Суровый и мрачный, он маячил в темноте – аванпост кривой сельской улочки. До парома, куда направлялся Тэд Латимер, нужно было пройти еще две-три сотни шагов; там река была уже всего.
Мистер Тривз остановился перед дверью отеля и протянул руку.
– Спокойной ночи, мистер Латимер. Вы еще надолго задержитесь в этих краях?
Тэд улыбнулся, в темноте блеснули его ровные белые зубы.
– Трудно сказать, мистер Тривз. Мне здесь еще не успело надоесть – пока…
– Конечно, нет. Я так и подумал. Я полагаю, как и большинство молодых людей в наши дни, вы больше всего на свете боитесь скуки. Хотя, смею вас уверить, есть вещи похуже.
– Например?
Тон голоса Тэда Латимера оставался мягким и любезным, но теперь в нем появилось нечто новое, чему было трудно подыскать название.
– О, я предоставляю поиск ответа вашему воображению, мистер Латимер. Я не взял бы на себя смелость давать вам советы. Советы таких старых чудаков, как я, неизменно вызывают у молодых раздражение. Может быть, и справедливое, кто знает? Но мы, старые хрычи, привыкли верить, что опыт нас кое-чему научил. Многое, знаете ли, пришлось на своем веку повидать.
Набежавшее облако скрыло диск луны. Улица погрузилась во мрак. Снизу из темноты к ним поднималась мужская фигура.
Это был Томас Ройд.
– Прогулялся до парома, размял ноги, – произнес он, не вынимая трубки изо рта, отчего слова прозвучали по обыкновению невнятно.
– Так вы здесь живете? – спросил он мистера Тривза. – А дверь-то, похоже, заперта.
– О, нет, – отозвался мистер Тривз, – не думаю. Он повернул массивную бронзовую ручку, и дверь поддалась.
– Мы вас проводим внутрь, – сказал Ройд. Втроем они вошли в холл. Он был тускло освещен всего одной электрической лампой. В холле не было ни души; в нос им ударили запахи недавнего ужина, пыльного бархата и добротной мебельной полировки.
Вдруг мистер Тривз издал восклицание досады.
На двери лифта, прямо перед ними висела табличка:
ЛИФТ НЕ РАБОТАЕТ
– Боже мой, – сказал мистер Тривз с отчаянием в голосе. – Придется мне теперь пешком подниматься наверх.
– Да, скверно, – посочувствовал ему Ройд. – А нет здесь служебного лифта, какого-нибудь грузового или в этом роде?
– Боюсь, что нет. Этот используется для всех целей. Ну что ж, буду подниматься не спеша, только и всего. Спокойной ночи вам обоим.
И мистер Тривз начал медленно одолевать первые ступени широкой лестницы.
Ройд и Латимер, попрощавшись с ним, вышли на темную улицу.
Здесь, после минутного молчания, Ройд первым коротко попрощался с Тэдом Латимером. Тэд ответил таким же лаконичным «до завтра» и легкой походкой направился вниз к парому. Томас Ройд какое-то время еще неподвижно стоял, глядя ему вслед, потом повернулся и пошел в противоположную сторону, к Галлз Пойнту.
Луна вышла из-за облака и вновь залила Солткрик серебристым светом.
VII
– Совсем как летом, – тихо произнесла Мэри Олдин.
Она и Одри загорали на пляже прямо напротив высящегося над ними отеля «Истерхед Бэй». В белом купальнике Одри казалась еще более изящной и была похожа на фигурку из слоновой кости. Мэри не купалась. Неподалеку от них лицом вниз лежала Кэй, подставив солнцу свои загорелые руки, спину и ноги.
Услышав слова Мэри, Кэй со вздохом поднялась и села.
– Вода ужасно холодная, – сказала она с упреком.
– Что поделаешь, все-таки сентябрь, – напомнила Мери.
– В Англии всегда холодно, – недовольно продолжала Кэй. – Как жаль, что мы не на юге Франции. Вот уж где жарко так жарко.
Тэд Латимер поддержал ее, добавив вполголоса из-за ее спины:
– Здешнее солнце словно и не солнце вовсе.
– Вы что же, совсем не будете купаться, мистер Латимер? – спросила Мэри.
Кэй рассмеялась.
– Тэд никогда не заходит в воду. Только загорает, словно ящерица.
Она кокетливо вытянула длинную, стройную ногу и ткнула его большим пальцем. Тэд ловко вскочил и зябко поежился.
– Пойдем прогуляемся, Кэй. Я замерз.
Они не спеша направились вдоль пляжа.
– Словно ящерица? Довольно неудачное сравнение, по-моему, – сказала Мэри Олдин, глядя им вслед.
– Ты его не таким себе представляешь? – спросила Одри.
Мэри задумалась.
– Нет, не совсем. Ящерица для меня означает нечто вполне ручное. А он, по-моему, отнюдь не ручной.
– Да, – подумав, согласилась Одри, – мне кажется, ты права.
– Как чудесно они смотрятся вместе, – заметила Мэри, наблюдая удаляющуюся пару. – Они подходят друг другу, не правда ли?
– Наверное, подходят.
– Им нравятся одни и те же вещи, – продолжала Мэри. – У них одинаковые взгляды, и даже… даже говорят они одинаково. До чего же жалко, что… – Она вдруг замолчала.
Одри, не повернув головы, спросила:
– Что-что? – Тон ее сразу стал жестким, холодным.
Мэри медлила с ответом.
– Наверное, я хотела сказать, как жаль, что Невил и она вообще встретились, – решилась она наконец.
Одри поднялась и села очень прямо. На ее лице появилось выражение, которое Мэри про себя называла «замороженный взгляд Одри». Мэри добавила, совсем смешавшись:
– Извини, Одри. Не следовало мне этого говорить.
– Я бы очень не хотела касаться этой темы, если ты не возражаешь.
– Конечно, конечно. Так глупо с моей стороны. Я… я почему-то думала, что это для тебя уже неважно.
Одри медленно обернулась к ней. Ее лицо было совершенно спокойно.
– Уверяю тебя, это и не было важно. То, что ты имеешь в виду, меня нисколько не волнует. Я надеюсь, я всем сердцем надеюсь, что Невил и Кэй будут счастливы вместе.
– Что ж, это очень мило с твоей стороны, Одри.
– Это не мило. Это… это правда, – голос Одри звучал очень искренно. – К тому же я действительно считаю, что копание в прошлом никому ничего хорошего не принесет. «Ах, как жаль, что все так случилось»… и тому подобный вздор… О господи! Ведь все уже в прошлом. Зачем же его ворошить? Жизнь продолжается, нам нужно учиться жить днем сегодняшним.
– Скорее всего, – просто сказала Мэри, – люди вроде Кэй и Тэда меня так волнуют потому, что… ну они совсем не похожи на тех, кого я знала раньше. Все в них для меня так ново, так необычно.
– Да, наверное, они такие и есть – необычные.
– Даже ты, – произнесла Мэри с внезапной горечью, – жила и чувствовала так, как мне, видно, никогда не жить и не чувствовать. Я знаю, тебе было тяжело, очень тяжело, но я не магу не думать, что даже это лучше, чем… чем ничего. Пустота!
Последнее слово Мэри даже не сказала, а яростно выдохнула.
Одри с изумлением смотрела на нее.
– Мне и в голову не приходило, что тебя тревожат такие мысли.
– Не приходило? – Мэри Олдин смущенно засмеялась. – О, это всего лишь минутное настроение, дорогая. Все это совершенно несерьезно.
– Живется тебе, конечно, не очень весело, – задумчиво продолжала Одри. – Все время с Камиллой – какой бы чудесной она ни была.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Мистер Тривз остановился перед дверью отеля и протянул руку.
– Спокойной ночи, мистер Латимер. Вы еще надолго задержитесь в этих краях?
Тэд улыбнулся, в темноте блеснули его ровные белые зубы.
– Трудно сказать, мистер Тривз. Мне здесь еще не успело надоесть – пока…
– Конечно, нет. Я так и подумал. Я полагаю, как и большинство молодых людей в наши дни, вы больше всего на свете боитесь скуки. Хотя, смею вас уверить, есть вещи похуже.
– Например?
Тон голоса Тэда Латимера оставался мягким и любезным, но теперь в нем появилось нечто новое, чему было трудно подыскать название.
– О, я предоставляю поиск ответа вашему воображению, мистер Латимер. Я не взял бы на себя смелость давать вам советы. Советы таких старых чудаков, как я, неизменно вызывают у молодых раздражение. Может быть, и справедливое, кто знает? Но мы, старые хрычи, привыкли верить, что опыт нас кое-чему научил. Многое, знаете ли, пришлось на своем веку повидать.
Набежавшее облако скрыло диск луны. Улица погрузилась во мрак. Снизу из темноты к ним поднималась мужская фигура.
Это был Томас Ройд.
– Прогулялся до парома, размял ноги, – произнес он, не вынимая трубки изо рта, отчего слова прозвучали по обыкновению невнятно.
– Так вы здесь живете? – спросил он мистера Тривза. – А дверь-то, похоже, заперта.
– О, нет, – отозвался мистер Тривз, – не думаю. Он повернул массивную бронзовую ручку, и дверь поддалась.
– Мы вас проводим внутрь, – сказал Ройд. Втроем они вошли в холл. Он был тускло освещен всего одной электрической лампой. В холле не было ни души; в нос им ударили запахи недавнего ужина, пыльного бархата и добротной мебельной полировки.
Вдруг мистер Тривз издал восклицание досады.
На двери лифта, прямо перед ними висела табличка:
ЛИФТ НЕ РАБОТАЕТ
– Боже мой, – сказал мистер Тривз с отчаянием в голосе. – Придется мне теперь пешком подниматься наверх.
– Да, скверно, – посочувствовал ему Ройд. – А нет здесь служебного лифта, какого-нибудь грузового или в этом роде?
– Боюсь, что нет. Этот используется для всех целей. Ну что ж, буду подниматься не спеша, только и всего. Спокойной ночи вам обоим.
И мистер Тривз начал медленно одолевать первые ступени широкой лестницы.
Ройд и Латимер, попрощавшись с ним, вышли на темную улицу.
Здесь, после минутного молчания, Ройд первым коротко попрощался с Тэдом Латимером. Тэд ответил таким же лаконичным «до завтра» и легкой походкой направился вниз к парому. Томас Ройд какое-то время еще неподвижно стоял, глядя ему вслед, потом повернулся и пошел в противоположную сторону, к Галлз Пойнту.
Луна вышла из-за облака и вновь залила Солткрик серебристым светом.
VII
– Совсем как летом, – тихо произнесла Мэри Олдин.
Она и Одри загорали на пляже прямо напротив высящегося над ними отеля «Истерхед Бэй». В белом купальнике Одри казалась еще более изящной и была похожа на фигурку из слоновой кости. Мэри не купалась. Неподалеку от них лицом вниз лежала Кэй, подставив солнцу свои загорелые руки, спину и ноги.
Услышав слова Мэри, Кэй со вздохом поднялась и села.
– Вода ужасно холодная, – сказала она с упреком.
– Что поделаешь, все-таки сентябрь, – напомнила Мери.
– В Англии всегда холодно, – недовольно продолжала Кэй. – Как жаль, что мы не на юге Франции. Вот уж где жарко так жарко.
Тэд Латимер поддержал ее, добавив вполголоса из-за ее спины:
– Здешнее солнце словно и не солнце вовсе.
– Вы что же, совсем не будете купаться, мистер Латимер? – спросила Мэри.
Кэй рассмеялась.
– Тэд никогда не заходит в воду. Только загорает, словно ящерица.
Она кокетливо вытянула длинную, стройную ногу и ткнула его большим пальцем. Тэд ловко вскочил и зябко поежился.
– Пойдем прогуляемся, Кэй. Я замерз.
Они не спеша направились вдоль пляжа.
– Словно ящерица? Довольно неудачное сравнение, по-моему, – сказала Мэри Олдин, глядя им вслед.
– Ты его не таким себе представляешь? – спросила Одри.
Мэри задумалась.
– Нет, не совсем. Ящерица для меня означает нечто вполне ручное. А он, по-моему, отнюдь не ручной.
– Да, – подумав, согласилась Одри, – мне кажется, ты права.
– Как чудесно они смотрятся вместе, – заметила Мэри, наблюдая удаляющуюся пару. – Они подходят друг другу, не правда ли?
– Наверное, подходят.
– Им нравятся одни и те же вещи, – продолжала Мэри. – У них одинаковые взгляды, и даже… даже говорят они одинаково. До чего же жалко, что… – Она вдруг замолчала.
Одри, не повернув головы, спросила:
– Что-что? – Тон ее сразу стал жестким, холодным.
Мэри медлила с ответом.
– Наверное, я хотела сказать, как жаль, что Невил и она вообще встретились, – решилась она наконец.
Одри поднялась и села очень прямо. На ее лице появилось выражение, которое Мэри про себя называла «замороженный взгляд Одри». Мэри добавила, совсем смешавшись:
– Извини, Одри. Не следовало мне этого говорить.
– Я бы очень не хотела касаться этой темы, если ты не возражаешь.
– Конечно, конечно. Так глупо с моей стороны. Я… я почему-то думала, что это для тебя уже неважно.
Одри медленно обернулась к ней. Ее лицо было совершенно спокойно.
– Уверяю тебя, это и не было важно. То, что ты имеешь в виду, меня нисколько не волнует. Я надеюсь, я всем сердцем надеюсь, что Невил и Кэй будут счастливы вместе.
– Что ж, это очень мило с твоей стороны, Одри.
– Это не мило. Это… это правда, – голос Одри звучал очень искренно. – К тому же я действительно считаю, что копание в прошлом никому ничего хорошего не принесет. «Ах, как жаль, что все так случилось»… и тому подобный вздор… О господи! Ведь все уже в прошлом. Зачем же его ворошить? Жизнь продолжается, нам нужно учиться жить днем сегодняшним.
– Скорее всего, – просто сказала Мэри, – люди вроде Кэй и Тэда меня так волнуют потому, что… ну они совсем не похожи на тех, кого я знала раньше. Все в них для меня так ново, так необычно.
– Да, наверное, они такие и есть – необычные.
– Даже ты, – произнесла Мэри с внезапной горечью, – жила и чувствовала так, как мне, видно, никогда не жить и не чувствовать. Я знаю, тебе было тяжело, очень тяжело, но я не магу не думать, что даже это лучше, чем… чем ничего. Пустота!
Последнее слово Мэри даже не сказала, а яростно выдохнула.
Одри с изумлением смотрела на нее.
– Мне и в голову не приходило, что тебя тревожат такие мысли.
– Не приходило? – Мэри Олдин смущенно засмеялась. – О, это всего лишь минутное настроение, дорогая. Все это совершенно несерьезно.
– Живется тебе, конечно, не очень весело, – задумчиво продолжала Одри. – Все время с Камиллой – какой бы чудесной она ни была.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50