Теперь, когда я сидел в удобном кресле, воспоминания о ее порванных трусиках и выставленных напоказ гениталиях все время возвращались ко мне и вызывали но мне возбуждение. При других обстоятельствах я смог бы заняться с ней любовью. Удерживала меня прежде всего отвратительная личность самого Клайва Бейтса и его попытки вовлечь меня в преступление, сделать меня соучастником совращения малолетней.
Было уже заполночь, и я стал подумывать о возвращении в свой отель. В спальне продолжалась возня, но я туда больше не смотрел. Я уже начал потихоньку засыпать, когда вдруг открыл глаза и увидел перед собой Клайва Бейтса, который стоял на белом коврике совершенно голый и держал на руках девочку.
– Я принес ее тебе.
– Очень мило, но мне пора уходить.
– О, нет, не уходи.
Он опустился на колени и осторожно положил ее на коврик из шкуры белого медведя у моих ног. Теперь она была совершенно обнаженная. Волосы на ее холмике были рыжевато-золотистого цвета, а некоторые из них прилипли от влаги к ее телу. Затем он вышел из комнаты. Я наклонился над ней и коснулся ее руки. Я спросил:
– Ты спишь?
Она не пошевелилась. В ванной слышался шум воды. Несколько минут спустя из ванны вышел Клайв Бейтс, неся перед собой пластиковую бадью, из которой поднимался пар.
– Что ты делаешь?
– Я собираюсь ее помыть.
От воды приятно пахло дорогими духами. Он вытащил оттуда губку, отжал ее, а затем намылил большим куском мыла лимонного цвета. Он раздвинул ей бедра и начал тщательно ее мыть, не обращая внимания на то, что вода стекает прямо на коврик. Затем он взял полотенце и вытер ее насухо. После этого он тщательно вымыл ей груди, затем живот, бедра и колени. Потом он перевернул ее лицом вниз, раздвинул ягодицы и повторил всю операцию. Вытерев ее всю насухо полотенцем, он наклонился и поцеловал ее, затем поднял глаза на меня и сказал:
– Вот, чище быть не может.
– Все, что сейчас ей нужно, – это чистая одежда.
– О, я надеюсь, это мы сможем раздобыть. Он встал.
– Вот, теперь она твоя.
Он повернулся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь в спальню. Это было испытанием. Наблюдая, как он ее ласкает губкой, я почувствовал, что у меня наступает эрекция. Я наклонился и коснулся ее груди. Она была прохладная. Я встал и направился к книжному шкафу, а затем на цыпочках осторожно подошел к двери в спальню и резко толкнул ее – от неожиданного удара Клайв Бейтс очутился на ковре, выглядел он смущенным – эрекция снова вернулась к нему. Я сказал:
– Извини меня. Я только хотел взять что-нибудь, чтобы укрыть ее.
Я подошел к постели, взял пуховое стеганое одеяло и вернулся к девочке, по-прежнему спящей на каминном коврике. Когда я укрывал ее одеялом, мне показалось, что ее губы слегка раздвинулись в улыбке.
Я услыхал, как заскрипели пружины в соседней комнате. Я снова сел в кресло и раскрыл книгу Уэйта. Потом меня потянуло ко сну, и я, должно быть, задремал. Я проснулся, когда книга соскользнула с моих колен, и посмотрел на часы. Половина третьего. Внезапно Флоренс привстала и посмотрела на пуховое одеяло.
– Очень любезно с вашей стороны.
– Пожалуйста.
Мы оба говорили вполголоса.
– Ну, я пожалуй пойду, – сказала она.
– Тебе нравится то, что ты делала с Бейтсом?
– Нет.
Она подошла к старинному комоду в углу комнаты, вытащила один из ящиков и начала прямо на пол выбрасывать нижнее белье. Затем она открыла самый нижний ящик и взяла оттуда пару туфель. Я спросил:
– Ты здесь когда-нибудь раньше была?
– Я бываю здесь почти каждую неделю.
Без всякого стеснения она надела на себя пояс с подвязками – на этот раз новый и модный – а затем натянула чулки. После этого она надела трусики и скользнула в лифчик, который она попросила меня застегнуть сзади. Я подкрался к двери спальни и заглянул в нее: на этот раз сомнений не было: Клайв крепко спал. Флоренс надела нейлоновую нижнюю юбку такого же пастельного оттенка, как лифчик и трусики. На мой непросвещенный взгляд, все это выглядело шикарно и дорого. Она подошла к шкафу возле двери и вытащила оттуда длинный пластиковый пакет на вешалке, в который, как оказалось, был упакован светло-зеленый костюм – жакет и юбка. Она направилась к зеркалу над камином и расчесала волосы щеточкой, которую тоже достала из ящика комода. Теперь у нее волосы высохли, и причесанные они имели такой же рыжевато-золотистый оттенок, который я уже видел в интимном месте ее тела. Она припудрила себе лицо двумя взмахами пуховки и подкрасила губы несколькими мазками помады. Когда она повернулась, я с трудом узнал ее. Она все еще выглядела юной, но сейчас ей можно было бы дать лет двадцать. На ней была модно скроенная одежда, сидевшая элегантно и изящно, и было по всему видно, что именно такая одежда для нее более привычная, чем вчерашний наряд нищенки.
– Готовы?
Гм… да матери, что собирается удочерить девочку. Мать, конечно же, догадывалась, что происходит, но за свое молчаливое согласие получала хорошие деньги.
– Клайву очень не нравится, что она тратит много денег на одежду. Это было его пунктиком: он любил, чтобы она выглядела грязной и неопрятной, как уличный мальчишка. Он обычно обходил прилавки старьевщиков на набережной и скупал там грязные платья, потом посылал ей по почте, вкладывая в посыл.
Из шкафа в прихожей она достала плащ, который подходил к костюму, и зонтик того же цвета. Наконец, ее наряд завершил берет, который она кокетливо сдвинула набок. Она выключила электрический камин, затем верхний свет, и мы вышли, осторожно закрыв за собой двери.
– Где вы живете? – спросил я.
– О, я пока еще не собираюсь домой. Вы остановились в «Шелбурне»?
– Да.
– Я пойду с вами туда и, может быть, сниму там номер. Мне не хочется сейчас ехать домой в Малахид.
Ее акцент выдавал в ней жительницу Лондона, но уже совсем не походил на вчерашний «кокни» – язык простолюдинов.
Дождь уже прекратился, и мы шли по пустынным утренним улицам. Я спросил, знакома ли она с дедом Клайва Бейтса.
– О, да. Он раньше жил в Малахиде. Именно гам я встретила Клайва. Старик такой же отвратительный, как и его внук.
– В каком смысле?
– Ему нравятся молоденькие, неопытные девушки. Он посматривал на меня с вожделением, когда мне было всего девять лет.
Казалось, она расположена была поболтать, говорила она со мной доверчивым, деловым тоном, отнюдь не собираясь исповедываться или раскрыть слою душу. Клайв соблазнил ее в двенадцать лет. Он предложил ей дать денег на покупку дорогого велосипеда, если она будет забегать к нему домой на полчасика после школы в течение нескольких дней. Ей очень хотелось тогда заполучить велосипед, о котором она мечтала. Денег на его покупку у нее не было, так как жила она в постоянной нужде у приемной матери – автобусной кондукторши, плохо одевалась и недоедала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Было уже заполночь, и я стал подумывать о возвращении в свой отель. В спальне продолжалась возня, но я туда больше не смотрел. Я уже начал потихоньку засыпать, когда вдруг открыл глаза и увидел перед собой Клайва Бейтса, который стоял на белом коврике совершенно голый и держал на руках девочку.
– Я принес ее тебе.
– Очень мило, но мне пора уходить.
– О, нет, не уходи.
Он опустился на колени и осторожно положил ее на коврик из шкуры белого медведя у моих ног. Теперь она была совершенно обнаженная. Волосы на ее холмике были рыжевато-золотистого цвета, а некоторые из них прилипли от влаги к ее телу. Затем он вышел из комнаты. Я наклонился над ней и коснулся ее руки. Я спросил:
– Ты спишь?
Она не пошевелилась. В ванной слышался шум воды. Несколько минут спустя из ванны вышел Клайв Бейтс, неся перед собой пластиковую бадью, из которой поднимался пар.
– Что ты делаешь?
– Я собираюсь ее помыть.
От воды приятно пахло дорогими духами. Он вытащил оттуда губку, отжал ее, а затем намылил большим куском мыла лимонного цвета. Он раздвинул ей бедра и начал тщательно ее мыть, не обращая внимания на то, что вода стекает прямо на коврик. Затем он взял полотенце и вытер ее насухо. После этого он тщательно вымыл ей груди, затем живот, бедра и колени. Потом он перевернул ее лицом вниз, раздвинул ягодицы и повторил всю операцию. Вытерев ее всю насухо полотенцем, он наклонился и поцеловал ее, затем поднял глаза на меня и сказал:
– Вот, чище быть не может.
– Все, что сейчас ей нужно, – это чистая одежда.
– О, я надеюсь, это мы сможем раздобыть. Он встал.
– Вот, теперь она твоя.
Он повернулся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь в спальню. Это было испытанием. Наблюдая, как он ее ласкает губкой, я почувствовал, что у меня наступает эрекция. Я наклонился и коснулся ее груди. Она была прохладная. Я встал и направился к книжному шкафу, а затем на цыпочках осторожно подошел к двери в спальню и резко толкнул ее – от неожиданного удара Клайв Бейтс очутился на ковре, выглядел он смущенным – эрекция снова вернулась к нему. Я сказал:
– Извини меня. Я только хотел взять что-нибудь, чтобы укрыть ее.
Я подошел к постели, взял пуховое стеганое одеяло и вернулся к девочке, по-прежнему спящей на каминном коврике. Когда я укрывал ее одеялом, мне показалось, что ее губы слегка раздвинулись в улыбке.
Я услыхал, как заскрипели пружины в соседней комнате. Я снова сел в кресло и раскрыл книгу Уэйта. Потом меня потянуло ко сну, и я, должно быть, задремал. Я проснулся, когда книга соскользнула с моих колен, и посмотрел на часы. Половина третьего. Внезапно Флоренс привстала и посмотрела на пуховое одеяло.
– Очень любезно с вашей стороны.
– Пожалуйста.
Мы оба говорили вполголоса.
– Ну, я пожалуй пойду, – сказала она.
– Тебе нравится то, что ты делала с Бейтсом?
– Нет.
Она подошла к старинному комоду в углу комнаты, вытащила один из ящиков и начала прямо на пол выбрасывать нижнее белье. Затем она открыла самый нижний ящик и взяла оттуда пару туфель. Я спросил:
– Ты здесь когда-нибудь раньше была?
– Я бываю здесь почти каждую неделю.
Без всякого стеснения она надела на себя пояс с подвязками – на этот раз новый и модный – а затем натянула чулки. После этого она надела трусики и скользнула в лифчик, который она попросила меня застегнуть сзади. Я подкрался к двери спальни и заглянул в нее: на этот раз сомнений не было: Клайв крепко спал. Флоренс надела нейлоновую нижнюю юбку такого же пастельного оттенка, как лифчик и трусики. На мой непросвещенный взгляд, все это выглядело шикарно и дорого. Она подошла к шкафу возле двери и вытащила оттуда длинный пластиковый пакет на вешалке, в который, как оказалось, был упакован светло-зеленый костюм – жакет и юбка. Она направилась к зеркалу над камином и расчесала волосы щеточкой, которую тоже достала из ящика комода. Теперь у нее волосы высохли, и причесанные они имели такой же рыжевато-золотистый оттенок, который я уже видел в интимном месте ее тела. Она припудрила себе лицо двумя взмахами пуховки и подкрасила губы несколькими мазками помады. Когда она повернулась, я с трудом узнал ее. Она все еще выглядела юной, но сейчас ей можно было бы дать лет двадцать. На ней была модно скроенная одежда, сидевшая элегантно и изящно, и было по всему видно, что именно такая одежда для нее более привычная, чем вчерашний наряд нищенки.
– Готовы?
Гм… да матери, что собирается удочерить девочку. Мать, конечно же, догадывалась, что происходит, но за свое молчаливое согласие получала хорошие деньги.
– Клайву очень не нравится, что она тратит много денег на одежду. Это было его пунктиком: он любил, чтобы она выглядела грязной и неопрятной, как уличный мальчишка. Он обычно обходил прилавки старьевщиков на набережной и скупал там грязные платья, потом посылал ей по почте, вкладывая в посыл.
Из шкафа в прихожей она достала плащ, который подходил к костюму, и зонтик того же цвета. Наконец, ее наряд завершил берет, который она кокетливо сдвинула набок. Она выключила электрический камин, затем верхний свет, и мы вышли, осторожно закрыв за собой двери.
– Где вы живете? – спросил я.
– О, я пока еще не собираюсь домой. Вы остановились в «Шелбурне»?
– Да.
– Я пойду с вами туда и, может быть, сниму там номер. Мне не хочется сейчас ехать домой в Малахид.
Ее акцент выдавал в ней жительницу Лондона, но уже совсем не походил на вчерашний «кокни» – язык простолюдинов.
Дождь уже прекратился, и мы шли по пустынным утренним улицам. Я спросил, знакома ли она с дедом Клайва Бейтса.
– О, да. Он раньше жил в Малахиде. Именно гам я встретила Клайва. Старик такой же отвратительный, как и его внук.
– В каком смысле?
– Ему нравятся молоденькие, неопытные девушки. Он посматривал на меня с вожделением, когда мне было всего девять лет.
Казалось, она расположена была поболтать, говорила она со мной доверчивым, деловым тоном, отнюдь не собираясь исповедываться или раскрыть слою душу. Клайв соблазнил ее в двенадцать лет. Он предложил ей дать денег на покупку дорогого велосипеда, если она будет забегать к нему домой на полчасика после школы в течение нескольких дней. Ей очень хотелось тогда заполучить велосипед, о котором она мечтала. Денег на его покупку у нее не было, так как жила она в постоянной нужде у приемной матери – автобусной кондукторши, плохо одевалась и недоедала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107