И вообще, Роджерс не был обязан отчитываться перед кем-либо здесь, в Гвиании. Он и сам, в сущности, точно не знал, что заставило его информировать об операции «Хамелеон» и сэра Хью и Прайса. Или знал и не хотел признаваться в этом даже самому себе?
Иногда ему казалось, что подполковник Прайс, сидящий сейчас здесь с постным лицом, догадывается, что привело полковника в этот кабинет самое обычное честолюбие. И это злило Роджерса.
Он слегка поморщился: Прайс вообще шокировал его своими манерами. Да что манерами? Кто, например, заставлял его носить эту дурацкую форму гвианийской полиции — идиотские широченные шорты цвета хаки, сшитые из какой-то жесткой материи и отглаженные так, что складки торчали, как острия ножей? Или эту серо-голубую рубаху с множеством медных пуговиц, надраенных, словно корабельный колокол? А уж жезл, который он таскал под мышкой…
Молчание, наступившее после сообщения полковника, затягивалось.
— И вы уверены, что все пойдет… по плану? — заговорил наконец сэр Хью, тщательно, подбирая слова и не отводя взгляда от золоченых корешков книг.
Конечно, все это было интересно, очень интересно. Но между министерством иностранных дел и разведкой существовали особые отношения. Лично сэр Хью не стал бы слишком огорчаться, если бы Роджерс получил вдруг несколько щелчков по носу.
— Операция лишь начинается, — неторопливо сказал Роджерс. Он тоже взвешивал сейчас каждое свое слово. О, он слишком хорошо знал, что сэр Хью запомнит и использует каждую его неточную фразу, чтобы в случае неудачи операции «Хамелеон» лишний раз пнуть соперника, которому не повезло.
— Все основные фигуры расставлены…
— Красиво говорите, полковник!
Голос Прайса был бесцветен и сух, но Роджерс знал, что над ним издеваются.
— Вы можете еще добавить что-нибудь вроде «мы делаем историю» или «ведем битву за демократию», — скрипучим голосом продолжал Прайс. — Конечно, все, что вы задумали, довольно ловко. Но нужно ли столько возни?
Роджерс пригладил жидкие, расчесанные на пробор волосы.
Ничего другого он от Прайса и не ожидал. Уже не первый раз подполковник вставлял ему палки в колеса в своем дурацком иммиграционном управлении.
Взять хотя бы историю с этим Николаевым. Прайс как только мог тормозил выдачу ему въездной визы, несмотря на то, что тот ехал по линии ЮНЕСКО. Прайс словно чуял, что у полковника Роджерса уже связаны с мистером Николаевым свои планы. И полковник был абсолютно уверен, что Прайс сделал бы все от него зависящее, чтобы сорвать операцию. Мозги у него от длительного пребывания в тропиках и от неумеренного потребления виски совсем высохли!
— Интриги в стиле Джеймса Бонда хороши только в кино. А здесь, пока у нас есть возможности, мы должны действовать просто и наверняка. — Прайс казался равнодушным. Глаза его были полуприкрыты веками и устремлены в потолок, но и сэр Хью, и Родясерс отлично понимали, что Прайс внимательно следит за их реакцией на каждое его слово.
— А если вдруг разразится скандал? Прайс резко выпрямился в кресле.
Из-под густых рыжеватых бровей блеснули холодные глаза, лицо еще больше вытянулось и стало похоже на лошадиную морду.
Голос Прайса окреп, он теперь отчеканивал каждое слово:
— Да, джентльмены, вы отлично знаете, что красные — и здесь, у нас, и там, за рубежом, — только и ждут повода, чтобы поговорить о нашем неоколониализме. И особенно сейчас, когда они так и рвутся в Африку, когда делают все, чтобы разрушить британское содружество наций. И тогда…
Прайс насмешливо посмотрел на сэра Хью.
— …тогда, ваше превосходительство, вы будете представлять страну, с которой произойдет то же самое, что произошло с Испанией и Португалией, когда они лишились колоний!
Сэр Хью поморщился:
— Надеюсь, что это случится не скоро.
— Я тоже.
— Разговор уже надоел сэру Хью. В конце концов ведь собрались они здесь не для того, чтобы препираться. Всем в посольстве давно известно, что Прайс и Роджерс недолюбливают друг друга. Особенно после того, как Роджерс несколько раз высказался в гольфклубе, что Прайс давно уже спился и пора бы ему вернуться в далекую Англию.
Разумеется, Прайс об этом узнал и, в свою очередь, там же, в клубе, произнес тираду против «всех этих желторотых выскочек с университетскими дипломами, которые разваливали империю».
Сэр Хью демонстративно посмотрел на старинные часы, высоким футляром напоминавшие башню.
— Благодарю вас, джентльмены, — сказал он и встал.
Уже выйдя из комиссариата, Прайс придержал полковника Роджерса за локоть и примирительно улыбнулся:
— В конце концов у нас одни и те же цели. И мне больно видеть, как летит к черту все, во что вложили свои жизни наши отцы и деды.
«Размяк, — отметил про себя Роджерс. — Да ты, братец, действительно уже стар, и время твое ушло».
Он молча поднес руку к козырьку. Но Прайс словно прочел его мысли.
— И все же в Африке нужна хорошая полиция. Методы Лоуренса Аравийского здесь слишком тонки. Боюсь, африканцы вас не поймут, дорогой полковник! Кстати, — он помедлил, — ваш Николаев может быть выслан в двадцать четыре часа… За вмешательство во внутренние дела Гвиании.
Роджерс вежливо улыбнулся:
— Надеюсь, вы хоть дадите ему доужинать с многоуважаемым профессором Нортоном? Сейчас они как раз сидят за столом.
Нет, Роджерс не боялся, что Прайс добьется высылки Николаева за драку с сотрудниками полиции. Его сейчас волновало другое. Операция только началась, а в ней уже появились неожиданные моменты — например, Николаев задержался в аэропорту на пятнадцать минут из-за проколотой шины. Еще бы десять минут — и консул Глаголев успел в аэропорт, чтобы встретить Николаева. И тогда Николаев не «спас» бы Стива Коладе. А это привело бы к тому, что первая фаза операции могла сорваться.
Роджерс тоже знал, что мальчишки обычно не прокалывают шины. Они просто вывинчивают ниппель — и фьють!
Но что же произошло? Случайность? А если не случайность?.. Чутье разведчика говорило ему, что здесь что-то не так. Но что? Он провел рукой по волосам:
«Да, мистер Николаев, как-то вам сейчас ужинается!»
А в это время Петр спокойно сидел за столом рядом с Нортоном напротив доктора Смита и Элинор.
Окна были открыты. Бриз доносил запахи далекого леса, мешавшиеся с горьковатым дымком костров. Терпко пахли цветы — необычные, с крупными лепестками, белые, желтые, алые… Они лежали около каждого прибора, свежие, только что сорванные и принесенные откуда-то Томом.
Сам Том появился с круглым бронзовым подносом, уставленным тарелками.
— Что там у вас сегодня?
Нортон приподнялся и бесцеремонно заглянул в одну из тарелок.
— Си фуд? Морская пища?
— йе, са… Си фуд! — весело осклабился Том.
— Много йоду и всякой другой гадости, полезной для таких старых хрычей, как я!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Иногда ему казалось, что подполковник Прайс, сидящий сейчас здесь с постным лицом, догадывается, что привело полковника в этот кабинет самое обычное честолюбие. И это злило Роджерса.
Он слегка поморщился: Прайс вообще шокировал его своими манерами. Да что манерами? Кто, например, заставлял его носить эту дурацкую форму гвианийской полиции — идиотские широченные шорты цвета хаки, сшитые из какой-то жесткой материи и отглаженные так, что складки торчали, как острия ножей? Или эту серо-голубую рубаху с множеством медных пуговиц, надраенных, словно корабельный колокол? А уж жезл, который он таскал под мышкой…
Молчание, наступившее после сообщения полковника, затягивалось.
— И вы уверены, что все пойдет… по плану? — заговорил наконец сэр Хью, тщательно, подбирая слова и не отводя взгляда от золоченых корешков книг.
Конечно, все это было интересно, очень интересно. Но между министерством иностранных дел и разведкой существовали особые отношения. Лично сэр Хью не стал бы слишком огорчаться, если бы Роджерс получил вдруг несколько щелчков по носу.
— Операция лишь начинается, — неторопливо сказал Роджерс. Он тоже взвешивал сейчас каждое свое слово. О, он слишком хорошо знал, что сэр Хью запомнит и использует каждую его неточную фразу, чтобы в случае неудачи операции «Хамелеон» лишний раз пнуть соперника, которому не повезло.
— Все основные фигуры расставлены…
— Красиво говорите, полковник!
Голос Прайса был бесцветен и сух, но Роджерс знал, что над ним издеваются.
— Вы можете еще добавить что-нибудь вроде «мы делаем историю» или «ведем битву за демократию», — скрипучим голосом продолжал Прайс. — Конечно, все, что вы задумали, довольно ловко. Но нужно ли столько возни?
Роджерс пригладил жидкие, расчесанные на пробор волосы.
Ничего другого он от Прайса и не ожидал. Уже не первый раз подполковник вставлял ему палки в колеса в своем дурацком иммиграционном управлении.
Взять хотя бы историю с этим Николаевым. Прайс как только мог тормозил выдачу ему въездной визы, несмотря на то, что тот ехал по линии ЮНЕСКО. Прайс словно чуял, что у полковника Роджерса уже связаны с мистером Николаевым свои планы. И полковник был абсолютно уверен, что Прайс сделал бы все от него зависящее, чтобы сорвать операцию. Мозги у него от длительного пребывания в тропиках и от неумеренного потребления виски совсем высохли!
— Интриги в стиле Джеймса Бонда хороши только в кино. А здесь, пока у нас есть возможности, мы должны действовать просто и наверняка. — Прайс казался равнодушным. Глаза его были полуприкрыты веками и устремлены в потолок, но и сэр Хью, и Родясерс отлично понимали, что Прайс внимательно следит за их реакцией на каждое его слово.
— А если вдруг разразится скандал? Прайс резко выпрямился в кресле.
Из-под густых рыжеватых бровей блеснули холодные глаза, лицо еще больше вытянулось и стало похоже на лошадиную морду.
Голос Прайса окреп, он теперь отчеканивал каждое слово:
— Да, джентльмены, вы отлично знаете, что красные — и здесь, у нас, и там, за рубежом, — только и ждут повода, чтобы поговорить о нашем неоколониализме. И особенно сейчас, когда они так и рвутся в Африку, когда делают все, чтобы разрушить британское содружество наций. И тогда…
Прайс насмешливо посмотрел на сэра Хью.
— …тогда, ваше превосходительство, вы будете представлять страну, с которой произойдет то же самое, что произошло с Испанией и Португалией, когда они лишились колоний!
Сэр Хью поморщился:
— Надеюсь, что это случится не скоро.
— Я тоже.
— Разговор уже надоел сэру Хью. В конце концов ведь собрались они здесь не для того, чтобы препираться. Всем в посольстве давно известно, что Прайс и Роджерс недолюбливают друг друга. Особенно после того, как Роджерс несколько раз высказался в гольфклубе, что Прайс давно уже спился и пора бы ему вернуться в далекую Англию.
Разумеется, Прайс об этом узнал и, в свою очередь, там же, в клубе, произнес тираду против «всех этих желторотых выскочек с университетскими дипломами, которые разваливали империю».
Сэр Хью демонстративно посмотрел на старинные часы, высоким футляром напоминавшие башню.
— Благодарю вас, джентльмены, — сказал он и встал.
Уже выйдя из комиссариата, Прайс придержал полковника Роджерса за локоть и примирительно улыбнулся:
— В конце концов у нас одни и те же цели. И мне больно видеть, как летит к черту все, во что вложили свои жизни наши отцы и деды.
«Размяк, — отметил про себя Роджерс. — Да ты, братец, действительно уже стар, и время твое ушло».
Он молча поднес руку к козырьку. Но Прайс словно прочел его мысли.
— И все же в Африке нужна хорошая полиция. Методы Лоуренса Аравийского здесь слишком тонки. Боюсь, африканцы вас не поймут, дорогой полковник! Кстати, — он помедлил, — ваш Николаев может быть выслан в двадцать четыре часа… За вмешательство во внутренние дела Гвиании.
Роджерс вежливо улыбнулся:
— Надеюсь, вы хоть дадите ему доужинать с многоуважаемым профессором Нортоном? Сейчас они как раз сидят за столом.
Нет, Роджерс не боялся, что Прайс добьется высылки Николаева за драку с сотрудниками полиции. Его сейчас волновало другое. Операция только началась, а в ней уже появились неожиданные моменты — например, Николаев задержался в аэропорту на пятнадцать минут из-за проколотой шины. Еще бы десять минут — и консул Глаголев успел в аэропорт, чтобы встретить Николаева. И тогда Николаев не «спас» бы Стива Коладе. А это привело бы к тому, что первая фаза операции могла сорваться.
Роджерс тоже знал, что мальчишки обычно не прокалывают шины. Они просто вывинчивают ниппель — и фьють!
Но что же произошло? Случайность? А если не случайность?.. Чутье разведчика говорило ему, что здесь что-то не так. Но что? Он провел рукой по волосам:
«Да, мистер Николаев, как-то вам сейчас ужинается!»
А в это время Петр спокойно сидел за столом рядом с Нортоном напротив доктора Смита и Элинор.
Окна были открыты. Бриз доносил запахи далекого леса, мешавшиеся с горьковатым дымком костров. Терпко пахли цветы — необычные, с крупными лепестками, белые, желтые, алые… Они лежали около каждого прибора, свежие, только что сорванные и принесенные откуда-то Томом.
Сам Том появился с круглым бронзовым подносом, уставленным тарелками.
— Что там у вас сегодня?
Нортон приподнялся и бесцеремонно заглянул в одну из тарелок.
— Си фуд? Морская пища?
— йе, са… Си фуд! — весело осклабился Том.
— Много йоду и всякой другой гадости, полезной для таких старых хрычей, как я!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80