..
— Ахмед Нарал!
— ...никогда ни в одном государстве не была обвинена в терроризме.
— Он сам публично признал себя таковым!
— Я не уверен, что улавливаю суть вашего вопроса.
— Вы осведомлены, что Ахмед Нарал был найден мертвым в Бейруте девять дней назад? Ни в одном из рапортов, полученных из вашего управления, не упоминался этот факт.
— Средства массовой информации передавали из этого региона, что человек, который, возможно, был, а возможно, и не был Ахмедом Наралом, обнаружен мертвым в меблированных комнатах, так?
— Он был обнаружен плавающим в ванне крови. Вскрытые вены. Предположительно самоубийство.
— Управление не обсуждает причины смерти, переданные иностранной прессой, но так как мы не обследовали тело, мы не можем с уверенностью утверждать, что умерший был Ахмедом Наралом.
— Но вы думаете, что это он?
— Это наша рабочая версия по этому делу.
— А как насчет сообщения каирской газеты, что Нарал получал финансирование и помощь от ЦРУ и что в различные периоды времени, когда он был активным террористом, он был также включен и з ведомость управления?
— Мне кажется, эти беспочвенные заявления появились также и в «Нью-Йорк таймс». Само собой разумеется, из соображений безопасности управление никогда не подтверждало и не отрицало подлинность этих статей дохода.
— Вы не сделаете исключение даже для конгресса?
Председательствующий прервал:
— Мистер Хандельман, вы вторгаетесь в области, в которые, по существующим правилам, свидетели не могут и не должны углубляться.
— Я прошу прощения, господин председатель, — сказал Хандельман. — Я всего лишь пытался помочь свидетелю связать мои предыдущие вопросы о неразумных действиях в области тайной политики с конкретными примерами.
— Гипотетическими примерами, — прервал свидетель.
— Давайте говорить конкретно, — призвал Хандельман. — Продолжим. Как может ЦРУ, которое было создано для ведения «холодной войны», выполнять адекватную разведывательную роль и сейчас, после ее окончания?
— Это ключевой вопрос, сенатор. Сотрудничая с вашим комитетом, мы провели опрос среди всех ветвей власти, мы просили всех потребителей нашей информации перечислить, какие виды разведывательной информации они получали, в чем, по их мнению, они не нуждались, что они хотели бы получать от нас еще. Ни одна категория разведывательной деятельности не была отброшена. Мы просили классифицировать собранные данные по ста восьмидесяти шести отдельным категориям — на шесть категорий больше, чем в прошлый раз.
«Началось, — подумал Джон, — вести дебаты, оперируя количеством параметров, которые ты контролируешь».
— Мы эволюционирующая организация, — продолжил Аллен. — Мы всегда находимся в поиске новых путей, позволяющих нам делать то, что мы делаем, еще лучше. Я напомню вам, что это дало нам возможность победить в «холодной войне», я думаю, вы можете гордиться той динамикой, с которой меняется наше ведомство.
Эмма склонилась вперед, указывая Хандельману на один из листков с обзорами.
— Под «нам», — сказал Хандельман, — я полагаю, вы подразумеваете Америку и остальной Запад и под «победой», я полагаю, вы подразумеваете, что наша политическая и экономическая система опрокинула Советы, при этом обе стороны воздержались от уничтожения мира при помощи ядерного оружия.
— Как хорошо известно сенатору, — возразил Аллен, — предположения лишь затушевывают реальность, реальность, которая творит историю, а человечество будет оспаривать историю до тех пор, пока оно будет существовать. Важно, что ЦРУ всегда оперативно реагирует на то, что мир преподносит нам, и что все пожелания конгресса и Белого дома оперативно исполняются.
— Хороший бросок, — сказал Хандельман.
— Благодарю.
— Скажите мне, различные центры, которые ткут свою паутину за пределами стен ЦРУ, — должны ли эти центры продолжать разрастаться и не затмят ли они со временем управление?
— Мы будем поддерживать все, что бы конгресс и Белый дом ни поручили нам, но...
— Но, — повторил Хандельман.
Смех пронесся по комнате.
— Хотя такие центры позволяют нам действовать с большей гибкостью в конкретных областях, скажем, связанных с распространением ядерных технологий, наркотиков и терроризмом, они никогда не смогут заменить наше Центральное разве...
— Погодите минутку! — прервал сенатор Бауман. Сенатор Ральф Е. Бауман. Адвокат из небольшого городка, выбранный в конгресс за два года до того, как Ли Харвад Освальд был убит в Далласе. Бауман был задира с вечно всклокоченными волосами, старческими пятнами и темпераментом леопарда. Однажды он сменил за год одиннадцать административных помощников, возглавлявших штат сотрудников в его офисе. Джон знал, что его последний административный помощник был принят на эту работу менее двух недель назад, а его предшественник продержался на этой должности всего три месяца. Бауман превратил свое участие в комитете по делам разведки в громогласную кампанию по спасению детей избирателей в его родном штате от безбожных иностранных врагов.
— Подождите одну то'ько минутку! — повторил Бауман.
Эмма легонько стукнула своим карандашом по часам сенатора Хандельмана.
Председательствующий объявил:
— Прошу прощения, сенатор Бауман, однако вы перебиваете сенатора Хандельмана.
Позади сидящих сенаторов открылась дверь для персонала, и сенатор Обет вернулся на свое место. Он уселся на стул, поглаживая бороду. Его помощник мгновенно возвратил на место табличку с его именем.
«Пончики», — решил Джон.
— Господин председатель, — сказал Хандельман, — я с удовольствием уступлю слово моему выдающемуся коллеге при условии, что вопрос, который был задан мною мистеру Аллену и на который он пытался дать ответ, будет целиком отражен в стенограмме слушаний.
— Не возражаю, — вздохнул председатель, — так и поступим.
— Б'агодагю, — сказал Бауман. — Б'агодагю, сена-тог Ханде'ман. Я пгизнате'ен за то, что вы сог'аси'ись пгегваться, но я как газ ус'ыша' нечто, на чем необходимо сосредоточиться на наших с'ушаниях сегодня, и завтга, и каждый день до тех пог, пока у нас не будет увегенности — все 'юди, вегнувшиеся домой, находятся в безопасности.
Сенатор Хандельман вышел в заднюю дверь. Эмма осталась на своем месте. Телевизионные камеры сфокусировались на Баумане.
Фоторепортеры защелкали затворами своих камер, не то чтобы очень рьяно, а так, на всякий случай.
— Теггогизм, — прорычал Бауман. — МистегА'ен, что вы там в своем ЦГУ де'аете по богьбе с теггогизмом?
— Все, что в наших силах, сэр.
— Все! Хогошо, чегт меня газдеги, пгош'о два чег-товых месяца с тех пог, как газогва'ась бомба в этом небоскгебев Нью-Йогке, и Амегика и я хотим знать об этом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
— Ахмед Нарал!
— ...никогда ни в одном государстве не была обвинена в терроризме.
— Он сам публично признал себя таковым!
— Я не уверен, что улавливаю суть вашего вопроса.
— Вы осведомлены, что Ахмед Нарал был найден мертвым в Бейруте девять дней назад? Ни в одном из рапортов, полученных из вашего управления, не упоминался этот факт.
— Средства массовой информации передавали из этого региона, что человек, который, возможно, был, а возможно, и не был Ахмедом Наралом, обнаружен мертвым в меблированных комнатах, так?
— Он был обнаружен плавающим в ванне крови. Вскрытые вены. Предположительно самоубийство.
— Управление не обсуждает причины смерти, переданные иностранной прессой, но так как мы не обследовали тело, мы не можем с уверенностью утверждать, что умерший был Ахмедом Наралом.
— Но вы думаете, что это он?
— Это наша рабочая версия по этому делу.
— А как насчет сообщения каирской газеты, что Нарал получал финансирование и помощь от ЦРУ и что в различные периоды времени, когда он был активным террористом, он был также включен и з ведомость управления?
— Мне кажется, эти беспочвенные заявления появились также и в «Нью-Йорк таймс». Само собой разумеется, из соображений безопасности управление никогда не подтверждало и не отрицало подлинность этих статей дохода.
— Вы не сделаете исключение даже для конгресса?
Председательствующий прервал:
— Мистер Хандельман, вы вторгаетесь в области, в которые, по существующим правилам, свидетели не могут и не должны углубляться.
— Я прошу прощения, господин председатель, — сказал Хандельман. — Я всего лишь пытался помочь свидетелю связать мои предыдущие вопросы о неразумных действиях в области тайной политики с конкретными примерами.
— Гипотетическими примерами, — прервал свидетель.
— Давайте говорить конкретно, — призвал Хандельман. — Продолжим. Как может ЦРУ, которое было создано для ведения «холодной войны», выполнять адекватную разведывательную роль и сейчас, после ее окончания?
— Это ключевой вопрос, сенатор. Сотрудничая с вашим комитетом, мы провели опрос среди всех ветвей власти, мы просили всех потребителей нашей информации перечислить, какие виды разведывательной информации они получали, в чем, по их мнению, они не нуждались, что они хотели бы получать от нас еще. Ни одна категория разведывательной деятельности не была отброшена. Мы просили классифицировать собранные данные по ста восьмидесяти шести отдельным категориям — на шесть категорий больше, чем в прошлый раз.
«Началось, — подумал Джон, — вести дебаты, оперируя количеством параметров, которые ты контролируешь».
— Мы эволюционирующая организация, — продолжил Аллен. — Мы всегда находимся в поиске новых путей, позволяющих нам делать то, что мы делаем, еще лучше. Я напомню вам, что это дало нам возможность победить в «холодной войне», я думаю, вы можете гордиться той динамикой, с которой меняется наше ведомство.
Эмма склонилась вперед, указывая Хандельману на один из листков с обзорами.
— Под «нам», — сказал Хандельман, — я полагаю, вы подразумеваете Америку и остальной Запад и под «победой», я полагаю, вы подразумеваете, что наша политическая и экономическая система опрокинула Советы, при этом обе стороны воздержались от уничтожения мира при помощи ядерного оружия.
— Как хорошо известно сенатору, — возразил Аллен, — предположения лишь затушевывают реальность, реальность, которая творит историю, а человечество будет оспаривать историю до тех пор, пока оно будет существовать. Важно, что ЦРУ всегда оперативно реагирует на то, что мир преподносит нам, и что все пожелания конгресса и Белого дома оперативно исполняются.
— Хороший бросок, — сказал Хандельман.
— Благодарю.
— Скажите мне, различные центры, которые ткут свою паутину за пределами стен ЦРУ, — должны ли эти центры продолжать разрастаться и не затмят ли они со временем управление?
— Мы будем поддерживать все, что бы конгресс и Белый дом ни поручили нам, но...
— Но, — повторил Хандельман.
Смех пронесся по комнате.
— Хотя такие центры позволяют нам действовать с большей гибкостью в конкретных областях, скажем, связанных с распространением ядерных технологий, наркотиков и терроризмом, они никогда не смогут заменить наше Центральное разве...
— Погодите минутку! — прервал сенатор Бауман. Сенатор Ральф Е. Бауман. Адвокат из небольшого городка, выбранный в конгресс за два года до того, как Ли Харвад Освальд был убит в Далласе. Бауман был задира с вечно всклокоченными волосами, старческими пятнами и темпераментом леопарда. Однажды он сменил за год одиннадцать административных помощников, возглавлявших штат сотрудников в его офисе. Джон знал, что его последний административный помощник был принят на эту работу менее двух недель назад, а его предшественник продержался на этой должности всего три месяца. Бауман превратил свое участие в комитете по делам разведки в громогласную кампанию по спасению детей избирателей в его родном штате от безбожных иностранных врагов.
— Подождите одну то'ько минутку! — повторил Бауман.
Эмма легонько стукнула своим карандашом по часам сенатора Хандельмана.
Председательствующий объявил:
— Прошу прощения, сенатор Бауман, однако вы перебиваете сенатора Хандельмана.
Позади сидящих сенаторов открылась дверь для персонала, и сенатор Обет вернулся на свое место. Он уселся на стул, поглаживая бороду. Его помощник мгновенно возвратил на место табличку с его именем.
«Пончики», — решил Джон.
— Господин председатель, — сказал Хандельман, — я с удовольствием уступлю слово моему выдающемуся коллеге при условии, что вопрос, который был задан мною мистеру Аллену и на который он пытался дать ответ, будет целиком отражен в стенограмме слушаний.
— Не возражаю, — вздохнул председатель, — так и поступим.
— Б'агодагю, — сказал Бауман. — Б'агодагю, сена-тог Ханде'ман. Я пгизнате'ен за то, что вы сог'аси'ись пгегваться, но я как газ ус'ыша' нечто, на чем необходимо сосредоточиться на наших с'ушаниях сегодня, и завтга, и каждый день до тех пог, пока у нас не будет увегенности — все 'юди, вегнувшиеся домой, находятся в безопасности.
Сенатор Хандельман вышел в заднюю дверь. Эмма осталась на своем месте. Телевизионные камеры сфокусировались на Баумане.
Фоторепортеры защелкали затворами своих камер, не то чтобы очень рьяно, а так, на всякий случай.
— Теггогизм, — прорычал Бауман. — МистегА'ен, что вы там в своем ЦГУ де'аете по богьбе с теггогизмом?
— Все, что в наших силах, сэр.
— Все! Хогошо, чегт меня газдеги, пгош'о два чег-товых месяца с тех пог, как газогва'ась бомба в этом небоскгебев Нью-Йогке, и Амегика и я хотим знать об этом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90