Стройная, подтянутая, с высокой грудью и длинными
ногами, она была очень красива в свои тридцать четыре года.
Черные волосы в каре не знали заколок, краски и седины, чуть
тонированные очки зрения не корректировали, поскольку функция их
была, скорее, архитектурной, дополняющей выбранный для имиджа
ансамбль. Луиза любила носить туфли на высоких каблуках, хотя и
становилась при этом выше мужа, но тот никогда не возражал...
Туфли... На пальцах никаких колец, на левом запястье тяжелый
серебряный браслет, на правом часики-картье. Простенькая, но
очень дорогая жемчужного цвета блузка, черная, натурального шелка
юбка много ниже колен, темные чулки (а может и колготки, так не
видно), тончайший макияж, легчайший парфюм -- Луиза была
элегантна и хороша. Фант только каркнул, сраженный наповал, да
так и забыл выдать заранее приготовленный комплимент. Он то и
дело поглядывал в зеркальце заднего вида, прикидывая для себя,
что и как он может рассказать дома, в порядке, так сказать,
обмена опытом... Даже Луиза, перед выходом, в последний раз
разворачиваясь перед трюмо, объективно поняла, что -- да,
получилось удачно. Даже Гек, привыкавший и отвыкавший совсем от
других канонов женской "прелести", увидел разницу в классе.
Впрочем, у проституток по определению иные стандарты поведения и
внешности...
Луиза сидела в глубоком кресле возле журнального столика. Ларей
негромко объяснял что-то двум незнакомым мужчинам. Он,
предварительно попросив у нее пару минут подождать, сидел во
главе стола, обещая присоединиться к ней, ни на что уже больше не
отвлекаясь. Видимо этот кабинет -- его рабочее место, но выглядел
Ларей на фоне своего кабинета несколько странно. У Луизы было
время и желание осмотреться, оценить, что к чему. Было и с чем
сравнивать... Кабинет отделан достаточно дорого, но без полета, в
канцелярском вкусе. В Бизнес-гетто, финансовых кварталах
Бабилона, три из четырех офисов оформлены идентично: потрачены
деньги, но не талант оформителя... Стивен Ларей был одет в легкий
просторный темно-серый свитер без воротника чуть ли не на голое
тело, во всяком случае, рубашки под ним не просматривалось,
широкие черные брюки... и все. Ну еще тяжелые и высокие, не по
погоде, ботинки на шнуровке. Волосы темные без проседи, очень
короткие и ровные по всей длине, как будто их налысо брили не так
давно. На руках -- ни колец, ни часов. Лицо -- хмурое, но не это
главное... Луиза вдруг поняла, что он нисколечко не изменился.
Удивление этому факту пришло не сразу. Давно, годы и годы тому
назад она его видела у Джози в кабинете и образ четко
запечатлелся в ее памяти. Увидев Ларея в его собственном
кабинете, узнала мгновенно, словно бы вчера расстались... Но
время, прошло много времени... Тогда он, Луиза хорошо помнила, он
воспринимался, как человек другого поколения, ровня ее покойным
родителям, а сейчас... Ровесник не ровесник, но немногим старше
ее Джози... Хорошо же он сохранился и безо всякого макияжа...
Начальник он жесткий, невооруженным взглядом видно, сотрудники
нервничают и очень почтительны к своему боссу. Фамильярности и
шуткам здесь места нет. Что ж, всюду свои правила ведения дел...
Мужчины ушли, телефон переключили на секретаря
(секеретарь-мужчина -- не часто такое встретишь...), поскольку за
все время беседы он ни разу не зазвонил; Ларей подсел в кресло
напротив, предложил чаю, но настаивать не стал, когда она вежливо
отказалась...
-...Итак, начнем, пожалуй. Вы, конечно же знаете, что человеку
не дано жить, не ведая проблем. Это касается и вас, и меня, и
любого другого жителя планеты. Но финансовых заморочек на
сегодняшний день я не ведаю. Короче говоря: полно у меня денег. И
у... фирмы, где я руковожу, и моих личных. Мы с Джозефом знали
друг друга много лет, я неоднократно был обязан ему, а он мне.
Причем деловые отношения переросли в ту стадию, когда стало не
важно, кто чаще, а кто реже, кто больше, а кто меньше. Это
исходные посылки. Сегодня, сочувствуя вашим горестям, я тем не
менее рад, что часть из них могу легко разрешить, при этом -- я
подчеркиваю -- никак не осложняя и не коверкая своих будней...
Луиза, ради бога, дайте мне досказать заготовку... Сперва я,
потом вы. Хорошо? Я знаю, что говорю. Мои люди по официальным
каналам прояснили степень ваших материальных затруднений. Я
обязан был это сделать, готовясь к нашей встрече, вы же
понимаете. Так вот: миллион триста с хвостиком долгов -- крупная
сумма, но мне на нее -- начхать и забыть, при моих-то
возможностях. Скажу вам по секрету: нет больше долгов, за все
уплачено... Да дайте же мне договорить, черт возьми. Речь у нас с
вами пойдет не только о финансах, но в денежных вопросах я хочу
обозначить и обсудить две темы, причем на разумную голову.
Первая: вы чуть было не лишились своей доли в бизнесе вашего...
мужа. Его партнеры, крючкотвористые ребята, воспользовались
неосведомленностью в делах... Вашей, Луиза Малоун,
неосведомленностью, и захотели наложить лапу на прибыльное дело.
С ними будет проведена разъяснительная работа и они навсегда
поймут, что так делать не надо, но не вообще, а по отношению к
вам. Вторая тема: ваша узконаправленная благотворительность.
Фонд, если я не ошибаюсь...
-Госп... Стивен... Ради бога, в эту область, я умоляю вас...
-Не лезть?
-В общем... да.
-Не буду. Я коснусь краешком смежной, той, что связала нас с
вами. Хорошо?
-Я слушаю.
-Я открытым текстом объяснил вам, что мне не жалко денег для
избавления вас от бед и затруднений, которые могут приключиться с
каждым человеком. Так же открытым текстом объясняю вам, что нужды
этого любого-каждого человека мне по барабану. А ваши, и вашей
дочери Анны -- нет. Некие социальные условности, ставшие частью
вашей личности, протестуют против того, чтобы сомнительный
полузнакомец дарил вам большие деньги... Я что, неадекватно
понимаю?
-Н-нет, но... неординарно излагаете свои мысли... Простите...
-Форма не важна, не в Версале. А с вами можно говорить открыто
и по-людски, я же чувствую... Отменить и выкорчевать ваши
предрассудки я не в силах, да и вы тоже. Что-ж, эти деньги вы
можете считать про себя беспроцентным заемом с неопределенным
сроком возврата. Поскольку заимодавец я, то я вправе определять
суть и форму договора. Пусть он будет устным, раз я так хочу. Но
как кредитор, который хоть и щедр, а денежки считает, я хочу,
чтобы моя финансовая помощь касалась только адресата, то есть
вас. И мне было бы досадно, узнай я, что мои деньги (это ведь мои
деньги, правильно?) транзитом через вас шли в любые фонды на
нужды других людей. Я имею право на такие условия?
-Вы имеете в виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129
ногами, она была очень красива в свои тридцать четыре года.
Черные волосы в каре не знали заколок, краски и седины, чуть
тонированные очки зрения не корректировали, поскольку функция их
была, скорее, архитектурной, дополняющей выбранный для имиджа
ансамбль. Луиза любила носить туфли на высоких каблуках, хотя и
становилась при этом выше мужа, но тот никогда не возражал...
Туфли... На пальцах никаких колец, на левом запястье тяжелый
серебряный браслет, на правом часики-картье. Простенькая, но
очень дорогая жемчужного цвета блузка, черная, натурального шелка
юбка много ниже колен, темные чулки (а может и колготки, так не
видно), тончайший макияж, легчайший парфюм -- Луиза была
элегантна и хороша. Фант только каркнул, сраженный наповал, да
так и забыл выдать заранее приготовленный комплимент. Он то и
дело поглядывал в зеркальце заднего вида, прикидывая для себя,
что и как он может рассказать дома, в порядке, так сказать,
обмена опытом... Даже Луиза, перед выходом, в последний раз
разворачиваясь перед трюмо, объективно поняла, что -- да,
получилось удачно. Даже Гек, привыкавший и отвыкавший совсем от
других канонов женской "прелести", увидел разницу в классе.
Впрочем, у проституток по определению иные стандарты поведения и
внешности...
Луиза сидела в глубоком кресле возле журнального столика. Ларей
негромко объяснял что-то двум незнакомым мужчинам. Он,
предварительно попросив у нее пару минут подождать, сидел во
главе стола, обещая присоединиться к ней, ни на что уже больше не
отвлекаясь. Видимо этот кабинет -- его рабочее место, но выглядел
Ларей на фоне своего кабинета несколько странно. У Луизы было
время и желание осмотреться, оценить, что к чему. Было и с чем
сравнивать... Кабинет отделан достаточно дорого, но без полета, в
канцелярском вкусе. В Бизнес-гетто, финансовых кварталах
Бабилона, три из четырех офисов оформлены идентично: потрачены
деньги, но не талант оформителя... Стивен Ларей был одет в легкий
просторный темно-серый свитер без воротника чуть ли не на голое
тело, во всяком случае, рубашки под ним не просматривалось,
широкие черные брюки... и все. Ну еще тяжелые и высокие, не по
погоде, ботинки на шнуровке. Волосы темные без проседи, очень
короткие и ровные по всей длине, как будто их налысо брили не так
давно. На руках -- ни колец, ни часов. Лицо -- хмурое, но не это
главное... Луиза вдруг поняла, что он нисколечко не изменился.
Удивление этому факту пришло не сразу. Давно, годы и годы тому
назад она его видела у Джози в кабинете и образ четко
запечатлелся в ее памяти. Увидев Ларея в его собственном
кабинете, узнала мгновенно, словно бы вчера расстались... Но
время, прошло много времени... Тогда он, Луиза хорошо помнила, он
воспринимался, как человек другого поколения, ровня ее покойным
родителям, а сейчас... Ровесник не ровесник, но немногим старше
ее Джози... Хорошо же он сохранился и безо всякого макияжа...
Начальник он жесткий, невооруженным взглядом видно, сотрудники
нервничают и очень почтительны к своему боссу. Фамильярности и
шуткам здесь места нет. Что ж, всюду свои правила ведения дел...
Мужчины ушли, телефон переключили на секретаря
(секеретарь-мужчина -- не часто такое встретишь...), поскольку за
все время беседы он ни разу не зазвонил; Ларей подсел в кресло
напротив, предложил чаю, но настаивать не стал, когда она вежливо
отказалась...
-...Итак, начнем, пожалуй. Вы, конечно же знаете, что человеку
не дано жить, не ведая проблем. Это касается и вас, и меня, и
любого другого жителя планеты. Но финансовых заморочек на
сегодняшний день я не ведаю. Короче говоря: полно у меня денег. И
у... фирмы, где я руковожу, и моих личных. Мы с Джозефом знали
друг друга много лет, я неоднократно был обязан ему, а он мне.
Причем деловые отношения переросли в ту стадию, когда стало не
важно, кто чаще, а кто реже, кто больше, а кто меньше. Это
исходные посылки. Сегодня, сочувствуя вашим горестям, я тем не
менее рад, что часть из них могу легко разрешить, при этом -- я
подчеркиваю -- никак не осложняя и не коверкая своих будней...
Луиза, ради бога, дайте мне досказать заготовку... Сперва я,
потом вы. Хорошо? Я знаю, что говорю. Мои люди по официальным
каналам прояснили степень ваших материальных затруднений. Я
обязан был это сделать, готовясь к нашей встрече, вы же
понимаете. Так вот: миллион триста с хвостиком долгов -- крупная
сумма, но мне на нее -- начхать и забыть, при моих-то
возможностях. Скажу вам по секрету: нет больше долгов, за все
уплачено... Да дайте же мне договорить, черт возьми. Речь у нас с
вами пойдет не только о финансах, но в денежных вопросах я хочу
обозначить и обсудить две темы, причем на разумную голову.
Первая: вы чуть было не лишились своей доли в бизнесе вашего...
мужа. Его партнеры, крючкотвористые ребята, воспользовались
неосведомленностью в делах... Вашей, Луиза Малоун,
неосведомленностью, и захотели наложить лапу на прибыльное дело.
С ними будет проведена разъяснительная работа и они навсегда
поймут, что так делать не надо, но не вообще, а по отношению к
вам. Вторая тема: ваша узконаправленная благотворительность.
Фонд, если я не ошибаюсь...
-Госп... Стивен... Ради бога, в эту область, я умоляю вас...
-Не лезть?
-В общем... да.
-Не буду. Я коснусь краешком смежной, той, что связала нас с
вами. Хорошо?
-Я слушаю.
-Я открытым текстом объяснил вам, что мне не жалко денег для
избавления вас от бед и затруднений, которые могут приключиться с
каждым человеком. Так же открытым текстом объясняю вам, что нужды
этого любого-каждого человека мне по барабану. А ваши, и вашей
дочери Анны -- нет. Некие социальные условности, ставшие частью
вашей личности, протестуют против того, чтобы сомнительный
полузнакомец дарил вам большие деньги... Я что, неадекватно
понимаю?
-Н-нет, но... неординарно излагаете свои мысли... Простите...
-Форма не важна, не в Версале. А с вами можно говорить открыто
и по-людски, я же чувствую... Отменить и выкорчевать ваши
предрассудки я не в силах, да и вы тоже. Что-ж, эти деньги вы
можете считать про себя беспроцентным заемом с неопределенным
сроком возврата. Поскольку заимодавец я, то я вправе определять
суть и форму договора. Пусть он будет устным, раз я так хочу. Но
как кредитор, который хоть и щедр, а денежки считает, я хочу,
чтобы моя финансовая помощь касалась только адресата, то есть
вас. И мне было бы досадно, узнай я, что мои деньги (это ведь мои
деньги, правильно?) транзитом через вас шли в любые фонды на
нужды других людей. Я имею право на такие условия?
-Вы имеете в виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129