Он сцепил руки в замок и помахал ими на прощание над головой: — Пока, друзья мои! Мы скоро увидимся!
После этого толпа журналистов мгновенно рассыпалась. Часть журналистов побежала прочь из дока, спеша с сенсационной информацией к главным редакторам своих газет, другая принялась усердно стучать по кнопкам мобильных телефонов.
Боб, повернувшись, отошел от заграждения, у которого остались стоять несколько нерасторопных журналистов, не успевших сообразить, что самое главное уже сказано.
— Боб, — к Даркману подошел Бенедикт, — я все слышал.
— Ну и как тебе?
— Это твой выбор, Боб.
— Ты прав, Папа, это мой выбор, — согласился Боб Даркман и поинтересовался у бухгалтера, стоящего рядом: — А ты что думаешь, Шальф?
— Это заявление обойдется профсоюзу в кругленькую сумму. Нас начнут проверять налоговые органы. Счет в банке могут заморозить.
— Все это мелочи по сравнению с теми финансовыми возможностями, которые откроются перед профсоюзом, когда я стану мэром Плобитауна.
Ни Бенедикт, ни Энроп ничего не сказали, но по их снисходительному виду и насмешливым взглядам Даркман понял: его товарищи уже списали председателя со счетов.
— Господин Даркман, — обратился один из дружинников, обеспечивающих порядок и охрану, — к вам человек, он назвал себя Адольф Ларгенштайн. Пропустить?
— Нет. Я сам подойду к нему. — Боб Даркман пошел за дружинником.
Адвоката Фаризетти в дорогом черном костюме Боб заметил издалека. Адольф терпеливо стоял возле входа в док и наблюдал за давкой возле рефрижераторов, где выдавали суповые наборы.
— Здравствуй, Адольф, — приветствовал адвоката Боб Даркман. — Какими судьбами?
— Хозяин хочет вас видеть, — ответил Адольф.
В животе у Боба Даркмана похолодело. Если Фаризетти не смог позвонить, а прислал своего адвоката, чтобы вызвать Боба на разговор, значит, речь пойдет о чем-то важном.
— Флаер нас ждет. — Адольф показал рукой на шикарный черный лимузин с зеркальными стеклами, больше похожий на катафалк, чем на пассажирский флаер.
«Что общего у катафалка с простой машиной? — задал себе вопрос Боб и сам же на него и ответил: — То и другое средство передвижения».
— Пошли. — Направившись к лимузину, Боб Даркман нервно передернул плечами.
— Боб! — окликнули его сзади из мегафона.
Даркман вздрогнул от неожиданности и повернулся. В дверях дока стоял Бенедикт.
— Ты куда?! У нас сейчас встреча с активом верфи Плобитаунской строительной корпорации!
— Проведи ее без меня, — ответил Боб. — У меня встреча с другом.
Бенедикт с упреком покачал головой и, махнув на Боба рукой, скрылся в дверях дока, не подождав даже, когда Боб улетит.
Пока флаер летел над городом, пробираясь к особняку Фаризетти, Боб Даркман, прильнув к окну, размышлял о причине, по которой «большой друг» вызвал его к себе. Возможно, Лу удалось наконец добраться до этого Хилдрета. Возможно, Лу просто хочет обсудить какое-то дело, совершенно не касающееся выборов. Вдруг мяснику нужно срочно доставить контрабандный груз, минуя таможню? Или все-таки речь пойдет о предстоящих выборах? Гадать — неблагодарное занятие, от этого только устаешь. Даркман и так с самого утра после бессонной ночи держался на стимуляторах. И сейчас от усиленной умственной работы глаза стали сами собой закрываться, в голове зашумело, стимуляторы, которые Даркман принял сегодня утром, заканчивали свое действие.
Боб открыл небольшой бар, встроенный в стенку машины, и извлек оттуда бутылку «Черного Саймона», наполнил бокал, достал из кармана упаковку фенакаминаnote 8. Из пластмассовой баночки вытряхнул на ладонь одну ярко-красную пилюлю, подумав, вытряхнул вторую. Закинул их в рот и запил бокалом «Черного Саймона».
Адольф Ларгенштайн молча наблюдал за его действиями, не проронив ни слова. Его непроницаемые глаза остались холодны и бесстрастны, как в тот день, когда Боб в первый раз увидел их. Адвокат сидел напротив главы Профсоюза докеров, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. Стекло, отделяющее салон флаера от кабины пилота, было поднято, приемник выключен.
— Господин Даркман, — вдруг обратился Адольф к Бобу, — вы играете в шахматы?
— Во что?
— В шахматы. Есть такая древняя игра, где на доске с черно-белыми клетками расставлены различные фигуры.
— Нет, не играю.
— Очень интересная игра. Разные фигуры и ходят все по-разному.
— У меня нет времени играть, — икнув, сказал Боб. — Я занимаюсь политикой.
— Как политику, вам, господин Даркман, эта игра обязательно должна понравиться. Особенно то, что в процессе партии у игрока есть несколько вариантов ее продолжения. Все зависит лишь от его желания.
В этот момент в кармане у Даркмана зазвонил телефон. Боб извлек мобильник и ответил на вызов:
— Кто?
— Ты уже не узнаешь собственной жены? — отозвался до боли знакомый голос.
— Дорогая, а я как раз собирался тебе звонить. — Даркман отвернулся от Адольфа, чтобы тот не видел его выражения лица, когда он врет.
— Где ты был всю ночь? Ты обещал позвонить, когда выйдешь с работы!
— Ты сама ответила на свой вопрос: я был на работе.
— Всю ночь?
— Ты же сама знаешь, что сейчас идет последняя неделя избирательной гонки.
На том конце возникла непривычная пауза. Наконец, послышался глубокий вздох, и женщина взволнованным голосом произнесла:
— Боб, я только что узнала, что ты дружишь с Фаризетти.
— Я дружу с ним уже двадцать лет.
— Почему я об этом не знала?
— Я тебе об этом не рассказывал.
— Но, Боб, об этом Фаризетти говорят ужасные вещи! Что он убийца!
— Не верь всему, что говорят, дорогая. Фаризетти милейший человек. — После этих слов Даркман с удовольствием переплюнул бы через левое плечо, не будь в салоне флаера Адольфа.
— Ладно, — отозвалась жена, — когда ты приедешь домой?
— Я тебе позвоню.
— Только обязательно.
— Обязательно. До свидания, дорогая. — Даркман отключил телефон.
Флаер спускался. За окнами показались верхушки деревьев и плоская крыша особняка Фаризетти. Пока машина еще не коснулась взлетно-посадочной площадки. Боб успел налить себе еще один бокал «Черного Саймона» и залпом осушить его. В животе заурчало. Алкоголь со стимуляторами, давал странную реакцию.
— Боб, хорошо, что ты смог приехать ко мне, — приветствовал главу Профсоюза докеров главный мясник Плобитауна. По этой фразе можно было подумать, что Боб, если бы захотел, мог и не приезжать. Фаризетти встретил Даркмана, стоя возле стола в своем кабинете. Лу, как всегда, улыбался. Он подошел к Даркману и похлопал его по плечам: — Молодец, Боб. Я смотрел твою речь по телевизору. Ты не разочаровал меня.
Фаризетти подвел Даркмана к дивану, усадил его и сам сел на другой край. Адольф, как обычно, устроился на стуле возле босса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
После этого толпа журналистов мгновенно рассыпалась. Часть журналистов побежала прочь из дока, спеша с сенсационной информацией к главным редакторам своих газет, другая принялась усердно стучать по кнопкам мобильных телефонов.
Боб, повернувшись, отошел от заграждения, у которого остались стоять несколько нерасторопных журналистов, не успевших сообразить, что самое главное уже сказано.
— Боб, — к Даркману подошел Бенедикт, — я все слышал.
— Ну и как тебе?
— Это твой выбор, Боб.
— Ты прав, Папа, это мой выбор, — согласился Боб Даркман и поинтересовался у бухгалтера, стоящего рядом: — А ты что думаешь, Шальф?
— Это заявление обойдется профсоюзу в кругленькую сумму. Нас начнут проверять налоговые органы. Счет в банке могут заморозить.
— Все это мелочи по сравнению с теми финансовыми возможностями, которые откроются перед профсоюзом, когда я стану мэром Плобитауна.
Ни Бенедикт, ни Энроп ничего не сказали, но по их снисходительному виду и насмешливым взглядам Даркман понял: его товарищи уже списали председателя со счетов.
— Господин Даркман, — обратился один из дружинников, обеспечивающих порядок и охрану, — к вам человек, он назвал себя Адольф Ларгенштайн. Пропустить?
— Нет. Я сам подойду к нему. — Боб Даркман пошел за дружинником.
Адвоката Фаризетти в дорогом черном костюме Боб заметил издалека. Адольф терпеливо стоял возле входа в док и наблюдал за давкой возле рефрижераторов, где выдавали суповые наборы.
— Здравствуй, Адольф, — приветствовал адвоката Боб Даркман. — Какими судьбами?
— Хозяин хочет вас видеть, — ответил Адольф.
В животе у Боба Даркмана похолодело. Если Фаризетти не смог позвонить, а прислал своего адвоката, чтобы вызвать Боба на разговор, значит, речь пойдет о чем-то важном.
— Флаер нас ждет. — Адольф показал рукой на шикарный черный лимузин с зеркальными стеклами, больше похожий на катафалк, чем на пассажирский флаер.
«Что общего у катафалка с простой машиной? — задал себе вопрос Боб и сам же на него и ответил: — То и другое средство передвижения».
— Пошли. — Направившись к лимузину, Боб Даркман нервно передернул плечами.
— Боб! — окликнули его сзади из мегафона.
Даркман вздрогнул от неожиданности и повернулся. В дверях дока стоял Бенедикт.
— Ты куда?! У нас сейчас встреча с активом верфи Плобитаунской строительной корпорации!
— Проведи ее без меня, — ответил Боб. — У меня встреча с другом.
Бенедикт с упреком покачал головой и, махнув на Боба рукой, скрылся в дверях дока, не подождав даже, когда Боб улетит.
Пока флаер летел над городом, пробираясь к особняку Фаризетти, Боб Даркман, прильнув к окну, размышлял о причине, по которой «большой друг» вызвал его к себе. Возможно, Лу удалось наконец добраться до этого Хилдрета. Возможно, Лу просто хочет обсудить какое-то дело, совершенно не касающееся выборов. Вдруг мяснику нужно срочно доставить контрабандный груз, минуя таможню? Или все-таки речь пойдет о предстоящих выборах? Гадать — неблагодарное занятие, от этого только устаешь. Даркман и так с самого утра после бессонной ночи держался на стимуляторах. И сейчас от усиленной умственной работы глаза стали сами собой закрываться, в голове зашумело, стимуляторы, которые Даркман принял сегодня утром, заканчивали свое действие.
Боб открыл небольшой бар, встроенный в стенку машины, и извлек оттуда бутылку «Черного Саймона», наполнил бокал, достал из кармана упаковку фенакаминаnote 8. Из пластмассовой баночки вытряхнул на ладонь одну ярко-красную пилюлю, подумав, вытряхнул вторую. Закинул их в рот и запил бокалом «Черного Саймона».
Адольф Ларгенштайн молча наблюдал за его действиями, не проронив ни слова. Его непроницаемые глаза остались холодны и бесстрастны, как в тот день, когда Боб в первый раз увидел их. Адвокат сидел напротив главы Профсоюза докеров, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди. Стекло, отделяющее салон флаера от кабины пилота, было поднято, приемник выключен.
— Господин Даркман, — вдруг обратился Адольф к Бобу, — вы играете в шахматы?
— Во что?
— В шахматы. Есть такая древняя игра, где на доске с черно-белыми клетками расставлены различные фигуры.
— Нет, не играю.
— Очень интересная игра. Разные фигуры и ходят все по-разному.
— У меня нет времени играть, — икнув, сказал Боб. — Я занимаюсь политикой.
— Как политику, вам, господин Даркман, эта игра обязательно должна понравиться. Особенно то, что в процессе партии у игрока есть несколько вариантов ее продолжения. Все зависит лишь от его желания.
В этот момент в кармане у Даркмана зазвонил телефон. Боб извлек мобильник и ответил на вызов:
— Кто?
— Ты уже не узнаешь собственной жены? — отозвался до боли знакомый голос.
— Дорогая, а я как раз собирался тебе звонить. — Даркман отвернулся от Адольфа, чтобы тот не видел его выражения лица, когда он врет.
— Где ты был всю ночь? Ты обещал позвонить, когда выйдешь с работы!
— Ты сама ответила на свой вопрос: я был на работе.
— Всю ночь?
— Ты же сама знаешь, что сейчас идет последняя неделя избирательной гонки.
На том конце возникла непривычная пауза. Наконец, послышался глубокий вздох, и женщина взволнованным голосом произнесла:
— Боб, я только что узнала, что ты дружишь с Фаризетти.
— Я дружу с ним уже двадцать лет.
— Почему я об этом не знала?
— Я тебе об этом не рассказывал.
— Но, Боб, об этом Фаризетти говорят ужасные вещи! Что он убийца!
— Не верь всему, что говорят, дорогая. Фаризетти милейший человек. — После этих слов Даркман с удовольствием переплюнул бы через левое плечо, не будь в салоне флаера Адольфа.
— Ладно, — отозвалась жена, — когда ты приедешь домой?
— Я тебе позвоню.
— Только обязательно.
— Обязательно. До свидания, дорогая. — Даркман отключил телефон.
Флаер спускался. За окнами показались верхушки деревьев и плоская крыша особняка Фаризетти. Пока машина еще не коснулась взлетно-посадочной площадки. Боб успел налить себе еще один бокал «Черного Саймона» и залпом осушить его. В животе заурчало. Алкоголь со стимуляторами, давал странную реакцию.
— Боб, хорошо, что ты смог приехать ко мне, — приветствовал главу Профсоюза докеров главный мясник Плобитауна. По этой фразе можно было подумать, что Боб, если бы захотел, мог и не приезжать. Фаризетти встретил Даркмана, стоя возле стола в своем кабинете. Лу, как всегда, улыбался. Он подошел к Даркману и похлопал его по плечам: — Молодец, Боб. Я смотрел твою речь по телевизору. Ты не разочаровал меня.
Фаризетти подвел Даркмана к дивану, усадил его и сам сел на другой край. Адольф, как обычно, устроился на стуле возле босса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120