можешь выделить эту часть кадра и увеличить, чтобы прочитать надпись на конверте?
Гийом немного отъехал, дотянулся до клавиатуры компьютера, не отрывая глаз от указанного Фрэнком места.
— Гм, надо попробовать. Кассета — оригинал или копия?
— Оригинал.
— Уже хорошо. VHS — не лучший носитель, если это не оригинал. Прежде всего мне нужно оцифровать изображение. При этом немного теряется качество, зато потом легче будет работать.
Голос его звучал уверенно и спокойно. Теперь, занявшись своим делом, Гийом, казалось, преодолел шок от только что увиденного. Он подвигал «мышкой», пощелкал клавишами, и на мониторе появилось то же самое изображение, что было перед Фрэнком на экране телевизора. Гийом пошевелил «мышкой» еще немного, и картинка стала отчетливее.
— Вот. Теперь посмотрим, что получится, если выделим эту часть.
Он очертил курсором квадрат вокруг указанного Фрэнком места, нажал какую-то кнопку, и экран заполнился совершенно бессмысленной электронной мозаикой,.
— Ничего не видно! — невольно воскликнул Фрэнк и тут же пожалел об этом. Гийом повернулся к нему, подняв брови.
— Спокойно, Фома неверующий. Мы ведь только начали.
Он еще секунд десять что-то понабирал на клавиатуре, и на мониторе возник достаточно отчетливый темный конверт. В центре был виден снятый против света силуэт человека, игравшего на трубе. Его поза передавала напряжение музыканта, искавшего какую-то необычайную ноту, чтобы удивить и себя, и слушателей. Такое напряжение бывает в наивысший момент творчества, когда артист забывает, где он, кто он, и лишь стремится уловить музыку, жертвой и палачом которой он является одновременно. Внизу была видна какая-то надпись белыми буквами.
Роберт Фултон — «Stolen Music».
Фрэнк произнес это вслух, будто он один из присутствующих умел читать.
— Роберт Фултон. «Stolen Music». «Украденная музыка». Что это значит?
— Не имею ни малейшего представления. А ты, Гийом, знаешь эту пластинку?
Голос Никола удивил его. Пока Гийом возился с компьютером, тот поднялся с дивана и стоял у них за спиной, но они и не заметили этого.
Парень продолжал рассматривать изображение на мониторе.
— Никогда раньше не видел. И никогда не слышал о Роберте Фултоне. Но на первый взгляд я бы сказал, что речь идет о довольно старом джазовом альбоме и, должен признаться, это не совсем моя музыка.
Никола опять опустился на диван. Фрэнк потер себе лоб. Прошелся по комнате взад вперед, сощурившись, и заговорил, как бы размышляя вслух, и ясно было, что это монолог человека, чей фонарь освещает дорогу не впереди, а сзади.
— «Stolen Music». Роберт Фултон. Почему Никто понадобилось слушать именно эту пластинку во время убийства? Почему он унес ее с собой? Что в ней такого особенного?
В комнате воцарилась тишина, в которой словно повисли вопросы, не имевшие ответов, — тишина, которой питается мозг, пожирая бесконечные пространства в поисках какой-нибудь приметы, следа, знака, а глаза ищущего устремлены на какую-то точку, но она вместо того, чтобы приближаться, все время удаляется.
В сознании Фрэнка бродил мрачный призрак какого-то dйjа-vu — их ошеломленные лица, когда они впервые увидели на пленке этот конверт грампластинки, их поистине драматическое молчание в тот момент, внезапно нарушенное телефонным звонком, сообщившим о новом убийстве…
Стрекот клавиатуры под пальцами Гийома прервал размышления Фрэнка, нарушаемые лишь шумом ничего не ведающих кондиционеров.
— Тут есть, наверное, одна вещь…
Фрэнк резко повернулся к Гийому. Тот смотрел как загипнотизированный, которого только что вывел из транса стук клавиатуры.
— Что?
— Минутку, дайте проверить…
Он отмотал пленку назад, и принялся заново просматривать ее, теперь очень медленно, то и дело останавливая изображение и увеличивая отдельные детали.
Несмотря на прохладу в помещении, Фрэнк чувствовал, как у него стучит в висках. Он не понимал, что ищет Гийом, но ему хотелось, чтобы он действовал скорее, как можно скорее.
Гийом остановил изображение в том месте, где убийца как бы доверительно наклонился к Аллену Йосиде — при иных обстоятельствах это походило бы на дружеский разговор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148