И так до конца, не
думая, не сожалея... Человечество -- стадо скотов, я -- человек,
следовательно мне не должно быть чуждо ничто человеческое. Да
оно, похоже и будет через пару-тройку лет, если доживу... Кругом
сельва. Тысячелетия звери, птицы и деревья жили своей жизнью,
даже без карт и телевизора: пожрать и размножиться -- вот и все
дела. Но ведь в чистоте жили: трупы съедят, дерьмо склюют --
природа. Мы же где появимся, там все и опаскудим. За зоной
сплошная гниющая помойка, города в кольце таких же свалок. Зверье
ушло, остались только помойные голуби -- педерасты среди птиц.
Разве что насекомые-кровососы и глисты еще не оставили
человечество своей любовью. И крысы... Ох и твари, а какое
сходство в повадках... Если буддисты правы, то понятно, куда
переселяются человеческие души... Убери человека -- и крысы почти
все исчезнут, и голуби, и клопы... Останется земля-матушка, будет
себе вращаться вокруг солнца, не считая оборотов, да ждать, пока
следующая пакость не подцепит эволюционный вирус.
Гек вздохнул. Пора вставать на утренний развод, а там и завтрак,
а потом и дела... Скуржавые явно готовились к решительным
действиям, чтобы в один прекрасный (для них) миг или вечер
выполоть все сорняки в трех Гековых бараках. Возможности
революционного мятежа в пользу Гека были полностью исчерпаны;
скуржавые усилили контроль за настроениями в массах, но в то же
время ослабили пресс по отношению к трудилам, поприжались с
беспределом. У Гека, через агентуру внутри и снаружи, всюду глаза
и уши, везде полно сочувствующих, да только бунтовать нынче никто
не желает... Замочат Гекову шайку -- все в прежних размерах
восстановят, даже ежу понятно, а все равно -- рисковать своим
скудным "сегодня" -- не хотят. Такова сидельческая мудрость:
сегодня хреново -- а завтра хуже будет.
А скуржавые думают о грядущем и светлое "завтра" видится им
отнюдь без Гека. Не иначе -- подготавливают они Варфоломеевскую
ночь, забывая о том, что гугеноты в данном случаи -- они. Просто
их больше. Гека давно уже осенила идея, как продвинуть процесс
восстановления "черного" порядка, надо только угрохать массу сил
и нервов, чтобы все аккуратно подготовить. И денег,
естественно... На подготовку операции Гек тратил "вольные"
деньги; зонный общак весь до пенса шел на общественные нужды,
иначе авторитет подмокнет -- зажрался, скажут...
Во время очередной помывки скуржавые ухитрились взять в плен и
уволочь в душевую двух нетаков из третьего барака. Там, на мокром
кафельном полу обоих изнасиловали "хором", после чего выбросили
наружу, даже убивать не стали. Один нетак в тот же вечер, прямо
на больничной койке вскрылся -- наложил на себя руки. Другой
предпочел жить в позоре. Его пока никто не шпынял, в память о
былом, но бывшие старые товарищи не заговаривали с ним, вообще не
замечали, чтобы их не заподозрили в сочувствии к пидору, пусть и
невольному... Скуржавые с хохотом кричали из-за колючек, обещали,
что все три барака станут "женскими", без пощады, называли по
именам тех, кто первыми наденет юбочки. Многие, особенно фраты
были сильно деморализованы, скуржавые не шутят; слухи о будущей
большой расправе проникли в каждое ухо каждого сидельца...
Гек понял, что время пришло. Да и пора было начинать -- операция
была готова, взрывчатка завезена, два карабина с глушителями и
оптикой -- под полом...
Через трое суток, после отбоя, Сим-сим, Дукат, главнетак пятого
барака, угловые всех трех бараков и пристяжь помельче созвали всю
блатную и рабочую аристократию в барак Ларея. На столе расстелили
одеяло. Ларей, как всегда угрюмый, разулся, влез босиком на стол
и толкнул краткую речугу.
-Люди! Трудилы, честные фраты и трудилы! Сами знаете, что
творит и что замышляет скуржавая нечисть против вас... Что?..
Ошибаешься, приятель, и против вас! Еще раз перебьешь -- лично
рыло надвое раздерну. Не трогать! -- парнишка пошутил...
Пятидесятилетний "парнишка"-кладовщик из пятого барака испуганно
замолк, кусая дурацкий свой язык...
-Вы меня знаете, я мирный и спокойный человек, не люблю
доводить дело до крови... -- Народ слушал, не осмеливаясь даже на
улыбку. -- ...Но дальше терпеть такое невозможно. И я, Стив Ларей,
говорю вам, что не долее чем через месяц ровно, зона перестанет
быть скуржавой и проклятие будет с нее снято. Век мне воли не
видать, если это не так! -- Ларей перекрестился. -- Лягавым буду!
-- И опять перекрестился.
-И я не забуду тех, кто мне в этом поможет. -- С этими словами
Ларей поклонился собравшимся и слез со стола. Митинг был
окончен...
Пахан побожился прилюдно и демонстративно -- это серьезно. На
весы брошены репутация, авторитет и сама жизнь. Как он это
собирается сделать?
Приближенные Гека хоть и не божились, но понимали, что их будущее
полностью связано с будущим шефа: он громыхнется -- и им всем
конец, ситуацию будет не удержать. Поэтому отступников и
"камышовщиков" не было -- все изъявили готовность идти до конца.
Сим-сим, Дукат, Сухан (новый адъютант Гека), еще двое необходимых
в замысле ребят знали больше других, но время "Ч" и им было
неизвестно.
Слухи об обещании Ларея заполнили всю зону -- у скуржавых тоже
имелись свои уши в трех бараках. А специально "заряженные" люди
добавляли пару: мол, ровно через месяц, к празднику, должен
придти на зону огромный золотой этап из восточных районов, где
закрылись шахты и прииски. Ларей об этом знает и готовит встречу
с последующим фейерверком для скуржавых. (Кум эти слухи
зафиксировал, но особо не волновался, поскольку знал: Ларей
ошибается, никакого этапа не предвидится, кроме мизерных, в
пять-шесть человек)
Гек долго выжидал, пока не подвернулось максимально удобное
сочетание обстоятельств и только тогда побожился прилюдно, дав
времени отсчет. "Золотого" этапа не будет, а месяца он ждать не
собирался, впрочем как и встревоженные главари скуржавой стороны.
Через месяц страна готовилась невиданно пышно отпраздновать
великую дату: ровно сто лет тому назад свободолюбивый бабилонский
народ сбросил с себя ненавистное колониальное иго Британской
империи. Денег на подготовку не жалелось; Бабилон, по рассказам,
уже сейчас походил на рождественскую елку, а то ли еще будет! На
зонах также проживали граждане великой страны и также готовились
к праздникам. Руководство зоны планировало проведение большого
концерта самодеятельными усилиями сознательных заключенных. Клуб
перешел на круглосуточную работу, репетиции не прекращались ни на
минуту, так что даже пришлось установить посменный график этих
репетиций. Неожиданно для начальства зоны и авторитетные
сидельцы, из числа вставших на путь исправления, необыкновенно
дружно подписались участвовать в мероприятии, для них даже
пришлось выделить специальное время, по ночам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129