– Кометой? – приподнял одну бровь Мартин, устраиваясь на стуле напротив стола.
– Эта огненная комета, которая парит в небе уже месяц, – мрачно пояснил министр. – Неужели вы не заметили ее появления?
– Комету не заметить невозможно, но мне хватает проблем на земле, чтобы не обращать внимания на астрономическое явление на расстоянии в миллионы миль от нас.
– Прискорбно, но вы один из очень немногих людей, которым хватает разума понять это. Клянусь, остальные жители страны, похоже, слегка обезумели, поскольку охваченные паникой граждане платят хорошие деньги всяким шарлатанам за защитные обереги, а всякого рода проповедники на площадях предрекают наступление конца света. Я только что получил вот это письмо от судьи из Суррея об одном таком проходимце, который посеял неописуемую панику.
Уолсингем поднял лист бумаги и прочел: «Этот бродяга с безумными глазами вызвал множество волнений в моем районе, убеждая жителей, что комета есть проявление гнева Всемогущего, огненный шар из грехов человеческих, поднимающийся подобно вредоносному газу в небеса».
– Боже мой, – расхохотался Мартин. – Если бы так, кометы мучили бы нас каждый год, нет, даже изо дня в день.
– Правильно. К сожалению, этот полоумный сумел вызвать огромную истерию. Судья задумал повесить его. Я, однако, рекомендовал переправить его в больницу Святого Вифлеема. Это вернее и лучше положит конец волнениям.
Оказавшись запертым в Бедламе, бедолага, скорее всего, больше никогда не увидит дневного света. Мартин подавил дрожь, подумав, что сам он предпочел бы веревку.
Уолсингем бросил письмо от судьи поверх стопки других бумаг и потер глаза. Кое-кто называл секретаря человеком, который никогда не спал, и Мартин почти готов был поверить этому.
Нечто противоестественное действительно ощущалось в этом мрачном, изможденном человеке, который предпочитал держаться особняком при дворе, несмотря на все насмешки и сплетни. Мартину часто казалось, что сэр Фрэнсис в своем темном наряде среди ярких шелков, сверкающих драгоценностей и мехов придворных должен напоминать черного ворона среди разряженных павлинов.
Или, что более вероятно, Уолсингем просто превращался в фон, безмолвную тень, всегда сохранявшую бдительность. Наблюдать и выжидать – это Уолсингем умел лучше всего.
Откинувшись на спинку стула, он скрестил руки перед собой и внимательным проникающим взглядом посмотрел на Мартина.
– Час уже поздний, мистер Вулф, а у меня накопилось еще много вопросов, требующих моего внимания. Давайте перейдем к делу. У вас есть, что сообщить мне? Надеюсь, наконец-то вы раздобыли стоящую информацию.
– Я кое-что разузнал, но не знаю, насколько достойным вашего внимания вы сочтете мое донесение, – ответил Мартин. – Тот человек, который столь часто посещает гостиницу «Большая медведица» близ Темпл-Бара и называющий себя капитаном Фортескью, как вы и подозревали, вовсе не тот, за кого себя выдает. В действительности он священник по имени Джон Баллард.
– Неужели?! – Уолсингем нетерпеливо наклонился вперед. – Вы уверены?
– Я присутствовал на мессе, проводимой отцом Баллардом в доме сэра Энтони Бабингтона. – Месса была запрещенным обрядом, и за нее можно было бы оказаться в тюрьме, а то и того хуже, поэтому Мартин поспешил добавить: – Мне надо было подтвердить свою «подлинную принадлежность» к бунтарям. Это оказалось не слишком трудным. Я ведь…
Мартин чуть было не выдал себя признанием, что часть своего детства провел в Париже среди монахов, поскольку был оставлен матерью на ступеньках Нотр-Дам, но вовремя осекся.
Уолсингем знал Мартина только как человека, состоявшего на службе у Генриха Наваррского. Их пути впервые пересеклись двумя годами ранее, когда Мартин приезжал в Лондон с целью собрать средства, крайне необходимые для протестантского короля, оказавшегося в осаде.
Это все, что было известно Уолсингему о Мартине, и Мартин предпочел бы не возбуждать к себе излишнего интереса. Ему совсем не хотелось, чтобы министр слишком уж тщательно вглядывался в его прошлое, особенно в части, касающейся его дочери.
– Я достаточно знаком с обрядами старой веры, чтобы представить себя католиком.
– Да, да! – Лицо Уолсингема оставалось бесстрастным, так же невозмутимо прозвучал и голос, но его жесткий взгляд ни разу не оставил лица Мартина. – Нет сомнений, еще одно превосходное перевоплощение.
– Сносное. – Мартин скромно пожал плечами. – Но не настолько хорошее, чтобы убедить Бабингтона и отца Балларда довериться мне полностью. Мне удалось узнать много больше всего за один вечер, проведенный в гостинице «Большая медведица». Молодой Бабингтон и его друзья часто ужинают там и не всегда осторожны, когда переберут лишнего. – Мартин сделал паузу и мрачно продолжил: – Совершенно очевидно, что они готовят заговор и хотят избавиться от королевы Елизаветы и возвести на трон ее кузину, Марию Шотландскую. Я подслушал, как Бабингтон выяснял у отца Балларда, не грех ли это – убивать Елизавету.
– Убийца с совестью. Как замечательно, – презрительно усмехнулся Уолсингем.
– Баллард заверил его, что в этом нет никакого греха, поскольку папа римский объявил Елизавету еретичкой и отпустит грехи Бабингтону. И все же он пока еще не слишком склоняется к действиям. Если честно, Бабингтон, несмотря на свои дерзкие речи, не представляется мне большой угрозой. Этот молодой человек нерешителен и мечтателен. Я полагаю, он намерен написать самой королеве Шотландской и просить ее благословения, прежде чем предпримет любые дальнейшие шаги. – Мартин презрительно скривил губы. – Понятия не имею, как этот юный глупец намерен справиться с задачей. Всем известно, что шотландская королева слишком тщательно охраняется в Чартли, чтобы получать весточки с воли.
– Ну, мадам получит его письмо. – Улыбка Уолсингема была такой ледяной, что у Мартина кровь в жилах застыла. – Я позабочусь, чтобы она получила весточку, ослаблю наблюдение.
– Прошу прощения, сэр, – Мартин с удивлением взглянул на сэра Фрэнсиса, – но не лучше ли сразу арестовать Бабингтона и этого священника? Не опасно ли позволять врагам Елизаветы переписываться и готовить заговор против нее?
– Опасно, но необходимо. – Уолсингем не отличался словоохотливостью и редко объяснялся с кем бы то ни было, даже со своей королевой. Он удивил Мартина, когда, сложив руки и сцепив пальцы, серьезно продолжил: – Я предотвратил многие заговоры католиков против ее величества. Но в прошлом я всегда действовал слишком стремительно, так и не вырывая с корнем саму причину этих заговоров. Но на сей раз я хочу покончить со всеми этими заговорами раз и навсегда. Для этого я должен поймать в ловушку саму шотландскую Иезавель и представить королеве Елизавете неопровержимое доказательство вины ее кузины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104