— закричали они хором, трясясь от ярости.
Насекомое, не выпуская Прутика из когтей, внимательно изучало его.
— Не похож на вредителей, что водятся здесь. Он — волосатый.
Вдруг совершенно неожиданно насекомое наклонилось и вцепилось зубами Прутику в руку. Он взвыл от боли.
— Уй-уй-уй!
— Тьфу! — взвизгнул шпиндель. — Какая кислятина!
— Зачем ты меня укусил? — спросил Прутик.
— Он еще и разговаривает! — удивился один из стеклянных комаров. — Давайте-ка лучше отправим его в мусоросборник, пока он не натворил тут бед.
Прутик замер. Мусоросборник? Он вывернулся, освободившись от цепкой хватки насекомого, и бросился опрометью по перепутью уходящих вверх тропок. Вслед раздался пронзительный писк и жужжание насекомых — все четыре взбешенных комара помчались в погоню за ним.
На бегу Прутик успел заметить, что подземный пейзаж стал меняться. Он достиг полей, вскопанных и взрыхленных колониями подземных насекомых. Еще издали увидел множество розовых точек, похожих на распускающиеся бутоны. Подбежав поближе, он понял, что это были губчатые грибы, отливавшие розовым цветом и похожие на молодые отростки оленьих рогов.
— Попался! — услышал он чей-то голос.
Прутик остановился как вкопанный.
Два шпинделя стояли прямо перед ним. Он обернулся. Шпиндели-преследователи приближались. Оставался единственный выход: он бросился в сторону и помчался по полю, топча розовые грибы.
— Он на грибном поле! — завопили шпиндели. — Держи его!
Сердце у мальчика упало в пятки, когда обнаружилось, что он далеко не один среди зарослей розовых поганок. Все пространство кишмя кишело неуклюжими громоздкими созданиями, такими же прозрачными, как шпиндели. Они паслись, усердно поедая розовые поганки.
Прутик видел, как пережеванная пища проходит по прозрачному пищеводу в желудок, а затем поступает в огромный луковицеобразный пузырь, в котором плещется розовая жидкость. Одно животное, подняв глаза, заревело. Остальные присоединились к нему, и вскоре всю территорию оглашал слившийся воедино многоголосый рев.
— Лови вредителя! — раздался истошный крик шпинделя. Дойники начали наступление.
Прутик метался из стороны в сторону, пытаясь ускользнуть от массивных тварей, надвигавшихся на него.
Спотыкаясь и падая, он все-таки сумел добраться до края поля по растоптанным грибам. Карабкаясь вверх по оградительному валу, он чувствовал горячее дыхание дойников у себя за спиной — одна образина даже попыталась цапнуть его за лодыжку.
Прутик тревожно огляделся. Тропинка разветвлялась, но путь был прегражден с обеих сторон. За ним гнались дойники, приближаясь с каждым шагом. Прямо перед ним лежал изрытый канавками склон, уходящий во тьму.
Выбора у него не было. Единственная возможность — бежать вниз, по склону. Очертя голову он бросился вперед, в кромешную мглу.
— Он бежит к сиропохранилищу! — завопили шпиндели. — Перережьте ему путь!
Но дойники были слишком медлительными, к тому же им мешали огромные пузыри с розовой жидкостью, которые они волокли за собой. Вскоре Прутик оставил их далеко позади.
— Если бы я мог… Внезапно мальчик куда-то провалился. Он истошно завопил, но было поздно.
— Н-е-е-е-е-т! Прутик отчаянно болтал ногами в воздухе — он бежал слишком быстро, чтобы сразу остановиться. Бульк!
Он упал прямо в центр глубокого бассейна и пошел ко дну. Вынырнув мгновение спустя, закашлялся и стал неистово колотить руками по воде, поднимая тучи брызг. Прозрачная розовая жидкость была сладкой и теплой. Она затекала Прутику в уши, залепляла глаза и рот. Он тотчас наглотался этой жижи до тошноты. А посмотрев на отвесные стены резервуара, застонал. Дела его обстояли как нельзя хуже. Ему никогда не выбраться отсюда!
Где-то высоко над ним шпиндели и дойники сообща пришли к такому же выводу.
— Ничего не поделаешь, — заключили они. — Ей придется процедить сироп. Да и нам работа найдется.
И с этими словами — Прутик все барахтался в липкой и вязкой жиже — шпиндели пригнулись к земле и начали дергать дойников за сосцы на сиропном вымени.
— Они доят их! — изумился Прутик. Густой сироп струями стекал в бассейн. — Вытащите меня отсюда! Я тону! Буль-буль-буль-буль!
Прутик действительно тонул. Жилетка из шкуры ежеобраза, еще недавно спасшая ему жизнь, теперь грозила гибелью. Густая шерсть пропиталась розовым сиропом и стала тяжелой. Прутика засасывало в розовую гущу — все глубже, глубже и глубже. Мальчик сделал попытку вынырнуть на поверхность, но руки и ноги у него одеревенели: он совсем выбился из сил.
«Какая ужасная смерть — утонуть в розовом сиропе», — подумал он.
Но как будто и этого было мало! Внезапно он понял, что не один здесь. Кто-то нарушал спокойствие бассейна. Это было длинное змееподобное существо, молотящее массивной головой по сиропной поверхности. У Прутика чуть сердце не выскочило от страха.
Ничего себе выбор! Утонуть или быть сожранным заживо! Он забарабанил пятками по густой жиже.
Но змея двигалась быстрее его. Она изогнулась всем телом, поднырнула под мальчика и, широко разинув пасть, проглотила его.
Все выше и выше поднимали его — и вот он уже выбрался из сиропа, Прутик сделал вдох и закашлялся, к удивлению своему набрав полные легкие свежего воздуха. Протерев глаза, мальчик наконец увидел то, что он принял за длинное тело змеи с огромной головой. Это было ведро на веревке!
Прутика потащили наверх, мимо крутых стен бассейна, мимо стада угловатых шпинделей, целеустремленно высасывающих последние капельки розового сиропа из похудевших дойников, к внешнему краю глубокой пещеры. Ведро угрожающе раскачивалось, и Прутику пришлось схватиться за веревку, чтобы не упасть. Смотреть вниз было жутко.
Глубоко под ним виднелись розовато-коричневые пятна полей. А над ним зиял черный провал на светящемся куполе, который с каждым мгновением становился ближе и ближе. Высунув голову из ведра, Прутик понял, что снова оказался в той же самой жаркой от пара кухне. Над ним нависла физиономия с жирными и дряблыми щеками — это снова была исполинша.
— Только не это! — застонал Прутик.
Он свернулся калачиком, стараясь, чтобы великанша с мясистым носом и пухлыми щеками не заметила его. Тело ее колыхалось и подрагивало при каждом шаге, напоминая бурдюк с водой. Пока толстуха бралась за дужку, Прутик нырнул, молясь, чтобы она не заметила его макушку на сиропной поверхности.
Фальшиво напевая себе под нос, великанша отнесла ведро к плите, водрузила его на трясущееся от жира плечо и опрокинула в котел. Прутика выплеснули в пузырящееся клейкое месиво! Когда он упал, жидкость только булькнула: чвяк!
— Фу! — воскликнул Прутик с отвращением, и его возглас утонул, заглушённый натужным пыхтением великанши, потопавшей к колодцу за добавкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Насекомое, не выпуская Прутика из когтей, внимательно изучало его.
— Не похож на вредителей, что водятся здесь. Он — волосатый.
Вдруг совершенно неожиданно насекомое наклонилось и вцепилось зубами Прутику в руку. Он взвыл от боли.
— Уй-уй-уй!
— Тьфу! — взвизгнул шпиндель. — Какая кислятина!
— Зачем ты меня укусил? — спросил Прутик.
— Он еще и разговаривает! — удивился один из стеклянных комаров. — Давайте-ка лучше отправим его в мусоросборник, пока он не натворил тут бед.
Прутик замер. Мусоросборник? Он вывернулся, освободившись от цепкой хватки насекомого, и бросился опрометью по перепутью уходящих вверх тропок. Вслед раздался пронзительный писк и жужжание насекомых — все четыре взбешенных комара помчались в погоню за ним.
На бегу Прутик успел заметить, что подземный пейзаж стал меняться. Он достиг полей, вскопанных и взрыхленных колониями подземных насекомых. Еще издали увидел множество розовых точек, похожих на распускающиеся бутоны. Подбежав поближе, он понял, что это были губчатые грибы, отливавшие розовым цветом и похожие на молодые отростки оленьих рогов.
— Попался! — услышал он чей-то голос.
Прутик остановился как вкопанный.
Два шпинделя стояли прямо перед ним. Он обернулся. Шпиндели-преследователи приближались. Оставался единственный выход: он бросился в сторону и помчался по полю, топча розовые грибы.
— Он на грибном поле! — завопили шпиндели. — Держи его!
Сердце у мальчика упало в пятки, когда обнаружилось, что он далеко не один среди зарослей розовых поганок. Все пространство кишмя кишело неуклюжими громоздкими созданиями, такими же прозрачными, как шпиндели. Они паслись, усердно поедая розовые поганки.
Прутик видел, как пережеванная пища проходит по прозрачному пищеводу в желудок, а затем поступает в огромный луковицеобразный пузырь, в котором плещется розовая жидкость. Одно животное, подняв глаза, заревело. Остальные присоединились к нему, и вскоре всю территорию оглашал слившийся воедино многоголосый рев.
— Лови вредителя! — раздался истошный крик шпинделя. Дойники начали наступление.
Прутик метался из стороны в сторону, пытаясь ускользнуть от массивных тварей, надвигавшихся на него.
Спотыкаясь и падая, он все-таки сумел добраться до края поля по растоптанным грибам. Карабкаясь вверх по оградительному валу, он чувствовал горячее дыхание дойников у себя за спиной — одна образина даже попыталась цапнуть его за лодыжку.
Прутик тревожно огляделся. Тропинка разветвлялась, но путь был прегражден с обеих сторон. За ним гнались дойники, приближаясь с каждым шагом. Прямо перед ним лежал изрытый канавками склон, уходящий во тьму.
Выбора у него не было. Единственная возможность — бежать вниз, по склону. Очертя голову он бросился вперед, в кромешную мглу.
— Он бежит к сиропохранилищу! — завопили шпиндели. — Перережьте ему путь!
Но дойники были слишком медлительными, к тому же им мешали огромные пузыри с розовой жидкостью, которые они волокли за собой. Вскоре Прутик оставил их далеко позади.
— Если бы я мог… Внезапно мальчик куда-то провалился. Он истошно завопил, но было поздно.
— Н-е-е-е-е-т! Прутик отчаянно болтал ногами в воздухе — он бежал слишком быстро, чтобы сразу остановиться. Бульк!
Он упал прямо в центр глубокого бассейна и пошел ко дну. Вынырнув мгновение спустя, закашлялся и стал неистово колотить руками по воде, поднимая тучи брызг. Прозрачная розовая жидкость была сладкой и теплой. Она затекала Прутику в уши, залепляла глаза и рот. Он тотчас наглотался этой жижи до тошноты. А посмотрев на отвесные стены резервуара, застонал. Дела его обстояли как нельзя хуже. Ему никогда не выбраться отсюда!
Где-то высоко над ним шпиндели и дойники сообща пришли к такому же выводу.
— Ничего не поделаешь, — заключили они. — Ей придется процедить сироп. Да и нам работа найдется.
И с этими словами — Прутик все барахтался в липкой и вязкой жиже — шпиндели пригнулись к земле и начали дергать дойников за сосцы на сиропном вымени.
— Они доят их! — изумился Прутик. Густой сироп струями стекал в бассейн. — Вытащите меня отсюда! Я тону! Буль-буль-буль-буль!
Прутик действительно тонул. Жилетка из шкуры ежеобраза, еще недавно спасшая ему жизнь, теперь грозила гибелью. Густая шерсть пропиталась розовым сиропом и стала тяжелой. Прутика засасывало в розовую гущу — все глубже, глубже и глубже. Мальчик сделал попытку вынырнуть на поверхность, но руки и ноги у него одеревенели: он совсем выбился из сил.
«Какая ужасная смерть — утонуть в розовом сиропе», — подумал он.
Но как будто и этого было мало! Внезапно он понял, что не один здесь. Кто-то нарушал спокойствие бассейна. Это было длинное змееподобное существо, молотящее массивной головой по сиропной поверхности. У Прутика чуть сердце не выскочило от страха.
Ничего себе выбор! Утонуть или быть сожранным заживо! Он забарабанил пятками по густой жиже.
Но змея двигалась быстрее его. Она изогнулась всем телом, поднырнула под мальчика и, широко разинув пасть, проглотила его.
Все выше и выше поднимали его — и вот он уже выбрался из сиропа, Прутик сделал вдох и закашлялся, к удивлению своему набрав полные легкие свежего воздуха. Протерев глаза, мальчик наконец увидел то, что он принял за длинное тело змеи с огромной головой. Это было ведро на веревке!
Прутика потащили наверх, мимо крутых стен бассейна, мимо стада угловатых шпинделей, целеустремленно высасывающих последние капельки розового сиропа из похудевших дойников, к внешнему краю глубокой пещеры. Ведро угрожающе раскачивалось, и Прутику пришлось схватиться за веревку, чтобы не упасть. Смотреть вниз было жутко.
Глубоко под ним виднелись розовато-коричневые пятна полей. А над ним зиял черный провал на светящемся куполе, который с каждым мгновением становился ближе и ближе. Высунув голову из ведра, Прутик понял, что снова оказался в той же самой жаркой от пара кухне. Над ним нависла физиономия с жирными и дряблыми щеками — это снова была исполинша.
— Только не это! — застонал Прутик.
Он свернулся калачиком, стараясь, чтобы великанша с мясистым носом и пухлыми щеками не заметила его. Тело ее колыхалось и подрагивало при каждом шаге, напоминая бурдюк с водой. Пока толстуха бралась за дужку, Прутик нырнул, молясь, чтобы она не заметила его макушку на сиропной поверхности.
Фальшиво напевая себе под нос, великанша отнесла ведро к плите, водрузила его на трясущееся от жира плечо и опрокинула в котел. Прутика выплеснули в пузырящееся клейкое месиво! Когда он упал, жидкость только булькнула: чвяк!
— Фу! — воскликнул Прутик с отвращением, и его возглас утонул, заглушённый натужным пыхтением великанши, потопавшей к колодцу за добавкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45