Я уже все обдумал.
— Ну же!..
— Уйти в тайгу.
— Куда?!
— В тайгу! Туда, где нас никто искать не будет.
— Да уж лучше действительно в петлю. В тайге медленная смерть. Ни жилья, ни еды. Комары, цинга, зверье…
— Зверье! — передразнил Пантелеев. — Если уж где и зверье, то тут. Ты не причитай раньше времени. Куда идти — я знаю. И завтра же начну готовиться. И подготовлюсь, уж будь уверена. К тому же у меня есть опыт. Я много раз тебе рассказывал, как жил в Гражданскую на винограднике в Крыму.
— Сравнил тоже — Крым и тайга.
— Конечно, здесь совсем другое дело, но, будь уверена, просто так я не сдамся. Хватит! Надоело бояться. Пусть умрем в медвежьем углу, но все вместе и свободными людьми. Или ты не насмотрелась на заключенных?
— Где же мы будем жить?
— Есть у меня одно место. Пока ничего говорить не буду Этот энкавэдэшник Козулин… У меня с ним неплохие отношения, а почему? Потому что его супруга уже трижды аборт делала. И спиртику, на березовых почках настоянного, я ему наливал неоднократно… — Василий Львович задумчиво закряхтел.
— Так, может, обойдется? — тихонько спросила Анюта. — К тому же ты врач, ты нужен здесь.
— Не обойдется! — жестко произнес Пантелеев. — От Козулина в данном случае ничего не зависит. Ему прикажут — он выполнит. А не выполнит, сам туда же загремит. Единственное, думаю, в случае чего предупредит. Ведь человек же он! Ну ладно, давай спать. Чего раньше времени паниковать. И все-таки я прямо с завтрашнего дня начинаю готовиться и тебе советую готовиться, и детей готовь.
— Но как?
— Завтра все расскажу.
Глава третья
1
1971 год, июнь. Москва
Редакция крупной ежедневной газеты «Молодость страны» располагалась на шестом этаже огромного серого здания в самом центре Москвы. Когда Осипов появился в редакционном коридоре, его остановила секретарша.
— Привет, Иван! — окликнула она Осипова, усмехнулась и непроизвольным движением поправила прическу. — Ты, как всегда, элегантен и красив… — Она явно настроилась пообщаться.
— Чего тебе? — Осипов сегодня был суров и отрывист.
— Ай-ай, как грубо, — ничуть не обиделась секретарша, — первое перо, как видно, не в духе. — Она хихикнула. — Тебя тут замредактора искал. Корзюков. Даже домой звонил. Но вас, конечно, дома не застать: еще бы, волка ноги кормят.
Не обращая внимания на глупую болтовню, Осипов двинулся в кабинет Корзюкова.
В большом мрачном помещении за огромным письменным столом тщедушный Корзюков казался пигмеем. «Именно пигмей», — насмешливо подумал Осипов, вопросительно глядя на зама. В кабинете, кроме Корзюкова, присутствовала какая-то женщина, при появлении Осипова отвернувшаяся к окну.
— Отлично. Иван Григорьевич, — Корзюков вскочил из-за стола и протянул Осипову руку. — Ты появился весьма кстати. Евгения Васильевна дожидается именно тебя. — По преувеличенно радостному тону чувствовалось, что посетительница надоела, но, видимо, является важной персоной и поэтому от нее так просто не избавишься.
Услышав слова зама, женщина повернулась и в упор глянула на Осипова, видимо, пытаясь понять, что он за человечек. Осипов был облачен в синие американские джинсы, потертую кожаную куртку и поношенные туфли фирмы «Цебо». Его серые глаза спокойно встретили изучающий взгляд незнакомки, а доброжелательная улыбка, казалось, говорила: я простой советский журналист, готов выслушать любой вздор, коли уж так хочется начальству.
Неизвестно, что подумала неведомая Евгения Васильевна, но она требовательно посмотрела на Корзюкова.
— Конечно, конечно, — засуетился тот, — вы можете пройти в кабинет Ивана Григорьевича и изложить ему вашу проблему.
Женщина кивнула и направилась к выходу. На лице зама появилась ехидная улыбочка.
— Ты уж постарайся повежливей, — шепнул он Осипову.
Несмотря на то, что в редакции места на всех не хватало, у Ивана, как у одного из ведущих репортеров, имелся свой отдельный кабинет. Это была крошечная, узкая, как пенал, комнатушка, в которой одновременно могли находиться не больше трех человек.
Женщина прошла вперед, кинула беглый взгляд на заваленный бумагами стол, на стены, оклеенные когда-то яркими, а теперь выцветшими плакатами, на давно не мытые окна, и на лице у нее появилась презрительная гримаса. Она села на шаткий стул, достала из сумочки пачку сигарет «Тройка» и, не спрашивая разрешения, закурила.
Иван внимательно смотрел на «аристократку», пытаясь понять, кто же находится перед ним. Женщине на вид было лет сорок пять, дорого, со вкусом одета, очень ухоженное, бледное лицо, темные круги под глазами тщательно запудрены. Похоже, в ее жизни случилась какая-то драма. В одежде чувствуется некоторый беспорядок, вон даже пуговичка на блузке расстегнулась, а она и не замечает, и курит как-то уж очень нервно. А может, она того? Такие здесь встречаются довольно часто.
Женщина докурила сигарету до половины и резким движением затушила ее в грязной пепельнице. Потом она о чем-то задумалась и уставилась в окно. Странная посетительница стала утомлять Осипова.
— Так что вы хотели? — осторожно поинтересовался он. Дама посмотрела в лицо Ивана и поморщилась.
— Мне казалось, что вы значительно старше, — изрекла она.
— Какой уж есть, — грубовато ответил Осипов.
— Я вдова генерал-полковника Сокольского, — представилась дама.
«Так и знал, — с досадой подумал Иван, — теперь от нее не отвяжешься. Весь день насмарку. Очевидно, желает опубликовать воспоминания о муже, о его боевых подвигах, а может быть, хочет, чтобы я написал очерк о нем. И ведь от нее так просто не отделаешься. Чуть что, побежит к редактору жаловаться. Скотина какая Корзюков! Подсунул подарочек!»
— Пришла к вам потому, — продолжала генеральша, — что мне очень нравится, как вы пишете. — Она достала из сумочки пачку газетных вырезок с его, Осипова, статьями и положила на край стола. — К сожалению, вы оказались очень молоды.
— Что вы все молоды да молоды… — завелся Иван.
— Не сердитесь, — неожиданно мягко произнесла дама. — Я не хотела вас обидеть, просто не ожидала… В ваших статьях чувствуется знание жизни, и я подумала… — Она запнулась и достала из пачки новую сигарету. Осипов потянулся к вырезкам и стал их перебирать. К его удивлению, среди них оказались лишь судебные очерки и репортажи на криминальные темы.
«Эге…» — мысленно произнес он и искоса взглянул на генеральшу.
— Дело в том, — неожиданно продолжила она, — что два месяца назад убили моего сына. Единственного сына. И я теперь осталась совершенно одна. — Она глубоко затянулась и закашлялась. На глазах выступили слезы.
— Кто убил? — осторожно спросил Иван.
— Убили какие-то звери, — не слушая его, продолжала говорить Евгения Васильевна. Теперь ее голос упал до шепота, и Осипов с трудом разбирал слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
— Ну же!..
— Уйти в тайгу.
— Куда?!
— В тайгу! Туда, где нас никто искать не будет.
— Да уж лучше действительно в петлю. В тайге медленная смерть. Ни жилья, ни еды. Комары, цинга, зверье…
— Зверье! — передразнил Пантелеев. — Если уж где и зверье, то тут. Ты не причитай раньше времени. Куда идти — я знаю. И завтра же начну готовиться. И подготовлюсь, уж будь уверена. К тому же у меня есть опыт. Я много раз тебе рассказывал, как жил в Гражданскую на винограднике в Крыму.
— Сравнил тоже — Крым и тайга.
— Конечно, здесь совсем другое дело, но, будь уверена, просто так я не сдамся. Хватит! Надоело бояться. Пусть умрем в медвежьем углу, но все вместе и свободными людьми. Или ты не насмотрелась на заключенных?
— Где же мы будем жить?
— Есть у меня одно место. Пока ничего говорить не буду Этот энкавэдэшник Козулин… У меня с ним неплохие отношения, а почему? Потому что его супруга уже трижды аборт делала. И спиртику, на березовых почках настоянного, я ему наливал неоднократно… — Василий Львович задумчиво закряхтел.
— Так, может, обойдется? — тихонько спросила Анюта. — К тому же ты врач, ты нужен здесь.
— Не обойдется! — жестко произнес Пантелеев. — От Козулина в данном случае ничего не зависит. Ему прикажут — он выполнит. А не выполнит, сам туда же загремит. Единственное, думаю, в случае чего предупредит. Ведь человек же он! Ну ладно, давай спать. Чего раньше времени паниковать. И все-таки я прямо с завтрашнего дня начинаю готовиться и тебе советую готовиться, и детей готовь.
— Но как?
— Завтра все расскажу.
Глава третья
1
1971 год, июнь. Москва
Редакция крупной ежедневной газеты «Молодость страны» располагалась на шестом этаже огромного серого здания в самом центре Москвы. Когда Осипов появился в редакционном коридоре, его остановила секретарша.
— Привет, Иван! — окликнула она Осипова, усмехнулась и непроизвольным движением поправила прическу. — Ты, как всегда, элегантен и красив… — Она явно настроилась пообщаться.
— Чего тебе? — Осипов сегодня был суров и отрывист.
— Ай-ай, как грубо, — ничуть не обиделась секретарша, — первое перо, как видно, не в духе. — Она хихикнула. — Тебя тут замредактора искал. Корзюков. Даже домой звонил. Но вас, конечно, дома не застать: еще бы, волка ноги кормят.
Не обращая внимания на глупую болтовню, Осипов двинулся в кабинет Корзюкова.
В большом мрачном помещении за огромным письменным столом тщедушный Корзюков казался пигмеем. «Именно пигмей», — насмешливо подумал Осипов, вопросительно глядя на зама. В кабинете, кроме Корзюкова, присутствовала какая-то женщина, при появлении Осипова отвернувшаяся к окну.
— Отлично. Иван Григорьевич, — Корзюков вскочил из-за стола и протянул Осипову руку. — Ты появился весьма кстати. Евгения Васильевна дожидается именно тебя. — По преувеличенно радостному тону чувствовалось, что посетительница надоела, но, видимо, является важной персоной и поэтому от нее так просто не избавишься.
Услышав слова зама, женщина повернулась и в упор глянула на Осипова, видимо, пытаясь понять, что он за человечек. Осипов был облачен в синие американские джинсы, потертую кожаную куртку и поношенные туфли фирмы «Цебо». Его серые глаза спокойно встретили изучающий взгляд незнакомки, а доброжелательная улыбка, казалось, говорила: я простой советский журналист, готов выслушать любой вздор, коли уж так хочется начальству.
Неизвестно, что подумала неведомая Евгения Васильевна, но она требовательно посмотрела на Корзюкова.
— Конечно, конечно, — засуетился тот, — вы можете пройти в кабинет Ивана Григорьевича и изложить ему вашу проблему.
Женщина кивнула и направилась к выходу. На лице зама появилась ехидная улыбочка.
— Ты уж постарайся повежливей, — шепнул он Осипову.
Несмотря на то, что в редакции места на всех не хватало, у Ивана, как у одного из ведущих репортеров, имелся свой отдельный кабинет. Это была крошечная, узкая, как пенал, комнатушка, в которой одновременно могли находиться не больше трех человек.
Женщина прошла вперед, кинула беглый взгляд на заваленный бумагами стол, на стены, оклеенные когда-то яркими, а теперь выцветшими плакатами, на давно не мытые окна, и на лице у нее появилась презрительная гримаса. Она села на шаткий стул, достала из сумочки пачку сигарет «Тройка» и, не спрашивая разрешения, закурила.
Иван внимательно смотрел на «аристократку», пытаясь понять, кто же находится перед ним. Женщине на вид было лет сорок пять, дорого, со вкусом одета, очень ухоженное, бледное лицо, темные круги под глазами тщательно запудрены. Похоже, в ее жизни случилась какая-то драма. В одежде чувствуется некоторый беспорядок, вон даже пуговичка на блузке расстегнулась, а она и не замечает, и курит как-то уж очень нервно. А может, она того? Такие здесь встречаются довольно часто.
Женщина докурила сигарету до половины и резким движением затушила ее в грязной пепельнице. Потом она о чем-то задумалась и уставилась в окно. Странная посетительница стала утомлять Осипова.
— Так что вы хотели? — осторожно поинтересовался он. Дама посмотрела в лицо Ивана и поморщилась.
— Мне казалось, что вы значительно старше, — изрекла она.
— Какой уж есть, — грубовато ответил Осипов.
— Я вдова генерал-полковника Сокольского, — представилась дама.
«Так и знал, — с досадой подумал Иван, — теперь от нее не отвяжешься. Весь день насмарку. Очевидно, желает опубликовать воспоминания о муже, о его боевых подвигах, а может быть, хочет, чтобы я написал очерк о нем. И ведь от нее так просто не отделаешься. Чуть что, побежит к редактору жаловаться. Скотина какая Корзюков! Подсунул подарочек!»
— Пришла к вам потому, — продолжала генеральша, — что мне очень нравится, как вы пишете. — Она достала из сумочки пачку газетных вырезок с его, Осипова, статьями и положила на край стола. — К сожалению, вы оказались очень молоды.
— Что вы все молоды да молоды… — завелся Иван.
— Не сердитесь, — неожиданно мягко произнесла дама. — Я не хотела вас обидеть, просто не ожидала… В ваших статьях чувствуется знание жизни, и я подумала… — Она запнулась и достала из пачки новую сигарету. Осипов потянулся к вырезкам и стал их перебирать. К его удивлению, среди них оказались лишь судебные очерки и репортажи на криминальные темы.
«Эге…» — мысленно произнес он и искоса взглянул на генеральшу.
— Дело в том, — неожиданно продолжила она, — что два месяца назад убили моего сына. Единственного сына. И я теперь осталась совершенно одна. — Она глубоко затянулась и закашлялась. На глазах выступили слезы.
— Кто убил? — осторожно спросил Иван.
— Убили какие-то звери, — не слушая его, продолжала говорить Евгения Васильевна. Теперь ее голос упал до шепота, и Осипов с трудом разбирал слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107