Раджал торопливо зашептал:
— Я не знал, я долго ничего не знал. Это случилось после того, как мы разбежались с тобой тогда, в самый последний день. Меня как будто озарило... словно я услышал и увидел, как затрепетали радужные перышки. Честно говоря, я предпочитаю думать, что это был прощальный подарок.
— От Милы?
— А я еще думал, что она меня не любит. Какой же я был дурак! Но теперь с этим покончено. И поэтому я знаю, что должен драться вместо тебя, Джем.
— Нет! — воскликнул Джем, охваченный волнением и тревогой. — Радж, мне все равно, кто я такой, но драться вместо меня ты не будешь! Как может ваган победить в поединке?
Раджал оскорбился и отбросил руки Джема.
— Ты что же, думаешь, что я не умею владеть шпагой? Когда мы с тобой дрались на деревянных мечах, я всегда тебя побеждал, а в «Масках» я многому научился, Джем!
— Радж, это не имеет значения! Говорю тебе: ты не сумеешь победить! Он убьет тебя. А если ты убьешь его, тебе тоже конец. Бергроув — эджландец. Ему простят убийство. Он уже убивал не раз, убьет и теперь. — Джем разволновался и, снова сжав руку друга, оттянул край его перчатки. — Посмотри на свою кожу, Радж! Пойми ты, наконец, ты — ваган!
— Я это знаю, Джем!
— Знаешь? Тогда ты должен понимать, что с тобой станет, если ты убьешь эджландца. Твоего отца повесили за меньшее преступление. Радж, ты — мой друг. Ты, наверное, мой самый лучший друг. Но если ты не откажешься от своей безумной затеи, ты перестанешь быть моим другом.
— Джем, прошу тебя!
— Пообещай мне, Радж. Просто пообещай.
Раджал прикусил губу и неохотно кивнул.
— Нова! — Утратив терпение, к друзьям подошел Пелл. — Ты что же, собрался все утро потратить на разговоры с этим ваганом? Неужели мало того, что вышло из-за вашей вчерашней встречи?
— Мы не просто болтали.
— Знаешь, это мне судить. Вернее, судить об этом будет свет. И честно говоря, Нова, твоя карьера в обществе может оборваться, не начавшись. Надеюсь, ты не слишком серьезно рассматривал перспективы своих отношений с мисс Венс? Думаю, она не станет знаться с тем, кто на короткой ноге с ваганами. А теперь пошли. Скоро утренняя служба.
Говоря, Пелл старался не смотреть в лицо Раджала. Он даже не постарался говорить потише. Джема это жутко возмутило, но по пути к карете он сумел выдавить единственное:
— Пелл, ты ничего не понимаешь.
Карета тронулась с места. Ехали молча.
А Раджал опустился на Пень Марми и заплакал.
ГЛАВА 39
ФАРФОРОВЫЕ ЗУБЫ
— Темницы? Не может быть!
Капеллан пояснил:
— Любезная госпожа, в Агондоне некоторые рассматривают посещение темниц примерно так, как мы с вами отнеслись бы к посещению театра. Верно, лорд Маргрейв?
Лорд Маргрейв ловко и изящно извлек застрявший между фарфоровыми зубами кусочек хрящика, попавшийся в беконе. Проделано это было настолько мастерски, что Умбекка пришла в восторг. Да, он был холоден, этот аристократ, но не бушевали ли в его душе потаенные пожары? Умбекка скривила губы, изобразив то, что она почитала «загадочной улыбкой».
— Театр! — горько вздохнула она. — Увы, в нашей глухой провинции нет таких развлечений. Что вы только о нас подумаете, лорд Маргрейв?
— Госпожа, я не отношусь к числу завзятых театралов.
— Ах...
— Проповедник Фиваль, насколько я понимаю, во времена вашей жизни в Агондоне вы были более ознакомлены с подобными развлечениями?
— О, не так уж хорошо, уверяю вас, милорд! Однако лицу духовного звания порой приходится изучать жизнь во всех ее проявлениях. А когда он служит в столице, разве истина не вдвойне верна?
— Темницы? — послышался вдруг еще один голос.
Лорд Маргрейв обернулся и был уже готов объяснить свой интерес к ирионским темницам. Со времени приезда в провинцию он успел уже многое повидать: деревенскую лужайку, обнесенную забором с острыми кольями, по-новому, в варбийском стиле разбитый сад возле Дома Проповедника, прекрасный новый храм, встающий на руинах старого.
В замке ему показали новые башни, продемонстрировали отряды синих ирионцев в новеньких форменных мундирах, мальчишеский оркестр, исполнивший Гимн Флагу. Однако для составления отчета об инспекционной поездке он обязан был ознакомиться и с менее приятными моментами жизни ирионцев. Ему хотелось удостовериться в справедливости донесений относительно заведения под названием «Ленивый тигр». Он интересовался тем, почему ему не показывают детей Короса. Кроме того, ему не давал покоя вопрос, сколько несчастных может томиться в подземельях замка.
Лорд Маргрейв был аристократом старой закалки и стремился к правдивости.
Но прежде чем он успел открыть рот, та, что задала вопрос, сама стала на него отвечать:
— Темница — это помещение под землей. Под землей может таиться много тайн. Прекрасных тайн. Ужасных тайн.
— Не обращайте на девушку внимания, лорд Маргрейв, — вмешалась Умбекка. — Катаэйн, ты лучше завтракай и не отвлекай лорда Маргрейва. Вдова Воксвелл, подложите Катаэйн буженины. — Умбекка добавила, понизив голос: — Видите, милорд, как милосерден мой супруг. Он готов приютить всех несчастных и обездоленных.
— Это довольно необычно. — Старик аристократ устремил заинтересованный взгляд в дальний конец стола и задержал его на темноволосой стройной девушке, наряженной в платье из накрахмаленного белого атласа. Волосы ее были зачесаны назад, и оттого лицо имело испуганное выражение. Казалось, девушка когда-то что-то знала, какую-то тайну, но забыла ее. Лорд Маргрейв знал о том, что в прошлом сезоне эта девушка побывала в Варби, но, глядя на нее теперь, он с трудом представлял ее в роли молодой светской дамы. Госпожа Вильдроп постоянно говорила о том, что девушка нездорова.
Напротив мисс Катаэйн сидела полная ее противоположность — худая седая старушонка в строгом черном платье. Лорда Маргрейва она пугала. Говорила вдова Воксвелл мало, и если в ее замедленных движениях была какая-то особенность, то заключалась эта особенность в том, что она старалась спрятать руки — на животе, за спиной, под столом. Всеми силами она старалась не показать, что она однорукая.
Увечье старухи стало еще более заметным, когда она принялась подкладывать в тарелку девушки совершенно ненужные той куски мяса. Умбекка несколько мгновений следила за корявыми движениями вдовы и, наконец, с сострадательной улыбкой махнула рукой, повелевая вдове сесть, и позвонила в маленькой колокольчик.
— Госпожа?
Умбекка сделала глубокий вдох, готовясь обрушить на горничную поток поручений, но вид служанки вызвал у нее полнейшее недоумение.
— Нирри, что это ты вытворяешь?
Ответ был очевиден. Когда Нирри появлялась на людях в последний раз, она прихрамывала. И вот теперь появилась на костылях, которые явно разыскала где-то в пыльном углу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167
— Я не знал, я долго ничего не знал. Это случилось после того, как мы разбежались с тобой тогда, в самый последний день. Меня как будто озарило... словно я услышал и увидел, как затрепетали радужные перышки. Честно говоря, я предпочитаю думать, что это был прощальный подарок.
— От Милы?
— А я еще думал, что она меня не любит. Какой же я был дурак! Но теперь с этим покончено. И поэтому я знаю, что должен драться вместо тебя, Джем.
— Нет! — воскликнул Джем, охваченный волнением и тревогой. — Радж, мне все равно, кто я такой, но драться вместо меня ты не будешь! Как может ваган победить в поединке?
Раджал оскорбился и отбросил руки Джема.
— Ты что же, думаешь, что я не умею владеть шпагой? Когда мы с тобой дрались на деревянных мечах, я всегда тебя побеждал, а в «Масках» я многому научился, Джем!
— Радж, это не имеет значения! Говорю тебе: ты не сумеешь победить! Он убьет тебя. А если ты убьешь его, тебе тоже конец. Бергроув — эджландец. Ему простят убийство. Он уже убивал не раз, убьет и теперь. — Джем разволновался и, снова сжав руку друга, оттянул край его перчатки. — Посмотри на свою кожу, Радж! Пойми ты, наконец, ты — ваган!
— Я это знаю, Джем!
— Знаешь? Тогда ты должен понимать, что с тобой станет, если ты убьешь эджландца. Твоего отца повесили за меньшее преступление. Радж, ты — мой друг. Ты, наверное, мой самый лучший друг. Но если ты не откажешься от своей безумной затеи, ты перестанешь быть моим другом.
— Джем, прошу тебя!
— Пообещай мне, Радж. Просто пообещай.
Раджал прикусил губу и неохотно кивнул.
— Нова! — Утратив терпение, к друзьям подошел Пелл. — Ты что же, собрался все утро потратить на разговоры с этим ваганом? Неужели мало того, что вышло из-за вашей вчерашней встречи?
— Мы не просто болтали.
— Знаешь, это мне судить. Вернее, судить об этом будет свет. И честно говоря, Нова, твоя карьера в обществе может оборваться, не начавшись. Надеюсь, ты не слишком серьезно рассматривал перспективы своих отношений с мисс Венс? Думаю, она не станет знаться с тем, кто на короткой ноге с ваганами. А теперь пошли. Скоро утренняя служба.
Говоря, Пелл старался не смотреть в лицо Раджала. Он даже не постарался говорить потише. Джема это жутко возмутило, но по пути к карете он сумел выдавить единственное:
— Пелл, ты ничего не понимаешь.
Карета тронулась с места. Ехали молча.
А Раджал опустился на Пень Марми и заплакал.
ГЛАВА 39
ФАРФОРОВЫЕ ЗУБЫ
— Темницы? Не может быть!
Капеллан пояснил:
— Любезная госпожа, в Агондоне некоторые рассматривают посещение темниц примерно так, как мы с вами отнеслись бы к посещению театра. Верно, лорд Маргрейв?
Лорд Маргрейв ловко и изящно извлек застрявший между фарфоровыми зубами кусочек хрящика, попавшийся в беконе. Проделано это было настолько мастерски, что Умбекка пришла в восторг. Да, он был холоден, этот аристократ, но не бушевали ли в его душе потаенные пожары? Умбекка скривила губы, изобразив то, что она почитала «загадочной улыбкой».
— Театр! — горько вздохнула она. — Увы, в нашей глухой провинции нет таких развлечений. Что вы только о нас подумаете, лорд Маргрейв?
— Госпожа, я не отношусь к числу завзятых театралов.
— Ах...
— Проповедник Фиваль, насколько я понимаю, во времена вашей жизни в Агондоне вы были более ознакомлены с подобными развлечениями?
— О, не так уж хорошо, уверяю вас, милорд! Однако лицу духовного звания порой приходится изучать жизнь во всех ее проявлениях. А когда он служит в столице, разве истина не вдвойне верна?
— Темницы? — послышался вдруг еще один голос.
Лорд Маргрейв обернулся и был уже готов объяснить свой интерес к ирионским темницам. Со времени приезда в провинцию он успел уже многое повидать: деревенскую лужайку, обнесенную забором с острыми кольями, по-новому, в варбийском стиле разбитый сад возле Дома Проповедника, прекрасный новый храм, встающий на руинах старого.
В замке ему показали новые башни, продемонстрировали отряды синих ирионцев в новеньких форменных мундирах, мальчишеский оркестр, исполнивший Гимн Флагу. Однако для составления отчета об инспекционной поездке он обязан был ознакомиться и с менее приятными моментами жизни ирионцев. Ему хотелось удостовериться в справедливости донесений относительно заведения под названием «Ленивый тигр». Он интересовался тем, почему ему не показывают детей Короса. Кроме того, ему не давал покоя вопрос, сколько несчастных может томиться в подземельях замка.
Лорд Маргрейв был аристократом старой закалки и стремился к правдивости.
Но прежде чем он успел открыть рот, та, что задала вопрос, сама стала на него отвечать:
— Темница — это помещение под землей. Под землей может таиться много тайн. Прекрасных тайн. Ужасных тайн.
— Не обращайте на девушку внимания, лорд Маргрейв, — вмешалась Умбекка. — Катаэйн, ты лучше завтракай и не отвлекай лорда Маргрейва. Вдова Воксвелл, подложите Катаэйн буженины. — Умбекка добавила, понизив голос: — Видите, милорд, как милосерден мой супруг. Он готов приютить всех несчастных и обездоленных.
— Это довольно необычно. — Старик аристократ устремил заинтересованный взгляд в дальний конец стола и задержал его на темноволосой стройной девушке, наряженной в платье из накрахмаленного белого атласа. Волосы ее были зачесаны назад, и оттого лицо имело испуганное выражение. Казалось, девушка когда-то что-то знала, какую-то тайну, но забыла ее. Лорд Маргрейв знал о том, что в прошлом сезоне эта девушка побывала в Варби, но, глядя на нее теперь, он с трудом представлял ее в роли молодой светской дамы. Госпожа Вильдроп постоянно говорила о том, что девушка нездорова.
Напротив мисс Катаэйн сидела полная ее противоположность — худая седая старушонка в строгом черном платье. Лорда Маргрейва она пугала. Говорила вдова Воксвелл мало, и если в ее замедленных движениях была какая-то особенность, то заключалась эта особенность в том, что она старалась спрятать руки — на животе, за спиной, под столом. Всеми силами она старалась не показать, что она однорукая.
Увечье старухи стало еще более заметным, когда она принялась подкладывать в тарелку девушки совершенно ненужные той куски мяса. Умбекка несколько мгновений следила за корявыми движениями вдовы и, наконец, с сострадательной улыбкой махнула рукой, повелевая вдове сесть, и позвонила в маленькой колокольчик.
— Госпожа?
Умбекка сделала глубокий вдох, готовясь обрушить на горничную поток поручений, но вид служанки вызвал у нее полнейшее недоумение.
— Нирри, что это ты вытворяешь?
Ответ был очевиден. Когда Нирри появлялась на людях в последний раз, она прихрамывала. И вот теперь появилась на костылях, которые явно разыскала где-то в пыльном углу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167