Тогда Ван Липин узнал мастерство Учителя в боксе и стал тренироваться день и ночь.
Деревенские парни, сгрудившиеся вокруг Человека Дао Чистого Покоя, никак его не отпускали, но когда из толпы вышел глубокий старик, они тут же расступились. Старик сказал: «Время уже позднее, пусть эти почтенные мастера отдохнут и покушают, расходитесь все». А потом, повернувшись, поклонился «четырем почтенным мастерам» и пригласил их переночевать в складе «производственной бригады». Вся компания, увидев, что старейшина рода сделал распоряжения, разошлась. А старейшина повел четверых почтенных мастеров в склад.
Склад этот был простым сараем, кроме нескольких сельскохозяйственных орудий, ничего там больше не было, так что четыре человека в нем вполне могли поместиться на ночь. Несколько ребятишек, которые никак не хотели отстать от «почтенных мастеров», уже натаскали в сарай сена и постелили его на землю. Старейшина снял со стены фонарь, зажег, поставил его на каменную скамейку и все уселись вокруг на сене и повели разговор о том, о сем. Вскоре стали появляться люди, принесли кукурузные лепешки, суп из овощей, старейшина сам подал их «четырем почтенным мастерам» со словами: «Просим. В горах только такое угощение, откушайте, не надо церемониться». Учителя и ученик не заставили себя просить, сколько уж дней не приходилось им есть таких вещей, у Ван Липина просто глаза разгорелись.
После ужина приходило еще немало людей, кто принес зерна, кто несколько мелких монеток. Все четверо горячо благодарили, но принять подарки отказались, просили унести их обратно. В таком положении старейшине ничего не оставалось делать, кроме как попросить всех разойтись, чтобы «четыре почтенных мастера» могли спокойно отдохнуть.
Вот так вот четверо трансляторов даосских приемов мастерства под ударами политических ураганов не имели места, где преклонить голову, им приходилось скрывать свои имена, маскироваться, рядиться, бежать в далекие горы, голодать и холодать, давать представления на перекрестках дорог, просить милостыню в деревнях.
Это картинка жизни конца шестидесятых годов.
Все в Китае перевернуто вверх дном, сколько людей словно с ума сошло, культура порушена, производство остановлено. Национальная трагедия.
После окончания войны и периода восстановления в 50-х годах это был самый драгоценный период времени, многие государства, пользуясь этим благоприятным моментом, старались развиться экономически, культурно, политически и в других областях, великая же китайская земля впала в смуту, равновесие было нарушено, жизнеспособность утрачена, Изначальному ци нанесен ущерб.
О, Китай, у тебя есть плодородная земля, да время года тебе не благоприятствует, а когда время благоприятствует, то нет согласия среди людей. Так как же можешь ты не отставать, как можешь не быть побитым, как можешь не бедствовать?
О, Китай, есть у тебя великая мудрость, которая сразу же вызывает уважение у людей Запада, но есть в тебе и великая глупость, которая заставляет людей Запад смеяться над тобой! Один великий человек на Западе говорил, что больше всего он боится, как бы этот восточный исполин не пробудился от спячки. Сейчас исполин вроде бы пробудился от спячки, но, вставая, принялся сам себя калечить, вести беспрерывные войны, а когда проснется по-настоящему, то опять будет далеко позади других, как и прежде. Глупый исполин, пестуешь ты свои раны, так плетись в хвосте!
Это национальная трагедия!
Горькие плоды достанутся на долю каждого!
Начался дождь и шел очень долго. Учителя и ученик поспали несколько часов, но поднялись рано и занялись медитацией. К тому времени, когда она была закончена, уже совсем рассвело. Все четверо вышли из сарая и позанимались еще внешними искусствами, почувствовали, что воздух в этих горах необыкновенно чист и свеж.
Увидев, что пришел старейшина, Человек Беспредельного Дао пошел ему навстречу, они поклонились друг другу, и Человек Беспредельного Дао сказал: «Мы причинили вам столько беспокойства своим приходом, а приняли нас, как родных, нам прямо-таки неловко».
Старейшина замахал руками: «Старший брат, не надо церемониться, ведь в дороге всегда очень устаешь. По правде говоря, в нашей деревушке и угостить-то нечем, приходится нам обидеть четырех почтенных мастеров. Я вот беспокоюсь, что сильный дождь ночью был, может, крыша протекла, замочило вас».
Человек Беспредельного Дао заверил, что сарай не протек и что ночью они хорошо отдохнули. Старейшина успокоился. Человек Беспредельного Дао, видя, что он все время посматривает на небо, покрытое темными тучами, и что лицо у него печальное и задумчивое, уже понял, что происходит в его душе, и спросил, чем он озабочен.
Старейшина вздохнул и ответил только после долгого молчания: «В этих горах земли очень мало, прокорм всех в деревне от мала до велика зависит от погоды. Сейчас поспела пшеница, надо жать, собирать урожай, а дождь не перестает, не знаю, как быть».
Человек Беспредельного Дао улыбнулся: «Уважаемый младший брат, не стоит из-за этого печалиться. Ступайте и скажите всем, чтобы начинали жатву». Старейшина слышал, что он говорит серьезно, и по глазам двух старых мастеров, стоящих у него за спиной, тоже видел, что они серьезны. Он повернулся и пошел.
Человек Беспредельного Дао приказал Ван Цзяомину, Цзя Цзяои и Ван Юншэну идти за деревню, найти укромную спокойную полянку и творить заклинания. Они взошли на пригорок и расположились боевым порядком. Человек Дао Чистого Покоя сказал Ван Липину: «Будь осторожен, в этих тучах на небе есть и дождь и гром, когда останавливаешь дождь заклинаниями, очень легко можно навлечь удар грома, поэтому прежде всего надо укрыться от грома. Ци грома относится к Огню, в человеческом теле соответствует сердцу. Прием защиты от грома состоит в том, чтобы в момент вспышки молнии закрыть сердце, прервать связь Громового Огня с сердцем. „У тебя, Гром, большая сила, а сила Огня в моем сердце больше твоей“, все время мысленно повторяй такое заклинание, и сила громовой молнии исчезнет, в этот момент хозяин этой части мира я. Я царь, а он раб, он должен слушаться меня».
Человек Дао Чистого Покоя закончил речь, сделал жест и внезапно задрожал всем телом, из уст его вырвался крик, одновременно с этим в небе сверкнула молния, а вдали загрохотал гром. Затем он протянул руки к тому месту, где сверкнула молния, и стал легонько разгребать ими. Стало видно, что тучи в небе мало помалу разделяются на две части, которые поплыли в разные стороны, между ними появилась бело-серая неровная дорожка.
А Человек Дао Чистой Пустоты стал учить Ван Липина магическим приемам перемещения ци, тому, как сделать космос внутри своего тела хозяином космоса внешнего, как сделать, чтобы внутренний космос как можно быстрее расширился, чтобы ци сердца стало выше облаков и чтобы вблизи можно было раздвигать скопления туч руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110
Деревенские парни, сгрудившиеся вокруг Человека Дао Чистого Покоя, никак его не отпускали, но когда из толпы вышел глубокий старик, они тут же расступились. Старик сказал: «Время уже позднее, пусть эти почтенные мастера отдохнут и покушают, расходитесь все». А потом, повернувшись, поклонился «четырем почтенным мастерам» и пригласил их переночевать в складе «производственной бригады». Вся компания, увидев, что старейшина рода сделал распоряжения, разошлась. А старейшина повел четверых почтенных мастеров в склад.
Склад этот был простым сараем, кроме нескольких сельскохозяйственных орудий, ничего там больше не было, так что четыре человека в нем вполне могли поместиться на ночь. Несколько ребятишек, которые никак не хотели отстать от «почтенных мастеров», уже натаскали в сарай сена и постелили его на землю. Старейшина снял со стены фонарь, зажег, поставил его на каменную скамейку и все уселись вокруг на сене и повели разговор о том, о сем. Вскоре стали появляться люди, принесли кукурузные лепешки, суп из овощей, старейшина сам подал их «четырем почтенным мастерам» со словами: «Просим. В горах только такое угощение, откушайте, не надо церемониться». Учителя и ученик не заставили себя просить, сколько уж дней не приходилось им есть таких вещей, у Ван Липина просто глаза разгорелись.
После ужина приходило еще немало людей, кто принес зерна, кто несколько мелких монеток. Все четверо горячо благодарили, но принять подарки отказались, просили унести их обратно. В таком положении старейшине ничего не оставалось делать, кроме как попросить всех разойтись, чтобы «четыре почтенных мастера» могли спокойно отдохнуть.
Вот так вот четверо трансляторов даосских приемов мастерства под ударами политических ураганов не имели места, где преклонить голову, им приходилось скрывать свои имена, маскироваться, рядиться, бежать в далекие горы, голодать и холодать, давать представления на перекрестках дорог, просить милостыню в деревнях.
Это картинка жизни конца шестидесятых годов.
Все в Китае перевернуто вверх дном, сколько людей словно с ума сошло, культура порушена, производство остановлено. Национальная трагедия.
После окончания войны и периода восстановления в 50-х годах это был самый драгоценный период времени, многие государства, пользуясь этим благоприятным моментом, старались развиться экономически, культурно, политически и в других областях, великая же китайская земля впала в смуту, равновесие было нарушено, жизнеспособность утрачена, Изначальному ци нанесен ущерб.
О, Китай, у тебя есть плодородная земля, да время года тебе не благоприятствует, а когда время благоприятствует, то нет согласия среди людей. Так как же можешь ты не отставать, как можешь не быть побитым, как можешь не бедствовать?
О, Китай, есть у тебя великая мудрость, которая сразу же вызывает уважение у людей Запада, но есть в тебе и великая глупость, которая заставляет людей Запад смеяться над тобой! Один великий человек на Западе говорил, что больше всего он боится, как бы этот восточный исполин не пробудился от спячки. Сейчас исполин вроде бы пробудился от спячки, но, вставая, принялся сам себя калечить, вести беспрерывные войны, а когда проснется по-настоящему, то опять будет далеко позади других, как и прежде. Глупый исполин, пестуешь ты свои раны, так плетись в хвосте!
Это национальная трагедия!
Горькие плоды достанутся на долю каждого!
Начался дождь и шел очень долго. Учителя и ученик поспали несколько часов, но поднялись рано и занялись медитацией. К тому времени, когда она была закончена, уже совсем рассвело. Все четверо вышли из сарая и позанимались еще внешними искусствами, почувствовали, что воздух в этих горах необыкновенно чист и свеж.
Увидев, что пришел старейшина, Человек Беспредельного Дао пошел ему навстречу, они поклонились друг другу, и Человек Беспредельного Дао сказал: «Мы причинили вам столько беспокойства своим приходом, а приняли нас, как родных, нам прямо-таки неловко».
Старейшина замахал руками: «Старший брат, не надо церемониться, ведь в дороге всегда очень устаешь. По правде говоря, в нашей деревушке и угостить-то нечем, приходится нам обидеть четырех почтенных мастеров. Я вот беспокоюсь, что сильный дождь ночью был, может, крыша протекла, замочило вас».
Человек Беспредельного Дао заверил, что сарай не протек и что ночью они хорошо отдохнули. Старейшина успокоился. Человек Беспредельного Дао, видя, что он все время посматривает на небо, покрытое темными тучами, и что лицо у него печальное и задумчивое, уже понял, что происходит в его душе, и спросил, чем он озабочен.
Старейшина вздохнул и ответил только после долгого молчания: «В этих горах земли очень мало, прокорм всех в деревне от мала до велика зависит от погоды. Сейчас поспела пшеница, надо жать, собирать урожай, а дождь не перестает, не знаю, как быть».
Человек Беспредельного Дао улыбнулся: «Уважаемый младший брат, не стоит из-за этого печалиться. Ступайте и скажите всем, чтобы начинали жатву». Старейшина слышал, что он говорит серьезно, и по глазам двух старых мастеров, стоящих у него за спиной, тоже видел, что они серьезны. Он повернулся и пошел.
Человек Беспредельного Дао приказал Ван Цзяомину, Цзя Цзяои и Ван Юншэну идти за деревню, найти укромную спокойную полянку и творить заклинания. Они взошли на пригорок и расположились боевым порядком. Человек Дао Чистого Покоя сказал Ван Липину: «Будь осторожен, в этих тучах на небе есть и дождь и гром, когда останавливаешь дождь заклинаниями, очень легко можно навлечь удар грома, поэтому прежде всего надо укрыться от грома. Ци грома относится к Огню, в человеческом теле соответствует сердцу. Прием защиты от грома состоит в том, чтобы в момент вспышки молнии закрыть сердце, прервать связь Громового Огня с сердцем. „У тебя, Гром, большая сила, а сила Огня в моем сердце больше твоей“, все время мысленно повторяй такое заклинание, и сила громовой молнии исчезнет, в этот момент хозяин этой части мира я. Я царь, а он раб, он должен слушаться меня».
Человек Дао Чистого Покоя закончил речь, сделал жест и внезапно задрожал всем телом, из уст его вырвался крик, одновременно с этим в небе сверкнула молния, а вдали загрохотал гром. Затем он протянул руки к тому месту, где сверкнула молния, и стал легонько разгребать ими. Стало видно, что тучи в небе мало помалу разделяются на две части, которые поплыли в разные стороны, между ними появилась бело-серая неровная дорожка.
А Человек Дао Чистой Пустоты стал учить Ван Липина магическим приемам перемещения ци, тому, как сделать космос внутри своего тела хозяином космоса внешнего, как сделать, чтобы внутренний космос как можно быстрее расширился, чтобы ци сердца стало выше облаков и чтобы вблизи можно было раздвигать скопления туч руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110