ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

И с этой чертой связана другая, не менее
важная: "смута" была не только социальным движением, не только борьбой за
политическую власть, но огромным движением национально-религиозной
самозащиты. Без польского вмешательства великая смута 1598 -- 1613 гг. была
бы рядом придворных интриг и переворотов, чередующихся с бессильными и
бессвязными бунтами анархических элементов тогдашнего общества. Польское
вмешательство развернуло смуту в национально-освободительную борьбу, в
которой во главе нации стали ее консервативные общественные силы, способные
на государственное строительство. Если это была великая эпоха, то не потому,
что взбунтовались низы. Их бунт не дал ничего.
Таким образом, в событиях смуты начала XVII века перед нами с
поразительной силой и ясностью выступает неизмеримое значение
государственного и национального начал. С этой точки зрения особенно важен
момент расхождения и борьбы государственных, земских элементов с
противогосударственными, казачьими. За иллюзию общего дела с "ворами" первый
вождь земства Прокопий Ляпунов поплатился собственной жизнью и полным
крушением задуманного им национального предприятия. Те "последние люди
московского государства", которые по зову патриарха Гермогена встали на
спасение государства и под предводительством Минина и Пожарского довели до
конца дело освобождения нации и восстановления государства, совершили это в
борьбе с противогосударственным "воровством" анархических элементов. В
указанном критическом моменте нашей допетровской "смуты", в его общем
психологическом содержании чувствуется что-то современное, слишком
современное...
Социальные результаты смуты для низов населения были не только
ничтожные, они были отрицательные, Поднявшись в анархическом бунте,
направленном против государства, оседлые низы только увеличили свое
собственное закрепощение и социальную силу "господ". И вторая волна
социальной смуты XVII в., движение, связанное с именем Стеньки Разина,
стоившее множества жертв, бессмысленно-жестокое, совершенно "воровское" по
своим приемам, так же бессильно, как и первая волна, разбилась о
государственную мощь.
В этом отношении пугачевщина не представляет ничего нового,
принципиально отличного от смуты 1698 -- 1613 гг. и от разиновщины. Тем не
менее социальный смысл и социальное содержание всех этих движений и в
особенности пугачевщины громадны: они могут быть выражены в двух словах --
освобождение крестьян. Пугачев манифестом 31 июля 1774 года
противогосударственно предвосхитил манифест 19-го февраля 1861 г. Неудача
его "воровского" движения была неизбежна: если освобождение крестьян в XVIII
и в начале XIX в. было для государства и верховной власти -- по причинам
экономическим и иным -- страшно трудным делом, то против государства и
власти осуществить его тогда было невозможно. Дело крестьянского
освобождения было не только погублено, но и извращено в свою
противоположность "воровскими" противогосударственными методами борьбы за
него.
Носителем этого противогосударственного "воровства" было как в XVII,
так и в XVIII в. "казачество" "Казачество" в то время было не тем, чем оно
является теперь: не войсковым сословием, а социальным слоем всего более
далеким от государства и всего более ему враждебным. В этом слое были навыки
и вкусы к военному делу, которое, впрочем, оставалось у него на уровне
организованного коллективного разбоя.
Пугачевщина была последней попыткой казачества поднять и повести против
государства народные низы. С неудачей этой попытки казачество сходит со
сцены как элемент, вносивший в народные массы анархическое и
противогосударственное брожение. Оно само подвергается огосударствлению, и
народные массы в своей борьбе остаются одиноки, пока место казачества не
занимает другая сила. После того как казачество в роли революционного
фактора сходит на нет, в русской жизни зреет новый элемент, который -- как
ни мало похож он на казачество в социальном и бытовом отношении -- в
политическом смысле приходит ему на смену, является его историческим
преемником. Этот элемент -- интеллигенция.
Слово "интеллигенция" может употребляться, конечно, в различных
смыслах. История этого слова в русской обиходной и литературной речи могла
бы составить предмет интересного специального этюда.
Нам приходит на память, в каком смысле говорил в тургеневской "Странной
истории" помещик-откупщик: ""У нас смирно; губернатор меланхолик, губернский
предводитель -- холостяк. А впрочем, послезавтра в дворянском собрании
большой бал. Советую съездить: здесь не без красавиц. Ну, и всю нашу
интеллигенцию вы увидите". Мой знакомый, как человек, некогда обучавшийся в
университете, любил употреблять выражения ученые. Он произносил их с
иронией, но и с уважением. Притом известно, что занятие откупами, вместе с
солидностью, развивало в людях некоторое глубокомыслие".
Мы разумеем под интеллигенцией, конечно, не публику, бывающую на балах
в дворянском собрании.
Мы разумеем под этим наименованием даже не "образованный класс". В этом
смысле интеллигенция существует в России давно, ничего особенного не
представляет и никакой казаческой миссии не осуществляет. В известной мере
"образованный класс" составляла в России всегда некоторая часть духовенства,
потом первое место в этом отношении заняло дворянство.
Роль образованного класса была и остается очень велика во всяком
государстве; в государстве отсталом, лежавшем не так давно на крайней
периферии европейской культуры, она, вполне естественно, является громадной.
Не об этом классе и не об его исторически понятной, прозрачной роли,
обусловленной культурною функцией просвещения, идет речь в данном случае.
Интеллигенция в русском политическом развитии есть фактор совершенно
особенный: историческое значение интеллигенции в России определяется ее
отношением к государству в его идее и в его реальном воплощении.
С этой точки зрения интеллигенция, как политическая категория,
объявилась в русской исторической жизни лишь в эпоху реформ и окончательно
обнаружила себя в революцию 1905 -- 07 гг.
Идейно же она была подготовлена в замечательную эпоху 40-х гг.
В облике интеллигенции, как идейно-политической силы в русском
историческом развитии, можно различать постоянный элемент, как бы твердую
форму, и элемент более изменчивый, текучий -- содержание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67