На наш взгляд, профессор Скейз видит самый худший сценарий будущего мужчин и слишком преувеличивает. И все же его анализ отражает то, что мы назвали бы величайшим страхом мужчины, воплощенным ужасом кастрации, – страх оказаться ненужным. Именно из-за страха стать ненужными этим несчастным мужьям из Степфорда пришлось перепрограммировать своих жен, чтобы и дальше чувствовать себя незаменимыми. Ненужность мужчины – самое устрашающее последствие движения за освобождение женщин, и этот страх до сих пор жив: если женщина перестанет играть в игру под названием «брак», мужчина окажется ненужным.
Ненужным? Ничего себе! Каким же образом человек, разделяющий ответственность за продолжение рода, за все добродетели нашего биологического вида, может стать ненужным? Это приводит нас к другой суровой реальности будущего мужчин…

Воспитание детей: «сделай сама»

До самого последнего времени продолжение рода считалось основной жизненной обязанностью женщины. Она находила себе пару, рожала детей и воспитывала их, а потом этот цикл повторялся. Как мы уже говорили в главе 5, один из аргументов против того, чтобы дать женщинам доступ к высшему образованию, состоял в том, что это каким-то образом помешает ей воспитывать детей. И кто бы мог подумать – приверженцы этой точки зрения были правы! Во всех странах мира, где женщинам доступны высшее образование, работа и методы контрацепции, рождаемость падает. В Японии среднее количество детей составляет 1,3 на одну женщину; еще в 1960 году этот показатель был равен 2; в Германии он составляет 1,4, а раньше был 2,36; в Испании и Италии – 1,2, снизившись с 2,46 и 2,41 соответственно. С 1960 по 1985 год этот показатель в США упал до 1,8 ребенка на одну женщину[197]. В 1990-х годах, возможно, благодаря высокой рождаемости в семьях иммигрантов и экономическому буму, этот показатель немного превысил «уровень воспроизведения населения» и составил 2,1 ребенка на одну женщину[198].
И даже если женщина решает родить ребенка, ей вовсе не обязательно для этого ждать мистера Подходящего парня, чтобы получить семя; она может просто обратиться в банк спермы. Вот что пишет Мелани Филипс (Melanie Philips) в своей книге «Пол меняет общество: феминизированная Британия и бесполый мужчина» (The Sex Change Society: Feminised Britain and the Neutered Man): «Сегодня мужчина уже не является интегрированной частью семейной единицы, ему позволено лишь вносить в нее – в определенных обстоятельствах, определяемых женщиной, – дополнительную ценность»[199]. Мужчина перестал быть мотором семьи. Он больше даже не шасси. Филипс считает, что он стал дополнительным пакетом, вроде красивой линии на взлетной полосе, сверхсовременной реечной передачи и набора шин на любую погоду.
Все эти изменения, преуменьшающие важность мужчины, могут очень сильно задевать его «эго». И если мужчина внутренне слаб, время от времени ему может требоваться поддержка, помогающая чувствовать себя сильнее. Вспомните рынок «Виагры» и ее конкурентов. Но можно ли назвать препараты, увеличивающие потенцию, чудом современной науки, или это просто «костыли» в таблетках? И, самое важное, растет ли потребность в фармацевтической интервенции в ответ на изменения в обществе, или эта проблема существовала всегда, просто о ней меньше говорили?
Есть великое множество теорий о том, почему «Виагра» стала так популярна. Возможно, одни покупатели подвержены эффекту Хеффнера – это мужчины, которые и так сексуально активны, но хотят улучшить свою активность. Другие покупают «Виагру» из-за эффекта химической секс-игрушки, обещающей часы и часы наслаждения. А возможно даже, что она обязана своим успехом совершенно нереалистичным требованиям, которые рождает индустрия порнографии. Но очень часто «Виагру» покупают мужчины, которые без нее совершенно ни на что не способны. В этом можно обвинять стресс, пиво, все более высокие требования женщин, которые вдруг тоже захотели испытывать от всего этого хоть какое-то удовольствие, виртуальную лоботомию телевидения, но множество мужчин по всему миру определенно чувствуют, что без помощи фармацевтики они не в состоянии добиться нормальной эрекции и поддерживать ее. Популярность маленькой голубой таблетки (и ее конкурентов, позже вышедших на этот рынок) и огромное количество электронного спама с призывом «увеличь свой пенис» убеждают нас в том, что современные мужчины как никогда раньше сомневаются в своих мужских способностях (мы даже слышали, что в Интернете «Виагру» покупают мужчины, которым еще нет 30 лет).
Во время растущих сомнений и кризиса по поводу современного мужчины и даже по поводу важности и нужности современного мужчины вполне понятно, что один маленький акт (который так много значит для мужского «эго» и для которого названия в английском языке когда-то появлялись быстрее, чем компания Ford собирала машины на своем конвейере) может стать несколько более сложным. Подумайте, как мы его называем: «твердый», «стоящий», «эрегированный», «сильный», «мощный»… Мы говорим о пенисе мужчины или о его «эго»? И есть ли разница между ними?
Мы уже говорили о том, что сегодня многие исследователи считают, что в какой-то момент в будущем Y-хромосома может настолько мутировать, что вообще исчезнет. Дженнифер Маршал Грейвз (Jennifer Marshall Graves), генетик из австралийского национального университета в Канберре, напоминает, что во время мутации, происходящей примерно раз в миллион лет, Y-хромосома теряет от трех до шести генов. Это значит, что через 10 млн лет от нее вообще ничего не останется[200].
Значит ли это, что мужчины исчезнут или женщины просто превратятся в доминирующий пол? У природы масса способов создавать мужчин и женщин. X и Y – это путь, который избрали млекопитающие, но он не единственный. И все же неопределенное будущее Y-хромосомы не развеивает того ощущения, что почва уходит у мужчин из-под ног по мере того, как им приходится приспосабливаться к новому миру, а женщины медленно завоевывают власть.
В этой и в предыдущей главах мы говорили о силах социальных изменений – в образовании, на рынке труда, в политике, в семье как таковой – и о том, как эти изменения влияют на когда-то центральную роль мужчины. Мы видим, как достижения в некоторых сферах – и раздражение от отсутствия их в других – помогают женщинам получить голос, авторитет и центральное положение, о которых раньше они могли только мечтать. И по мере того как женщины приобретают власть, мы видим почти зеркальную реакцию мужчин: они вытесняются на периферию – туда, где когда-то находились женщины.
Внезапно мужественность больше не принадлежит мужчине, а определяется женщиной. Женщина ее оценивает, критикует, защищает. Мужчина может притязать на старые части своей мужественности лишь с помощью иронии, удачно пошутив в подходящий момент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82