Год он, Ларей, получит
за... Ма-лчать!!! за хулиганку и на моей шее сидеть не будет --
запрос из Департамента поступил, на зону поедет. Хватит здесь
воду мутить. У вас, подполковник, есть три выхода из создавшегося
положения: первый -- рапорт о переводе на другое место службы.
Есть и второй -- служить и дальше, как ни в чем не бывало, и
получить от меня по морде при всем личном составе. А там дуэль и
все такое, стреляю я получше вашего. Третий выход -- накатаете на
меня донос, тогда я, слово офицера, пристрелю тебя, мерзкую,
сорокае...нную, омандовевшую падаль. И сяду, но за тебя много не
дадут. Можете выбирать. Сутки на размышление. Свободны... И еще,
опять же вам для размышления: мои связи -- намного ли хуже ваших?
Нет, у Хозяина Пентагона связи были не многим хуже, чем у
начальника над непосредственным начальником Компоны, и Компона
это осознавал. Поэтому он не стал писать на него донос, но в
устной форме доложил куратору дела, генерал-майору Дэниелу
Дофферу. Тот уже принял для себя решение и лишь пообещал
содействовать переводу Компоны в Иневию без понижения. Ларея он
решил пустить пока на волю волн, ибо сил и времени на него уже не
хватало: Штаты в прошлом месяце выслали почти полсотни работников
Бабилонского посольства, во главе с военно-морским атташе --
небывалый скандал и грандиозный провал. Теперь следовало искать
крайнего среди высокопоставленных силовых коллег (а те ведь тоже
искали среди других, не у себя же) и вторым фронтом --
разоблачать американских бизнесменов, журналистов и дипломатов --
в аналогичном количестве. Кроули уже получил по балде от
господина Президента лично, но вывернулся, старый черт, прикрылся
дружбой с господином Председателем (безотказно поставлял тому на
просмотр агентурные и вербовочные материалы порнографического
характера).
Малоун проделал геркулесову работу. Он, словно каторжный, долбил
и долбил в одну точку, не жалея времени и сил, а также денег на
подарки нужным людям. И вся его упряжка, состоящая из нахальных
борзописцев и златолюбивых прокуроров и канцеляристов сдвинула, в
конце концов, тяжеленный воз Гекова дела. И очень кстати пришелся
дипломатический скандал, и к Хозяину подходец разыскали (без
взятки, на связях)... Ларею довесили год и отправили в допзону
под номером 16, хотя намеревались дать сначала тот же год на
спецзоне. Знал бы Малоун, что в этом пункте он надрывался
напрасно: Гек предпочел бы сидеть на жестком режиме, более
подобающем для его понятий.
Однако целый год прошел, прежде чем Гек попал по месту
назначения: месяц его мариновали в одиночке "парочки", да еще
месяц одиночки в "единичке", на переследствии. Гек чувствовал
себя словно на курорте: ежедневная горячая пища, регулярная
помывка (в карцере выводили в душ один раз в месяц, грязь --
очень доставала), свидания с адвокатом, постоянное тепло в камере
-- много ли человеку надо, оказывается... И хотя передачи с воли
ему запретили, согласно какой-то там инструкции, Гек продолжал
набирать здоровье и вес -- уж больно велик был контраст между
карцером и простой тюрягой. Ему разрешили книги и Гек принялся
читать и делал это по собственной методе: что под руку попадет.
Поначалу больше чем на четверть часа его не хватало, но
постепенно привычка восстановилась и буквы уже не рябили и голова
не кружилась.
А потом замелькали вагонзаки и пересылки, словно вознамерились
устроить Геку ознакомительную экскурсию по тюрьмам и зонам
страны. Полтора месяца попали на сюзеренский централ,
всколыхнувший в Геке множество дорогих его сердцу воспоминаний.
Всюду впереди него катилась глухая слава таинственного узника,
приправленная фантастическими домыслами и слухами. Сидел он либо
в одиночках, либо с кряквами, которыми всенепременно встречала
его очередная пересылка и Гек решил пока не объявляться, помня
свои права на это и заветы ванов.
-Зона ржавая, честняк и трудилы, ну и обиженка, могут
оставаться, остальные пробы -- дальше. -- Такими словами встретил
их этап прямо на железнодорожной станции Хозяин зоны в чине
полковника. Гек дернулся было туда, но ему преградили путь и
запихнули опять в купе, где он ехал в королевском одиночестве.
Однако и путешествия заканчиваются рано или поздно: наконец
шестнадцатая дополнительная согласилась на нового сидельца и Гек
поднялся на нее после недели карантина.
ГЛАВА 4
Букет составлен.
Цветочный одр, как всегда,
Гостеприимен...
"Шестнадцатая доп. два" -- ни то ни се, если взвесить ее на
пробу. Ржавые не имели здесь реальной власти, не собирали отсюда
в общак, хотя и не объявили ее проклятой и б...кой, и скуржавые,
царившие здесь когда-то, вроде как обошли ее стороной. Со
скуржавыми было дело: в начале семидесятых замордованные фратцы,
трудилы, взбунтовались и сокрушили скуржавую власть, но свято
место пусто не бывает -- шишку взял актив из трудяг. Но зона была
бедная, работы на всех не хватало, с Хозяина продукцию
спрашивали, но как-то вяловато (ведра двенадцатилитровые тачали
для армии -- устаревшего образца, трубки для противогазов, --
никто их не отменял, но никто в войсках их и не требовал) --
потому и предпосылок для закручивания гаек с целью выбить из
сидельца выполнение производственной программы не было. А значит
и актив был дрябленький и от нетаков особой силы духа не
требовалось. Однако в оперативных отчетах зона числилась
"активной" и свободной от влияний преступных проб, поэтому-то
Гека сюда и определили, в здоровый, так сказать, социальный
организм. Компона сделал было последнюю попытку -- упечь
ненавистного Ларея в скуржавую цитадель, на мрачно знаменитый
"Первый спец", но не любит начальство, когда их поучают
проштрафившиеся неудачники и Гека определили сюда, на одной почти
широте с Бабилоном, чуть южнее, но на четыреста километров
восточнее.
Зона была невелика -- меньше полутора тысяч сидящего народу,
вдалеке от городов, если не считать поселка вокруг зоны для
вольных и семей военнослужащих.
Промзона примыкала вплотную к жилой, состояла из обширной
территории, двух основных цехов, вспомогательного
инструментального участка, кочегарки, парника для господ
офицеров, гаража и складских помещений для готовой продукции и
комплектующих.
Раньше был и свинарник, опять же предназначенный не для
сидельцев, а для обслуживающего персонала, но хрюшки дружно
дохли, поощряемые завистливыми узниками, и начинание завхоза
почило в бозе.
Жилая зона насчитывала шесть длинных одноэтажных жилых бараков,
чуть в стороне -- выгороженный "колючкой" в отдельный участок --
БУР, для борзых и нерадивых, за бараками -- клуб, кубовая и еще
одна маленькая кочегарка при ней, рядом с клубом -- в одном
двухэтажном здании -- пищеблок и санчасть, за ними
административное, также двухэтажное здание -- Контора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
за... Ма-лчать!!! за хулиганку и на моей шее сидеть не будет --
запрос из Департамента поступил, на зону поедет. Хватит здесь
воду мутить. У вас, подполковник, есть три выхода из создавшегося
положения: первый -- рапорт о переводе на другое место службы.
Есть и второй -- служить и дальше, как ни в чем не бывало, и
получить от меня по морде при всем личном составе. А там дуэль и
все такое, стреляю я получше вашего. Третий выход -- накатаете на
меня донос, тогда я, слово офицера, пристрелю тебя, мерзкую,
сорокае...нную, омандовевшую падаль. И сяду, но за тебя много не
дадут. Можете выбирать. Сутки на размышление. Свободны... И еще,
опять же вам для размышления: мои связи -- намного ли хуже ваших?
Нет, у Хозяина Пентагона связи были не многим хуже, чем у
начальника над непосредственным начальником Компоны, и Компона
это осознавал. Поэтому он не стал писать на него донос, но в
устной форме доложил куратору дела, генерал-майору Дэниелу
Дофферу. Тот уже принял для себя решение и лишь пообещал
содействовать переводу Компоны в Иневию без понижения. Ларея он
решил пустить пока на волю волн, ибо сил и времени на него уже не
хватало: Штаты в прошлом месяце выслали почти полсотни работников
Бабилонского посольства, во главе с военно-морским атташе --
небывалый скандал и грандиозный провал. Теперь следовало искать
крайнего среди высокопоставленных силовых коллег (а те ведь тоже
искали среди других, не у себя же) и вторым фронтом --
разоблачать американских бизнесменов, журналистов и дипломатов --
в аналогичном количестве. Кроули уже получил по балде от
господина Президента лично, но вывернулся, старый черт, прикрылся
дружбой с господином Председателем (безотказно поставлял тому на
просмотр агентурные и вербовочные материалы порнографического
характера).
Малоун проделал геркулесову работу. Он, словно каторжный, долбил
и долбил в одну точку, не жалея времени и сил, а также денег на
подарки нужным людям. И вся его упряжка, состоящая из нахальных
борзописцев и златолюбивых прокуроров и канцеляристов сдвинула, в
конце концов, тяжеленный воз Гекова дела. И очень кстати пришелся
дипломатический скандал, и к Хозяину подходец разыскали (без
взятки, на связях)... Ларею довесили год и отправили в допзону
под номером 16, хотя намеревались дать сначала тот же год на
спецзоне. Знал бы Малоун, что в этом пункте он надрывался
напрасно: Гек предпочел бы сидеть на жестком режиме, более
подобающем для его понятий.
Однако целый год прошел, прежде чем Гек попал по месту
назначения: месяц его мариновали в одиночке "парочки", да еще
месяц одиночки в "единичке", на переследствии. Гек чувствовал
себя словно на курорте: ежедневная горячая пища, регулярная
помывка (в карцере выводили в душ один раз в месяц, грязь --
очень доставала), свидания с адвокатом, постоянное тепло в камере
-- много ли человеку надо, оказывается... И хотя передачи с воли
ему запретили, согласно какой-то там инструкции, Гек продолжал
набирать здоровье и вес -- уж больно велик был контраст между
карцером и простой тюрягой. Ему разрешили книги и Гек принялся
читать и делал это по собственной методе: что под руку попадет.
Поначалу больше чем на четверть часа его не хватало, но
постепенно привычка восстановилась и буквы уже не рябили и голова
не кружилась.
А потом замелькали вагонзаки и пересылки, словно вознамерились
устроить Геку ознакомительную экскурсию по тюрьмам и зонам
страны. Полтора месяца попали на сюзеренский централ,
всколыхнувший в Геке множество дорогих его сердцу воспоминаний.
Всюду впереди него катилась глухая слава таинственного узника,
приправленная фантастическими домыслами и слухами. Сидел он либо
в одиночках, либо с кряквами, которыми всенепременно встречала
его очередная пересылка и Гек решил пока не объявляться, помня
свои права на это и заветы ванов.
-Зона ржавая, честняк и трудилы, ну и обиженка, могут
оставаться, остальные пробы -- дальше. -- Такими словами встретил
их этап прямо на железнодорожной станции Хозяин зоны в чине
полковника. Гек дернулся было туда, но ему преградили путь и
запихнули опять в купе, где он ехал в королевском одиночестве.
Однако и путешествия заканчиваются рано или поздно: наконец
шестнадцатая дополнительная согласилась на нового сидельца и Гек
поднялся на нее после недели карантина.
ГЛАВА 4
Букет составлен.
Цветочный одр, как всегда,
Гостеприимен...
"Шестнадцатая доп. два" -- ни то ни се, если взвесить ее на
пробу. Ржавые не имели здесь реальной власти, не собирали отсюда
в общак, хотя и не объявили ее проклятой и б...кой, и скуржавые,
царившие здесь когда-то, вроде как обошли ее стороной. Со
скуржавыми было дело: в начале семидесятых замордованные фратцы,
трудилы, взбунтовались и сокрушили скуржавую власть, но свято
место пусто не бывает -- шишку взял актив из трудяг. Но зона была
бедная, работы на всех не хватало, с Хозяина продукцию
спрашивали, но как-то вяловато (ведра двенадцатилитровые тачали
для армии -- устаревшего образца, трубки для противогазов, --
никто их не отменял, но никто в войсках их и не требовал) --
потому и предпосылок для закручивания гаек с целью выбить из
сидельца выполнение производственной программы не было. А значит
и актив был дрябленький и от нетаков особой силы духа не
требовалось. Однако в оперативных отчетах зона числилась
"активной" и свободной от влияний преступных проб, поэтому-то
Гека сюда и определили, в здоровый, так сказать, социальный
организм. Компона сделал было последнюю попытку -- упечь
ненавистного Ларея в скуржавую цитадель, на мрачно знаменитый
"Первый спец", но не любит начальство, когда их поучают
проштрафившиеся неудачники и Гека определили сюда, на одной почти
широте с Бабилоном, чуть южнее, но на четыреста километров
восточнее.
Зона была невелика -- меньше полутора тысяч сидящего народу,
вдалеке от городов, если не считать поселка вокруг зоны для
вольных и семей военнослужащих.
Промзона примыкала вплотную к жилой, состояла из обширной
территории, двух основных цехов, вспомогательного
инструментального участка, кочегарки, парника для господ
офицеров, гаража и складских помещений для готовой продукции и
комплектующих.
Раньше был и свинарник, опять же предназначенный не для
сидельцев, а для обслуживающего персонала, но хрюшки дружно
дохли, поощряемые завистливыми узниками, и начинание завхоза
почило в бозе.
Жилая зона насчитывала шесть длинных одноэтажных жилых бараков,
чуть в стороне -- выгороженный "колючкой" в отдельный участок --
БУР, для борзых и нерадивых, за бараками -- клуб, кубовая и еще
одна маленькая кочегарка при ней, рядом с клубом -- в одном
двухэтажном здании -- пищеблок и санчасть, за ними
административное, также двухэтажное здание -- Контора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129