Бодро впрыгнув в штаны комбинезона, и застегнув надеваемый прямо на голое тело протектор, Сергеев достал из своего шкафа такую же, как и у других кружку.
«Надо будет как-то ее отметить — нарисовать большого черного шмеля, или вырезать, чтобы все как у людей, индивидуальность во всем», — пришло ему в голову в то время, как опущенная в кружку плитка концентрата, булькая, растворялась под струей кипящей витаминизированной жидкости. Из автоматического пищеблока можно было извлечь, как говорится, или суп, или компот — разница была лишь в том, класть в кружку плитку концентрата, или нет. Пища балансировала на грани полной и частичной несъедобности. Главное, что горячее. Затянув манжеты сапог и застегнув до конца робу, Игорь проверил заряд батарей бура, запустил селф-тест персональной консоли и, наконец, подсел с дымящейся кружкой в руках на длинную скамью, где шел вялый разговор между рабочими, в ожидании команды на выход их вахты. Муть, крутя в руке потертый ремень легкого ультразвукового штробера, используемого для выравнивания стенок галерей, развалившись на скамейке, громко о чем-то рассказывал.
— …всегда были, а есть у них вроде такие машинки, что проб себе захотел, значить, чего и в мозги прямо — раз, и уже все знает. Не так, значить, что инструкцию я учил три месяца и на допуск сдавал четыре раза уже. Теперь пойду через месяц. Мне б такую машинку, и все — сидел бы в кабине, как этот Потехин.
— А чего, возьми машинку-то, используй, как надо, и инструкцию сразу запомнишь. Сдается мне, что гонишь ты, что нет их вообще, машинок этих! — подоспел Веселый, скалясь обнаженными деснами.
— Да пошел ты! Машинка, значить, это не вопрос, положить на нее, достать не проблема. А вот мозги нужно иметь пробские — остальным-то повышибало. Особенно тебе. Так не берет, даже этих, первов — не берет. Был бы я пробом, мне и мозги бы, значить, не надо. Есть такая невесомость вверху, живут они там, так я бы в ней бы летал, как жук и жужжал.
Муть мечтательно откинул голову.
— Уважаемые, о чем речь? — встрял в разговор Сергеев, внезапно ощутив интерес к теме. До сигнала начала вахты оставалось немного времени, а все проверки инструментов были закончены, так что можно и пообщаться в неформальной обстановке с, так сказать, сотрудниками.
— Пробы, — свысока посмотрев на Игоря, сказал Муть, — видать, мозги тебе вышибло крепко.
И замолчал.
— Ну что пробы, давай уж, раз начал, рассказывай. Вот научи меня безмозглого, раз уж повод такой подвернулся.
— Живут пробы на облаках в небе и сами все всегда про всех знают, а что не по них кто-нибудь, да хоть перв — посмотрят с небес своих этак, значить, как Потехин, гад, смотрит, и падает человек замертво. А простых людей они любят, в обиду не дают.
Фантазия Мути иссякла, и он беспокойно завертелся на скамье, делая вид, что поправляет невозвратный клапан куртки.
— Ты хоть одного проба видел? — Вопрос Игоря прозвучал в лоб, и Мути пришлось ответить.
— Да никто, значить, проба не видел! Никто! Нет их, понимаешь, нет — наверху они, там. Помрешь когда — увидишь, в белую шахту пойдешь, там и проб тебя ждать будет. Теперь понял?
Разнервничавшийся почему-то Муть перешел на крик.
— Заткнитесь оба, и руки в ноги, на выход к лифту, шевелись, рогатое отродье. — Голос молчавшего до этого Генерала совпал с сигналом начала смены.
Все поднялись и гуськом направились к шлюзу шахтного подъемника. По плечу Игоря кто-то похлопал. Обернувшись, он увидел Генерала.
— Послушай, Шмель, не парь наших ребят такими расспросами, у них без этого в голове, считай, бардак, всех в реаниматор пора засунуть суток на десять, тогда, может, с мозгами полегчает. Хочешь по поводу таких вещей поговорить — подходи после смены, посидим на твои, расскажу что знаю. А сейчас — буром вперед в нору.
— Как скажешь, бригадир, а паек с меня, — Игорь приложил к сканеру свой жетон, ловко втиснулся в клеть лифта, решетка опустилась, и платформа резко пошла вниз.
Спуск занял две-три минуты. За это время все успевали надеть перчатки, маску, застегнуть куртки и вставить новые картриджи в респираторы. Последнее делалось, по традиции, перед самым выходом в квершлаг. Ресурс картриджа был ограничен, и раньше времени вставленный картридж означал, возможно, украденные у самого себя минуты и секунды жизни или, по крайней мере, лишнюю пару рандов, потраченных на реаниматор. Достигнув требуемого горизонта, платформа начала перемещаться в его плоскости, двигаясь по кругу до тех пор, пока не встала напротив воздушного шлюза квершлага, который вёл к штрекам бригады. Квершлаг представлял собой хорошо освещенную галерею шириной метров шесть. Основной объем галереи занимал автомат доставки — огромная труба, через которую порода доставлялась на поверхность, к обогатительной фабрике. У колена трубы был установлен счетчик выработанной породы, определявший определялось количество добытой за смену руды, и, соответственно, заработок бригады. Каждый рабочий, проходя мимо счетчика к вагонетке, обязательно касался его рукой и говорил про себя пару слов на счастье. Игорь поначалу просто поглаживал пыльный серый бок аппарата и проходил мимо, но, по мере того как работа на Комплексе продвигалась, само собой возникло простое пожелание свободы и удачи, повторяемое теперь им при каждом спуске в шахту. На такой работе суеверие — не просто действие. Мысль становится материальной.
Погрузив на прицеп крепежные материалы, из расчета на полторы смены, и секции стационарной трубы доставки, рабочие расселись на вваренные вдоль бортов металлические прутки. Вагонетка тронулась вдоль по монорельсу, везя всех членов бригады к выходу породы. Сканеры недавно показали наличие минерала именно в этих штреках — до сего момента на направлении этого квершлага было абсолютно пусто лет пятнадцать. Крепеж, простоявший без ремонта все это время, оставлял желать лучшего, но был признан годным после проверки дефектоскопом. Поэтому поездка сопровождалась отчетливо слышимым потрескиванием пластиковых распорок и перекрытий. Мороз продирал до самых костей при этих звуках. Облегчение пришло только тогда, когда вагонетка въехала в новый штрек, разработку которого и производила вот уже сорок три смены бригада Генерала.
Освещался штрек хуже не придумаешь. Индеец, отвечавший кроме крепежа еще и за свет, отреагировал на предъявленные претензии, отозвав в сторону Кроху и отвесив ему пару оплеух. Кроха только таращился своими янтарными белками и бормотал что-то насчет того что, каждый фонарями обвешался, а на него орут, а виноват сменщик. В ответ ему со стороны Индейца было обещано, что Индеец специально пригласит его сменщика, чтобы еще и тот накатил.
«Что с наркомана возьмешь, дозу засадил, и других проблем нет, совсем не следит за своими», — Игорь попытался обозлиться на Индейца, но потом мысленно плюнул на это и стал готовить бур к запуску.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
«Надо будет как-то ее отметить — нарисовать большого черного шмеля, или вырезать, чтобы все как у людей, индивидуальность во всем», — пришло ему в голову в то время, как опущенная в кружку плитка концентрата, булькая, растворялась под струей кипящей витаминизированной жидкости. Из автоматического пищеблока можно было извлечь, как говорится, или суп, или компот — разница была лишь в том, класть в кружку плитку концентрата, или нет. Пища балансировала на грани полной и частичной несъедобности. Главное, что горячее. Затянув манжеты сапог и застегнув до конца робу, Игорь проверил заряд батарей бура, запустил селф-тест персональной консоли и, наконец, подсел с дымящейся кружкой в руках на длинную скамью, где шел вялый разговор между рабочими, в ожидании команды на выход их вахты. Муть, крутя в руке потертый ремень легкого ультразвукового штробера, используемого для выравнивания стенок галерей, развалившись на скамейке, громко о чем-то рассказывал.
— …всегда были, а есть у них вроде такие машинки, что проб себе захотел, значить, чего и в мозги прямо — раз, и уже все знает. Не так, значить, что инструкцию я учил три месяца и на допуск сдавал четыре раза уже. Теперь пойду через месяц. Мне б такую машинку, и все — сидел бы в кабине, как этот Потехин.
— А чего, возьми машинку-то, используй, как надо, и инструкцию сразу запомнишь. Сдается мне, что гонишь ты, что нет их вообще, машинок этих! — подоспел Веселый, скалясь обнаженными деснами.
— Да пошел ты! Машинка, значить, это не вопрос, положить на нее, достать не проблема. А вот мозги нужно иметь пробские — остальным-то повышибало. Особенно тебе. Так не берет, даже этих, первов — не берет. Был бы я пробом, мне и мозги бы, значить, не надо. Есть такая невесомость вверху, живут они там, так я бы в ней бы летал, как жук и жужжал.
Муть мечтательно откинул голову.
— Уважаемые, о чем речь? — встрял в разговор Сергеев, внезапно ощутив интерес к теме. До сигнала начала вахты оставалось немного времени, а все проверки инструментов были закончены, так что можно и пообщаться в неформальной обстановке с, так сказать, сотрудниками.
— Пробы, — свысока посмотрев на Игоря, сказал Муть, — видать, мозги тебе вышибло крепко.
И замолчал.
— Ну что пробы, давай уж, раз начал, рассказывай. Вот научи меня безмозглого, раз уж повод такой подвернулся.
— Живут пробы на облаках в небе и сами все всегда про всех знают, а что не по них кто-нибудь, да хоть перв — посмотрят с небес своих этак, значить, как Потехин, гад, смотрит, и падает человек замертво. А простых людей они любят, в обиду не дают.
Фантазия Мути иссякла, и он беспокойно завертелся на скамье, делая вид, что поправляет невозвратный клапан куртки.
— Ты хоть одного проба видел? — Вопрос Игоря прозвучал в лоб, и Мути пришлось ответить.
— Да никто, значить, проба не видел! Никто! Нет их, понимаешь, нет — наверху они, там. Помрешь когда — увидишь, в белую шахту пойдешь, там и проб тебя ждать будет. Теперь понял?
Разнервничавшийся почему-то Муть перешел на крик.
— Заткнитесь оба, и руки в ноги, на выход к лифту, шевелись, рогатое отродье. — Голос молчавшего до этого Генерала совпал с сигналом начала смены.
Все поднялись и гуськом направились к шлюзу шахтного подъемника. По плечу Игоря кто-то похлопал. Обернувшись, он увидел Генерала.
— Послушай, Шмель, не парь наших ребят такими расспросами, у них без этого в голове, считай, бардак, всех в реаниматор пора засунуть суток на десять, тогда, может, с мозгами полегчает. Хочешь по поводу таких вещей поговорить — подходи после смены, посидим на твои, расскажу что знаю. А сейчас — буром вперед в нору.
— Как скажешь, бригадир, а паек с меня, — Игорь приложил к сканеру свой жетон, ловко втиснулся в клеть лифта, решетка опустилась, и платформа резко пошла вниз.
Спуск занял две-три минуты. За это время все успевали надеть перчатки, маску, застегнуть куртки и вставить новые картриджи в респираторы. Последнее делалось, по традиции, перед самым выходом в квершлаг. Ресурс картриджа был ограничен, и раньше времени вставленный картридж означал, возможно, украденные у самого себя минуты и секунды жизни или, по крайней мере, лишнюю пару рандов, потраченных на реаниматор. Достигнув требуемого горизонта, платформа начала перемещаться в его плоскости, двигаясь по кругу до тех пор, пока не встала напротив воздушного шлюза квершлага, который вёл к штрекам бригады. Квершлаг представлял собой хорошо освещенную галерею шириной метров шесть. Основной объем галереи занимал автомат доставки — огромная труба, через которую порода доставлялась на поверхность, к обогатительной фабрике. У колена трубы был установлен счетчик выработанной породы, определявший определялось количество добытой за смену руды, и, соответственно, заработок бригады. Каждый рабочий, проходя мимо счетчика к вагонетке, обязательно касался его рукой и говорил про себя пару слов на счастье. Игорь поначалу просто поглаживал пыльный серый бок аппарата и проходил мимо, но, по мере того как работа на Комплексе продвигалась, само собой возникло простое пожелание свободы и удачи, повторяемое теперь им при каждом спуске в шахту. На такой работе суеверие — не просто действие. Мысль становится материальной.
Погрузив на прицеп крепежные материалы, из расчета на полторы смены, и секции стационарной трубы доставки, рабочие расселись на вваренные вдоль бортов металлические прутки. Вагонетка тронулась вдоль по монорельсу, везя всех членов бригады к выходу породы. Сканеры недавно показали наличие минерала именно в этих штреках — до сего момента на направлении этого квершлага было абсолютно пусто лет пятнадцать. Крепеж, простоявший без ремонта все это время, оставлял желать лучшего, но был признан годным после проверки дефектоскопом. Поэтому поездка сопровождалась отчетливо слышимым потрескиванием пластиковых распорок и перекрытий. Мороз продирал до самых костей при этих звуках. Облегчение пришло только тогда, когда вагонетка въехала в новый штрек, разработку которого и производила вот уже сорок три смены бригада Генерала.
Освещался штрек хуже не придумаешь. Индеец, отвечавший кроме крепежа еще и за свет, отреагировал на предъявленные претензии, отозвав в сторону Кроху и отвесив ему пару оплеух. Кроха только таращился своими янтарными белками и бормотал что-то насчет того что, каждый фонарями обвешался, а на него орут, а виноват сменщик. В ответ ему со стороны Индейца было обещано, что Индеец специально пригласит его сменщика, чтобы еще и тот накатил.
«Что с наркомана возьмешь, дозу засадил, и других проблем нет, совсем не следит за своими», — Игорь попытался обозлиться на Индейца, но потом мысленно плюнул на это и стал готовить бур к запуску.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106