ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

– Уолсингем вздохнул. – Ее величеству удается проявлять проницательность не хуже любого мужчины, из тех, кого я знал, но в этом вопросе она слишком уж женщина. Она никак не склонна прибегать к крайней мере, особенно когда дело касается другой помазанной королевы.
– Возможно, королева имеет серьезное основание проявлять нежелание, – рискнул предположить Мартин, – если вспомнить трагическую смерть ее собственной матери.
– Не думаю. Королева проявляет мудрость и никогда не говорит о Болейн. Слишком уж часто оспаривалось исконное право Елизаветы на престол, чтобы ей самой напоминать миру, что она – дочь женщины, казненной за измену и прелюбодеяние. Но какие бы призраки ни посещали королеву, ей следует забыть о своих личных чувствах. Пока жива Мария, ни государство, ни сама Елизавета никогда не будут в безопасности. Если на сей раз я сумею получить письмо, собственноручно написанное Марией и подтверждающее заговор Бабингтона, у Елизаветы не останется никакого выбора. Ей придется подвергнуть свою кузину суду и казнить.
– Но неужели Мария в самом деле проявит безрассудство и ответит на письмо Бабингтона? – удивился Мартин.
– О, я склонен думать, что все так и произойдет. Она верит, что она в безопасности, поскольку пишет свои письма шифром, но у меня есть криптограф, способный расшифровать что угодно. Эта женщина никогда не отличалась умом.
– Итак, королева шотландцев лишится головы по собственной неосмотрительности, – задумчиво проговорил Мартин и чуть было не добавил: «Бедная глупышка», но сдержался.
И правильно поступил, поскольку Уолсингем сурово посмотрел на него.
– Она лишится головы за измену и подготовку заговора с целью убийства нашей королевы.
– Гм-м… Да будет так, – промолвил Мартин.
Елизавета была достойной и умной государыней, но он испытывал болезненное сочувствие к повергнутой шотландской королеве. Сама немного француженка, Мария когда-то была выдана замуж за короля Франции и стала молодой вдовой как раз в тот год, когда родился Мартин.
Он рос, слушая полные романтики бесчисленные легенды о «La petit Marie», малютке Мари. И, хотя прошло уже много лет с тех пор, как Мария сидела на троне, до сих пор в тавернах Парижа еще поднимали тосты за «La belle reine», королеву-красотку. Все последние двенадцать лет эта женщина являлась пленницей англичан. Было понятно, что она пойдет на любой заговор, чтобы восстановить свою свободу.
Мартин беспокойно постукивал пальцами по колену, хмурясь собственным мыслям. Он сумел избавиться от акцента и переделать на английский лад свое имя, но он опасался, что в сердце своем так и остался французом. Конфликт Елизаветы с ее подданными-католиками воспринимался им как чисто английская проблема, никак не затрагивавшая его.
Что касается Уолсингема, то министр затеял слишком опасную игру. Королева Елизавета обладала грозным нравом, и Мартин сомневался, поблагодарит ли она Уолсингема за то, что тот заставит ее безжалостно расправиться со своей кузиной, и тем более пощадит ли она тех, кто помогал министру в его интригах.
Весь этот заговор не мог закончиться ничем, кроме крови и слез. Немало голов свалится с плеч. Мартину хотелось бы быть подальше от всего этого.
И поэтому он с радостью услышал слова Уолсингема, обращенные к нему:
– Вы очень хорошо поработали, мистер Вулф, но среди моих людей есть человек, который когда-то действительно учился в семинарии иезуитов в Дауэй. Думаю, он лучше подходит на роль доверенного лица Бабингтона и шотландской королевы и будет действовать как канал связи для их писем.
– Превосходно, – от души согласился Мартин, поднимаясь со стула. – Если вы больше совсем не нуждаетесь в моих услугах, я…
– Не надо так спешить, сэр. Присядьте.
Мартин заколебался, и Уолсингем повторил уже более настойчиво:
– Садитесь. Вы не все рассказали мне.
– О чем это вы, сударь?! – Мартин с тревогой уселся обратно на стул, опасаясь, что он знал, какие вопросы последуют за этим. Вопросы, которых он тщетно понадеялся избежать.
– Насколько я заметил, в вашем донесении о действиях изменников, – Уолсингем изучал Мартина сквозь прищуренные веки, – вы совсем не упоминаете о своем юном друге, Эдварде Лэмберте, лорде Оксбридже.
– Это потому, что мне не о чем сообщить, – спокойно ответил Мартин.
Уолсингем нахмурился и недовольно сдвинул брови.
– Не за тем я не посчитался с расходами, предоставляя вам собственный дом и придавая вам видимость респектабельности, чтобы вы по-прежнему рыскали по пабам. Вашей основной целью, на случай, если вы подзабыли, было втереться в доверие к барону и выявить, как глубоко он погружен в этот заговор против королевы.
– Именно этим я и занимаюсь, – почти не сдерживаясь, резко возразил Мартин. – Приходится отмечать, что Нед, я имею в виду лорда Оксбриджа, время от времени поступает глупо и опрометчиво, как всякий молодой человек двадцати лет от роду. И, хотя он и католик, я не выявил ничего, что предполагает отсутствие в нем лояльности к королеве. И тем более не обнаружил никакой связи между ним и этим заговором Бабингтона.
– Возможно, вы не слишком старались.
– Что вы хотите этим сказать?
– Хочу сказать, что вы, возможно, находите неудобным, чтобы человек, который помог финансировать ваш драгоценный театр, оказался виновным в измене.
– Здание театра «Корона» фактически оплачено деньгами сестры Оксбриджа, а не им самим.
Мартин пожалел о сказанном, как только у него вырвались эти слова, поскольку Уолсингем вцепился в них, как собака в кость.
– Вот оно как! Вот мы и подошли к сути дела, а именно леди Джейн Дэнвер. Она слывет красавицей.
– Согласен, она довольно миловидна, – пожал плечами Мартин, пытаясь казаться безразличным.
– Богатая вдовушка еще настолько молода, что нуждается в новом муже.
– Я понятия не имею, в чем нуждается эта женщина. Я едва осмеливаюсь поднять свой скромный взгляд на сестру барона.
– О, сдается мне, на этом свете не так много того, на что вы бы не осмелились, мистер Вулф.
Мартин смутился.
Поговаривали, Уолсингем умел взглядом обнажать душу человека, и сейчас, под пристальным взглядом министра, Мартин чувствовал себя слишком неуютно.
В последнее время его мысли действительно крутились вокруг леди Дэнвер много чаще, чем следовало. Эта милая, нежная женщина, на вкус Мартина, время от времени была чересчур уж серьезна. Но он не мог избавиться от мыслей, насколько брак с этой дамой улучшил бы его положение, и какой хорошей матерью для Мег могла стать Джейн.
Уолсингем продолжил изучать Мартина прищуренными глазами. Министр умел владеть молчанием как оружием, часто подталкивая людей на опрометчивые признания.
Но с Мартином это не удалось.
– Мы живем в уникальное для Англии время, – прервал паузу Уолсингем, – когда человек со здоровым честолюбием и недюжинными способностями может подняться много выше своего отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104