ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


– Тоже мне Хренов дерьмовый! – сердился старпом. – У нас уж Хренов так Хренов.
К сожалению, наш Хренов, который наконец появился, такого уж слишком мощного явления не представлял. Довольно скромный и худосочный Хренов, которого только в форме можно было принять за мичмана.
За Хреновым явился и Семёнов.
– Высаживайтесь, кэп, – красноносо хрюкал он, – не пожалеете. Здорово легчает!
– А нам пора на воблу, – объяснял Хренов.
– Пора на воблу! Пора на воблу! – подхватил и Семёнов, и, взмахивая лихими саженками, они дунули к берегу брассом.
Задумчиво мы глядели им вслед, и за нашею спиною грудью вздыхал океан.
Глава XVI. Остров неподдельного счастья
Могучий клич «Пора на воблу!» поддержали и другие голые люди этого острова.
– И на пиво! – добавляли некоторые другие раздетые. Хренов и Семёнов, сверкающие задницами на берегу, чрезвычайно обрадовались, услыхавши такое добавление.
– Пора на воблу и на пиво! – восторгались они.
– Кажется, они продали нас, – сказал Пахомыч. – За воблу.
– И за пиво, – добавил Кацман.
Мы подплыли ближе и увидели, что все голые люди, а с ними и наши орлы, подоставали откуда-то кружки с пивом.
Какой-то Хренов, кажется не наш, выскочил на берег, обвешанный гирляндами воблы. Эти гирлянды болтались на нём, как ожерелья на туземных таитянках. Он раздавал всем по вобле на брата, а остальные приплясывали вокруг него и кричали:
– Вобла оттягивает!
Наши Хренов с Семёновым, отплясав своё, костями воблы уже кидались в океан и носом сдували пену из пивных кружек.
– Оттягивает! Оттягивает! – ворковали они.
– Неужели это так? – говорил Суер. – Неужели стоит только раздеться и тебе выдают пиво и воблу? Ни в одной стране мира я не встречал такого обычая. Иногда я задумываюсь, а не пора ли и мне на воблу?
– И на пиво, сэр, – пискнул Кацман. Мы оглянулись и увидели, что лоцман сидит в шлюпке абсолютно голый. Он дрогнул под взглядом капитана, и синяя русалка, выколотая на его груди, нырнула под мышку.
– Ладно, раздевайтесь, хлопцы, – сказал капитан. – Мы ещё не едали воблы на отдалённых берегах.
И он снял свой капитанский френч.
Мы с Пахомычем не стали жеманиться, скинули жилеты и обнажили свои татуировки.
Шлюпка пристала к берегу. Тут же к нам подскочили Хренов и Семёнов и выдали каждому по кружке пива и по хорошей вобле. Славно провяленная, она пахла солью и свободой.
– Пиво в тень! – приказал капитан. – Вначале войдём в неведомое сооружение. Всё по порядку.
Мы прикрыли свои кружки воблой и поставили в тенёк, а рачительный Пахомыч накрыл всё это дело лопушком. На ближайшем неведомом сооружении висела вывеска:
ВОРОНЦОВСКИЕ БАНИ
– Что за оказия? – удивился Суер. – Воронцовские бани в Москве, как раз у Ново-Спасского монастыря.
– И здесь тоже, сэр! – вскричал Хренов.
– Здесь и Семёновские есть! – добавил Семёнов. – А в Москве Семёновские ликвидировали!
Тут из Воронцовских бань выскочил сизорожий господин и крикнул:
– Скорее! Скорее! Я только что кинул!
И мы ворвались в предбанник, а оттуда прямо в парилку.
Чудовищный жар охватил наши татуировки.
С лоцмана ринул такой поток пота, что я невольно вспомнил о течении Ксиво-пиво. Удивительно было, что наш слабовольный лоцман сумел произвести такое мощное явление природы.
– Что же это? – шептал он. – Неужто это остров неподдельного счастья?
Да, это было так. Счастье полное, чистое, никакой подделки. Жители острова парились и мылись с утра и до вечера. Мыло и веники берёзовые им выдавались бесплатно, а за пиво и воблу они должны были только радостно скакать.
Весь день мы парились и мылись, скакали за пиво и прятали его под лопушки, и доставали, доставали, поверьте, из лопушков, и обгладывали воблью головку, и прыгали в океан. Пахомыч до того напарился, что смыл почти все свои татуировки, кроме, конечно, надписи: «Помни заветы матери». А надпись: «Нет в жизни счастья» он смыл бесповоротно. Счастье было! Вот оно было! Прямо перед нами!
В тот день мы побывали в Тетеринских, Можайских, Богородских, Донских, Дангауэровских, Хлебниковских, Оружейных, Кадашевских банях и, конечно, в Сандунах. Оказалось, что на острове имеются все московские бани.
– Откуда такое богатство? – удивлялся Суер.
– Эмигранты повывезли, – ответствовали островитяне. К вечеру на берегу запылали костры и, раскачиваясь в лад, островитяне запели песню, необходимую для их организма:
В нашей жизни и тёмной и странной
Все ж имеется светлая грань.
Это с веником в день постоянный
Посещенье общественных бань.
Что вода для простого народа?
Это просто простая вода.
Братства банного дух и свобода
Нас всегда привлекали сюда.
В Тетеринские,
Воронцовские,
Донские,
Ямские,
Машковские,
Измайловские,
Селезнёвские,
Центральные
И Сандуны.
А Семёновские ликвидировали,
А Мироновские модернизировали,
Краснопресненские передислоцировали.
Доброслободские закрыли на ремонт.
Было много тяжёлого, было,
Но и было всегда у меня:
Дуб, берёза, мочало и мыло.
Пиво, вобла, массаж, простыня.
Тело – голое! Сердце – открытое!
Грудь – горячая! Хочется жить!
В наших банях Россия немытая
Омовенье спешит совершить!
Они пели и плакали, вспоминая далёкую Россию.
– Мы-то отмылись, – всхлипывали некоторые, – а Россия…
Я и сам напелся и наплакался и задремал на плече капитана. Задрёмывая, я думал, что на этом острове можно бы остаться на всю жизнь.
– Бежим! – шепнул мне вдруг капитан. – Бежим, иначе нам не открыть больше ни одного острова. Мы здесь погибнем. Лучше ходить немытым, чем прокиснуть в глубоком наслажденьи.
И мы растолкали наших спящих сопарильщиков, кое-как приодели их, затолкали в шлюпку и покинули остров неподдельного счастья, о чем впоследствии множество раз сожалели.
Глава XVII. Мудрость капитана
Только уже ночью, подплывая к «Лавру», мы обнаружили, что, кроме мичмана, прихватили с собой случайно ещё одного Хренова. Ложного.
Это Пахомыч расстарался в темноте.
– Не понимаю, старпом, – досадовал Суер, – на кой хрен нам на «Лавре» два Хренова? Я и одним сыт по горло.
– Не знаю, кэп, – оправдывался Пахомыч. – Орут все: «Хренов, Хренов» – ну я и перепутал, прихватил лишнего.
– А лишнего Семёнова вы не прихватили?
– Надо пересчитаться, – растерянно отвечал старпом. Стали считать Семёновых, которых, слава Богу, оказалось один.
– А вдруг это не наш Семёнов? – тревожился капитан. – Потрясите его.
Мы потрясли подозреваемого. Он мычал и хватался за какие-то пассатижи.
– Наш, – успокоился капитан.
– Что же делать с лишним Хреновым, сэр? – спрашивал старпом. – Прикажете выбросить?
– Очень уж негуманно, – морщился Суер, – здесь полно акул. К тому же неизвестно, какой Хренов лучше: наш или ложный?
Оба Хренова сидели на банке, тесно прижавшись друг к другу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55