Вокруг тихо, как снаружи, так и внутри поселка, гудело лишь неразумное, природное начало. Где-то там сейчас атаманы, очевидно, тщились решить дело миром. К чему барокарам цепляться за парнишку? Возможно, они и уверены в своей твердыне, но в любом, даже победном, бою легко потерять близких и нужных людей. Им ли, искушенным солдатам, не знать этого? Почему-то не верилось, что загадочные чужаки окажутся фанатиками, всегда готовыми умирать за интересы мелонгов.
Какое-то резкое, многоголосое эхо тугим клубком проткнуло пургу, а следом – дрожь по бревенчатой стене. «Не столковались», – шепнул юноша сквозь зубы, поднимаясь на ноги. Сбросил наземь плащ, потрогал притороченное за спиной оружие, извлек веревку. Ее отыскалось всего ничего, но и стена все же не замковая, в два роста. Не суетясь, смастерил петлю. Волна нового удара – на той стороне, гремя железом, пробежал кто-то невидимый. Дорвавшийся до жертвы буран выстуживал тело, барабанил по звеньям кольчуги, но было теперь не до него. Целиться во мраке бессмысленно, Шагалан просто метнул конец веревки на срез частокола. С полдюжины попыток – и петля накрыла-таки острие. Подергал веревку, уцепился покрепче и полез, едва упираясь ногами в стену. Несколько быстрых перехватов, и он уже нащупал шершавые острия. Подтянулся на руках, аккуратно поместил сапог между жалами. Мимолетно, щурясь от снега, осмотрелся. Тын продолжали сотрясать мерные удары тарана, слева вроде бы закипела серьезная драка, хотя судить об этом удавалось лишь по шуму и крикам. Среди плотно расставленных темных домов то и дело мелькали какие-то огни и тени. Завывал ветер, кто-то надрывно не то ругался, не то командовал, слов не разобрать. Истошно лаяли собаки, откуда-то пробивался детский плач, но явной паники не ощущалось. Пускай и редко, судя по рассказам, подвергались барокары нападениям, похоже, готовности к ним не теряли.
Шагалан отделился от частокола, еще в воздухе почувствовал шевеление неподалеку. Приземлился низко, в глубокий занос, и тень тотчас ринулась к нему. Взрывая снег, юноша крутанулся, двурогие вилы соскользнули мимо. В руки влетел какой-то невысокий щуплый подросток, наверное немногим старше Йерса, в меховом треухе. Под безжалостным ударом бедняга взвизгнул и сразу обмяк. Внезапность, однако, была утеряна: теперь бежали и слева и справа, хоть лязга лат пока не слышалось. Отпустив враз потяжелевшее тело, Шагалан выхватил сабли.
– Сюда! Тут он пробрался, вор! – с сильным акцентом крикнул задыхающийся женский голос.
Странно прозвучала в этом месте родная речь, но разведчик отложил удивление на потом. Сам шагнул из сугроба навстречу атаке. Отбил неловкий выпад короткого копья, рубанул на уровне шеи, уже догадываясь, что не наткнется ни на какие доспехи. Развернулся, повторил те же манипуляции с другим нападающим. Еще неуклюжий юнец. Барокарам определенно не хватало воинов, оттого вдоль тына они расставили женщин с детьми. Серьезной угрозы здесь не ожидали, а для вылавливания редких лазутчиков достало бы и этого. Как им казалось. Обольщаться все же не следовало – тревога от вторжения поднялась, с минуты на минуту должны были пожаловать настоящие противники. Шагалан не собирался уклоняться от драки, но небольшое время на подготовку пригодилось: натянув рукавицы, он извлек из-за спины железные палки, подкинул на ладонях. Не бог весть что, однако лучшее из найденного в окрестностях.
Враги запаздывали, и юноша сам пустился в глубь поселка, туда, где за темными скалами домов разливалось какое-то пламя. Почти достиг угла, когда из-за него опрометью выскочила очередная баба. Столкнуться с лазутчиком нос к носу она явно не рассчитывала, про свое оружие вспомнить не успела. Шагалан походя стеганул ее поперек лица, отбросив к стене. Зато за углом его встретили достойно – весь узкий проулок щетинился копьями и вилами. На юношу надвигалось сразу человек восемь-десять, разгоряченных и готовых к бою. Правда, отряд попался все же разнородный, промеж крепких бородатых латников в шлемах мельтешили и крикливые бабы, и нескладные подростки. Противники увидели друг друга одновременно, воины барокаров дернулись, норовя сомкнуть строй, но вкрапления их неопытных помощников застопорили механизм. Не даря ни секунды, Шагалан напал сам. Железные прутья послушно вошли в раскрут, загудели, сливаясь в кокон. Юноша даже не старался отлавливать каждое из жал, устремившихся к нему, – кокон отбил все. Еще шаг вперед, и среди древков копий обнажилось нутро отряда. Немедля вломился туда, не столько раздавая удары, сколько упиваясь самим боевым танцем, погружаясь в него целиком и растворяясь без остатка. Стук прутьев по железу, дереву и костям слился в сплошную барабанную дробь. Когда миновал копья, разом обрушились мечи и топоры, но и они отскакивали от невероятного вездесущего оружия. Шагалан двигался дальше, и прутья, не целясь, хлестали врагов по головам, по рукам, плечам… Кто-то, хрипя, падал на землю сразу, иных прикрывали латы, однако удары летели слишком густо, их град рано или поздно находил брешь. Кажется, кто-то подбегал на помощь сражающимся, его ждал тот же итог…
Когда сопротивление исчезло, Шагалан будто вынырнул из сна. По-прежнему бесились снежные вихри, но холода не ощущалось, по виску змеилась струйка пота. Впрочем, возможно, и крови. Чужой. Заметенный ранее проулок перепахало и усеяло телами врагов. Они так и не отступили, хотя это все равно не помогло выстоять. Многие еще живы, оглушенные или покалеченные стонали, слепо шевеля руками, тут же скулил зашибленный пес. Юноша обвел их безучастным взглядом, осмотрел себя. Первая подлинная сеча удалась неплохо – его так и не сумели задеть. Кольчугу расцарапали в нескольких местах, но кровь на ней оказалась брызгами вражеской плоти. Прутья тоже достойно выдержали испытание, лишь чуть погнувшись. Теперь минутку отдышаться и торопиться дальше. У невидимых пока ворот сражение не затихало, таран как заведенный продолжал отбивать тревожный ритм. Следовательно, о каких-либо успехах повстанцев говорить преждевременно. Шагалан поискал глазами в буранной пелене очертания злосчастной вышки, признаков жизни там вроде бы не замечалось. Пошатываясь, отправился на гул.
На небольшой привратной площадке пылал огромный костер. То ли барокары опасались прозевать лазутчиков в стороне, то ли надеялись точнее отличить в снежном аду своих от чужих – непонятно. Отличать же приходилось. С десяток воинов под несусветный шум и крики отчаянно отбивалось на срезе частокола. У всех имелись луки, но повстанцам, наверное, не понравилось торчать под обстрелом, и они сумели навязать рукопашный бой. Еще человек пять кое-как укрепляли трещавшие по скрепам ворота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Какое-то резкое, многоголосое эхо тугим клубком проткнуло пургу, а следом – дрожь по бревенчатой стене. «Не столковались», – шепнул юноша сквозь зубы, поднимаясь на ноги. Сбросил наземь плащ, потрогал притороченное за спиной оружие, извлек веревку. Ее отыскалось всего ничего, но и стена все же не замковая, в два роста. Не суетясь, смастерил петлю. Волна нового удара – на той стороне, гремя железом, пробежал кто-то невидимый. Дорвавшийся до жертвы буран выстуживал тело, барабанил по звеньям кольчуги, но было теперь не до него. Целиться во мраке бессмысленно, Шагалан просто метнул конец веревки на срез частокола. С полдюжины попыток – и петля накрыла-таки острие. Подергал веревку, уцепился покрепче и полез, едва упираясь ногами в стену. Несколько быстрых перехватов, и он уже нащупал шершавые острия. Подтянулся на руках, аккуратно поместил сапог между жалами. Мимолетно, щурясь от снега, осмотрелся. Тын продолжали сотрясать мерные удары тарана, слева вроде бы закипела серьезная драка, хотя судить об этом удавалось лишь по шуму и крикам. Среди плотно расставленных темных домов то и дело мелькали какие-то огни и тени. Завывал ветер, кто-то надрывно не то ругался, не то командовал, слов не разобрать. Истошно лаяли собаки, откуда-то пробивался детский плач, но явной паники не ощущалось. Пускай и редко, судя по рассказам, подвергались барокары нападениям, похоже, готовности к ним не теряли.
Шагалан отделился от частокола, еще в воздухе почувствовал шевеление неподалеку. Приземлился низко, в глубокий занос, и тень тотчас ринулась к нему. Взрывая снег, юноша крутанулся, двурогие вилы соскользнули мимо. В руки влетел какой-то невысокий щуплый подросток, наверное немногим старше Йерса, в меховом треухе. Под безжалостным ударом бедняга взвизгнул и сразу обмяк. Внезапность, однако, была утеряна: теперь бежали и слева и справа, хоть лязга лат пока не слышалось. Отпустив враз потяжелевшее тело, Шагалан выхватил сабли.
– Сюда! Тут он пробрался, вор! – с сильным акцентом крикнул задыхающийся женский голос.
Странно прозвучала в этом месте родная речь, но разведчик отложил удивление на потом. Сам шагнул из сугроба навстречу атаке. Отбил неловкий выпад короткого копья, рубанул на уровне шеи, уже догадываясь, что не наткнется ни на какие доспехи. Развернулся, повторил те же манипуляции с другим нападающим. Еще неуклюжий юнец. Барокарам определенно не хватало воинов, оттого вдоль тына они расставили женщин с детьми. Серьезной угрозы здесь не ожидали, а для вылавливания редких лазутчиков достало бы и этого. Как им казалось. Обольщаться все же не следовало – тревога от вторжения поднялась, с минуты на минуту должны были пожаловать настоящие противники. Шагалан не собирался уклоняться от драки, но небольшое время на подготовку пригодилось: натянув рукавицы, он извлек из-за спины железные палки, подкинул на ладонях. Не бог весть что, однако лучшее из найденного в окрестностях.
Враги запаздывали, и юноша сам пустился в глубь поселка, туда, где за темными скалами домов разливалось какое-то пламя. Почти достиг угла, когда из-за него опрометью выскочила очередная баба. Столкнуться с лазутчиком нос к носу она явно не рассчитывала, про свое оружие вспомнить не успела. Шагалан походя стеганул ее поперек лица, отбросив к стене. Зато за углом его встретили достойно – весь узкий проулок щетинился копьями и вилами. На юношу надвигалось сразу человек восемь-десять, разгоряченных и готовых к бою. Правда, отряд попался все же разнородный, промеж крепких бородатых латников в шлемах мельтешили и крикливые бабы, и нескладные подростки. Противники увидели друг друга одновременно, воины барокаров дернулись, норовя сомкнуть строй, но вкрапления их неопытных помощников застопорили механизм. Не даря ни секунды, Шагалан напал сам. Железные прутья послушно вошли в раскрут, загудели, сливаясь в кокон. Юноша даже не старался отлавливать каждое из жал, устремившихся к нему, – кокон отбил все. Еще шаг вперед, и среди древков копий обнажилось нутро отряда. Немедля вломился туда, не столько раздавая удары, сколько упиваясь самим боевым танцем, погружаясь в него целиком и растворяясь без остатка. Стук прутьев по железу, дереву и костям слился в сплошную барабанную дробь. Когда миновал копья, разом обрушились мечи и топоры, но и они отскакивали от невероятного вездесущего оружия. Шагалан двигался дальше, и прутья, не целясь, хлестали врагов по головам, по рукам, плечам… Кто-то, хрипя, падал на землю сразу, иных прикрывали латы, однако удары летели слишком густо, их град рано или поздно находил брешь. Кажется, кто-то подбегал на помощь сражающимся, его ждал тот же итог…
Когда сопротивление исчезло, Шагалан будто вынырнул из сна. По-прежнему бесились снежные вихри, но холода не ощущалось, по виску змеилась струйка пота. Впрочем, возможно, и крови. Чужой. Заметенный ранее проулок перепахало и усеяло телами врагов. Они так и не отступили, хотя это все равно не помогло выстоять. Многие еще живы, оглушенные или покалеченные стонали, слепо шевеля руками, тут же скулил зашибленный пес. Юноша обвел их безучастным взглядом, осмотрел себя. Первая подлинная сеча удалась неплохо – его так и не сумели задеть. Кольчугу расцарапали в нескольких местах, но кровь на ней оказалась брызгами вражеской плоти. Прутья тоже достойно выдержали испытание, лишь чуть погнувшись. Теперь минутку отдышаться и торопиться дальше. У невидимых пока ворот сражение не затихало, таран как заведенный продолжал отбивать тревожный ритм. Следовательно, о каких-либо успехах повстанцев говорить преждевременно. Шагалан поискал глазами в буранной пелене очертания злосчастной вышки, признаков жизни там вроде бы не замечалось. Пошатываясь, отправился на гул.
На небольшой привратной площадке пылал огромный костер. То ли барокары опасались прозевать лазутчиков в стороне, то ли надеялись точнее отличить в снежном аду своих от чужих – непонятно. Отличать же приходилось. С десяток воинов под несусветный шум и крики отчаянно отбивалось на срезе частокола. У всех имелись луки, но повстанцам, наверное, не понравилось торчать под обстрелом, и они сумели навязать рукопашный бой. Еще человек пять кое-как укрепляли трещавшие по скрепам ворота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88