Тут все зависит от того, кто будет судить и кто будет бросать первый камень. Две мои бабушки и два деда умерли в Освенциме, и вероятность того, что именно фон Мантойфель и Шпац отправили их туда, очень велика. Знаю, мир уже устал слушать об этом, но в концентрационных лагерях погибло шесть миллионов евреев. Неужели я поступила неправильно? Я знала, что, если достаточно долго пробуду со Смитом, он приведет меня к фон Мантойфелю, который и был нам нужен на самом деле. У меня имелась единственная возможность оставаться со Смитом. И вот я, точнее, мы нашли Мантойфеля. Неужели я так уж плоха?
- Значит, Тель-Авив? - Гамильтон даже не пытался скрыть своего отвращения. - Еще один из этих варварских показательных процессов, как над Эйхманом?
- Да.
- Фон Мантойфель никогда не покинет Затерянный город.
- Этот доктор Хьюстон, - осторожно спросил Серрано. - Он так много для вас значит? И его дочь?
- Да.
- Вы были здесь в то время, когда они... умерли?
- Когда их убили. Нет. Я был в Вене. Но мой друг Джим Клинтон был здесь. Он их похоронил. И даже сделал надгробие с надписью - выжег ее по дереву. Позднее фон Мантойфель убил и его.
- Вы были в Вене? - переспросила Мария. - В Визентале? В Институте?
- О чем вы, юная леди? - удивился Серрано.
- Выбирайте выражения, мистер Серрано. Я вам не юная леди. Институт - это центральная еврейская организация по розыску и поимке военных преступников. Он расположен именно в Австрии, а не в Израиле. Мистер Гамильтон, почему у руководства Института левая рука никогда не знает, что делает правая?
- Видимо, все тот же старый принцип "знать только то, что нужно". Все, что я действительно знаю, так это то, что у меня была двойная причина охотиться на Мантойфеля. Я дважды близко подбирался к нему в Аргентине, дважды - в Чили, один раз - в Боливии, дважды - в Колонии-555. Неуловимый тип, вечно в бегах, всегда окружен головорезами из нацистов. Но теперь мне удалось его поймать.
- Или наоборот, - заметил Серрано.
Гамильтон не ответил.
- Ваши друзья похоронены здесь?
- Да.
* * *
До рассвета оставалось полчаса.
- Я хочу есть и пить, - пожаловался Наварро.
- Глубоко тронут твоими страданиями, - ответил Гамильтон. - Однако ты жив, а это гораздо важнее. Я не хотел огорчать всех вас еще больше, высказывая то, что у меня на уме, но, честно говоря, не очень верил, что мы доживем до утра.
- И как бы им удалось справиться с нами? - спросил Рамон.
- Вообще-то это довольно просто. Есть множество способов. Например, с помощью небольшой пушки, ракетной установки или миномета. Они могли просто кинуть в дверной проем килограмм-другой взрывчатки. Возможно, шрапнель кое-кого из нас и не достала бы, зато взрывная волна в этом замкнутом пространстве уж точно прикончила бы всех. Они могли сзади подобраться по крыше к двери и швырнуть несколько гранат или шашек. Эффект был бы такой же. Может быть, у них не оказалось под рукой ничего из перечисленного, но в это я не поверю ни на минуту: фон Мантойфель всегда таскает с собой вооружения на целый батальон. Не верю я и в то, что такая идея вообще не приходила ему в голову. Скорее всего, он решил, и не без причины, что в темноте мы опасны, и ждет рассвета, чтобы покончить с нами.
Серрано уныло заметил:
- А ведь рассвет ухе совсем скоро.
- И в самом деле.
При первых слабых проблесках света Мария, Серрано и Сильвер с удивлением наблюдали за тем, как Гамильтон достал из рюкзака кинокамеру, вынул ее из футляра, откинул боковую крышку, за которой обнаружился приемопередатчик, выдвинул антенну и заговорил в микрофон:
- Ночной дозор! Ночной дозор!
В динамике раздалось потрескивание, и кто-то немедленно ответил:
- Ночной дозор, мы вас слышим.
- Приступайте немедленно.
- Вас поняли. Сколько стервятников?
- Предположительно от тридцати до сорока.
- Повторите за мной: "Оставаться в укрытии. Напалм".
- Оставаться в укрытии. Напалм. - Гамильтон выключил рацию. - Полезная штучка, правда? Полковник Диас очень предусмотрителен.
- Напалм! - воскликнул Рамон.
- Ты сам слышал.
- Но напалм!
- Ну да, в воздушном десанте очень крутые ребята. Однако они не используют напалм напрямую и не намерены сбрасывать его нам на голову. Они возьмут в кольцо этот участок. Прием не новый, но весьма устрашающий.
Гамильтон нажал на другую кнопку на камере, и послышался слабый прерывистый сигнал.
- Радиомаяк, - объяснил Рамон остальным. - Как же еще, по-вашему, десантники смогли бы найти это место?
- У вас все было заранее организовано, но вы даже и не подумали рассказать нам! - с горечью сказала Мария.
- Да с какой стати? - равнодушно ответил Гамильтон. - Мне ведь никто ничего не рассказывает.
- Сколько времени им потребуется, чтобы добраться сюда?
- Минут двадцать, не больше.
- И как раз в это время рассветет?
- Да, примерно так.
- Уже начало светать. Атака может начаться до того, как подоспеют ваши друзья.
- Очень сомневаюсь. Во-первых, фон Мантойфелю и его подчиненным потребуется некоторое время, чтобы подготовиться, и если мы не сможем сдерживать их в течение нескольких минут после этого, значит, мы вообще не имели права здесь появляться. Во-вторых, как только они заслышат звук вертолетов, им тут же станет не до нас.
Стало уже заметно светлее, но двор оставался пустым. Если фон Мантойфель и готовился начать атаку, то очень умело это скрывал.
Вскоре Рамон сказал:
- Звук моторов. Слышите? Они приближаются с юга.
- Я ничего не слышу, но если ты говоришь, что они приближаются, значит, так и есть. Ты видишь то же, что и я?
- Да. Я вижу человека с биноклем на крыше большого дома. Должно быть, у него тоже хороший слух. По ногам?
- Если можешь.
Характерным для него быстрым движением Рамон вскинул винтовку и нажал на спусковой крючок. Мужчина с биноклем свалился на крышу и через несколько секунд поспешно стал удирать ползком, опираясь на руки и на одно колено и волоча ногу. Гамильтон заметил:
- По-видимому, наш друг генерал фон Мантойфель утратил хладнокровие, раз он позволяет своим людям делать такие глупости. Думаю, наблюдателей мы больше не увидим. - Он ненадолго замолчал. - Теперь и я слышу.
Шум двигателей быстро усиливался по мере приближения вертолетов и превратился в почти нестерпимый грохот, когда три большие военные машины начали снижаться между отражающими звук стенами ущелья.
- Всем внутрь! - приказал Гамильтон.
Мария задержалась в дверном проеме:
- Можно посмотреть?
Гамильтон бесцеремонно втолкнул ее внутрь, за деревянную перегородку, и сам укрылся там же.
- Это напалм, дурочка! Может и сюда случайно залететь.
- Ракеты? Или бомбы?
- Боже упаси! Это уже достояние истории.
Через несколько мгновений Мария, вынужденная кричать, чтобы ее услышали, пожаловалась:
- Какой ужасный запах!
- От напалма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
- Значит, Тель-Авив? - Гамильтон даже не пытался скрыть своего отвращения. - Еще один из этих варварских показательных процессов, как над Эйхманом?
- Да.
- Фон Мантойфель никогда не покинет Затерянный город.
- Этот доктор Хьюстон, - осторожно спросил Серрано. - Он так много для вас значит? И его дочь?
- Да.
- Вы были здесь в то время, когда они... умерли?
- Когда их убили. Нет. Я был в Вене. Но мой друг Джим Клинтон был здесь. Он их похоронил. И даже сделал надгробие с надписью - выжег ее по дереву. Позднее фон Мантойфель убил и его.
- Вы были в Вене? - переспросила Мария. - В Визентале? В Институте?
- О чем вы, юная леди? - удивился Серрано.
- Выбирайте выражения, мистер Серрано. Я вам не юная леди. Институт - это центральная еврейская организация по розыску и поимке военных преступников. Он расположен именно в Австрии, а не в Израиле. Мистер Гамильтон, почему у руководства Института левая рука никогда не знает, что делает правая?
- Видимо, все тот же старый принцип "знать только то, что нужно". Все, что я действительно знаю, так это то, что у меня была двойная причина охотиться на Мантойфеля. Я дважды близко подбирался к нему в Аргентине, дважды - в Чили, один раз - в Боливии, дважды - в Колонии-555. Неуловимый тип, вечно в бегах, всегда окружен головорезами из нацистов. Но теперь мне удалось его поймать.
- Или наоборот, - заметил Серрано.
Гамильтон не ответил.
- Ваши друзья похоронены здесь?
- Да.
* * *
До рассвета оставалось полчаса.
- Я хочу есть и пить, - пожаловался Наварро.
- Глубоко тронут твоими страданиями, - ответил Гамильтон. - Однако ты жив, а это гораздо важнее. Я не хотел огорчать всех вас еще больше, высказывая то, что у меня на уме, но, честно говоря, не очень верил, что мы доживем до утра.
- И как бы им удалось справиться с нами? - спросил Рамон.
- Вообще-то это довольно просто. Есть множество способов. Например, с помощью небольшой пушки, ракетной установки или миномета. Они могли просто кинуть в дверной проем килограмм-другой взрывчатки. Возможно, шрапнель кое-кого из нас и не достала бы, зато взрывная волна в этом замкнутом пространстве уж точно прикончила бы всех. Они могли сзади подобраться по крыше к двери и швырнуть несколько гранат или шашек. Эффект был бы такой же. Может быть, у них не оказалось под рукой ничего из перечисленного, но в это я не поверю ни на минуту: фон Мантойфель всегда таскает с собой вооружения на целый батальон. Не верю я и в то, что такая идея вообще не приходила ему в голову. Скорее всего, он решил, и не без причины, что в темноте мы опасны, и ждет рассвета, чтобы покончить с нами.
Серрано уныло заметил:
- А ведь рассвет ухе совсем скоро.
- И в самом деле.
При первых слабых проблесках света Мария, Серрано и Сильвер с удивлением наблюдали за тем, как Гамильтон достал из рюкзака кинокамеру, вынул ее из футляра, откинул боковую крышку, за которой обнаружился приемопередатчик, выдвинул антенну и заговорил в микрофон:
- Ночной дозор! Ночной дозор!
В динамике раздалось потрескивание, и кто-то немедленно ответил:
- Ночной дозор, мы вас слышим.
- Приступайте немедленно.
- Вас поняли. Сколько стервятников?
- Предположительно от тридцати до сорока.
- Повторите за мной: "Оставаться в укрытии. Напалм".
- Оставаться в укрытии. Напалм. - Гамильтон выключил рацию. - Полезная штучка, правда? Полковник Диас очень предусмотрителен.
- Напалм! - воскликнул Рамон.
- Ты сам слышал.
- Но напалм!
- Ну да, в воздушном десанте очень крутые ребята. Однако они не используют напалм напрямую и не намерены сбрасывать его нам на голову. Они возьмут в кольцо этот участок. Прием не новый, но весьма устрашающий.
Гамильтон нажал на другую кнопку на камере, и послышался слабый прерывистый сигнал.
- Радиомаяк, - объяснил Рамон остальным. - Как же еще, по-вашему, десантники смогли бы найти это место?
- У вас все было заранее организовано, но вы даже и не подумали рассказать нам! - с горечью сказала Мария.
- Да с какой стати? - равнодушно ответил Гамильтон. - Мне ведь никто ничего не рассказывает.
- Сколько времени им потребуется, чтобы добраться сюда?
- Минут двадцать, не больше.
- И как раз в это время рассветет?
- Да, примерно так.
- Уже начало светать. Атака может начаться до того, как подоспеют ваши друзья.
- Очень сомневаюсь. Во-первых, фон Мантойфелю и его подчиненным потребуется некоторое время, чтобы подготовиться, и если мы не сможем сдерживать их в течение нескольких минут после этого, значит, мы вообще не имели права здесь появляться. Во-вторых, как только они заслышат звук вертолетов, им тут же станет не до нас.
Стало уже заметно светлее, но двор оставался пустым. Если фон Мантойфель и готовился начать атаку, то очень умело это скрывал.
Вскоре Рамон сказал:
- Звук моторов. Слышите? Они приближаются с юга.
- Я ничего не слышу, но если ты говоришь, что они приближаются, значит, так и есть. Ты видишь то же, что и я?
- Да. Я вижу человека с биноклем на крыше большого дома. Должно быть, у него тоже хороший слух. По ногам?
- Если можешь.
Характерным для него быстрым движением Рамон вскинул винтовку и нажал на спусковой крючок. Мужчина с биноклем свалился на крышу и через несколько секунд поспешно стал удирать ползком, опираясь на руки и на одно колено и волоча ногу. Гамильтон заметил:
- По-видимому, наш друг генерал фон Мантойфель утратил хладнокровие, раз он позволяет своим людям делать такие глупости. Думаю, наблюдателей мы больше не увидим. - Он ненадолго замолчал. - Теперь и я слышу.
Шум двигателей быстро усиливался по мере приближения вертолетов и превратился в почти нестерпимый грохот, когда три большие военные машины начали снижаться между отражающими звук стенами ущелья.
- Всем внутрь! - приказал Гамильтон.
Мария задержалась в дверном проеме:
- Можно посмотреть?
Гамильтон бесцеремонно втолкнул ее внутрь, за деревянную перегородку, и сам укрылся там же.
- Это напалм, дурочка! Может и сюда случайно залететь.
- Ракеты? Или бомбы?
- Боже упаси! Это уже достояние истории.
Через несколько мгновений Мария, вынужденная кричать, чтобы ее услышали, пожаловалась:
- Какой ужасный запах!
- От напалма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39