ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Раздевались не зажигая света. Но когда легли в постель, оказалось, что он не хочет заниматься с ней любовью,-- только отшлепать ее по попке. Она с трудом подавила подступающий приступ смеха. Ну, если ему так хочется,-- пусть шлепает; она позволит ему делать все, что он пожелает. Кто она такая, чтобы ее щадили?..
Когда ближе к рассвету он уходил, нежно поцеловав ее на прощание,-спросил, не хочет ли она встретиться с ним за ланчем. Оставшись одна, она включила свет, пошла в ванную и там, перед зеркалом, сняла наконец с лица косметику; потом, не отрывая глаз от своего отражения, разразилась вдруг грубым, хриплым смехом. Этот приступ ей никак не удавалось унять.
"...ГДЕ МУДРО ВСЕ И СПРАВЕДЛИВО..."
Проснувшись, он отлично себя чувствовал. А почему ему просыпаться, испытывая что-то другое? Никаких резонов для этого нет.
Единственный ребенок в семье; двадцать лет; шесть футов, вес 180 фунтов; никогда в жизни ничем не болел. Второй номер в команде по теннису; дома в кабинете отца, целая полка уставлена кубками, завоеванными им с одиннадцатилетнего возраста.
У него худое, резко очерченное лицо; прямые довольно длинные волосы, в сущности, мешают ему выглядеть как полагается спортсмену. Одна девочка заметила, что он очень похож на английского поэта Перси Биши Шелди; вторая -- что он вылитый Лоуренс Оливье. Обеим улыбнулся оставаясь абсолютно равнодушным.
У него отличная память, учеба в школе дается ему легко. Его даже включили в особый список декана. В коробке лежит чек на сто долларов, присланный ему по этому случаю отцом, хозяином успешного дела в области электроники,-- это на севере страны.
Особые способности проявлял он к математике и, вероятно, мог бы по окончании колледжа получить работу на кафедре, но у него другие планы -подключиться к бизнесу отца.
Он как раз один из тех целеустремленных чудо-студентов, которые облюбовали для себя научные отделения. По английской истории пятерка -выучил наизусть почти все сонеты Шекспира, читал Рильке, Элиота и Алена Гинсберга; пробовал марихуану. Его приглашали на все вечеринки. Когда он приезжал на каникулы домой, местные мамаши предпринимали всяческие усилия, чтобы навязать ему своих дочерей.
Мать у него красавица и очень смешная. Имел он и любовную связь -самой красивой девушкой в колледже, и она, по ее словам, его любила. Время от времени он говорил ей, что тоже любит ее,-- говорил, конечно, искренне, во всяком случае в тот момент.
Те, кто ему дорог и, не отправились еще на тот свет; все члены семьи вернулись с войны живыми и здоровыми.
Окружающий мир звонко приветствовал его. Он не реагировал, сохраняя спокойствие.
Стоит ли удивляться, что он всегда, просыпаясь чувствовал себя отлично?
Декабрь не за горами, но жаркое калифорнийское солнце превращает зиму в лето; девушки и юноши, в вельветовых юбках и брюках и рубашках с открытым воротом, гурьбой шли в колледж, на десятичасовую лекцию, по зеленым лужайкам, пересекая длинные тени деревьев, еще не расставшихся с листвой.
Проходя мимо дома женского землячества, где жила Адель, он заметив, что она вышла из подъезда приветливо помахал ей рукой. По вторникам первая лекция начиналась ровно в десять, и путь его к зданиям гуманитарного отделения лежал мимо землячества. Адель -- высокая девушка с черными, всегда аккуратно причесанными волосами, ростом повыше его плеча. Нежное по-детски свежее лицо; но походку детской никак не назовешь, даже если она несет стопку связанных книг; его всегда забавляло, что все студенты бросают на него завистливые взгляды, когда она идет рядом с ним по усыпанной гравием дорожке.
-- "Она идет во всей красе,-- начал цитировать Стив,-- как ночь в безоблачных краях над звездным небом; и все, что ярко иль темно, в глазах ее увидеть суждено".
-- Как приятно слышать такие слова в десять утра! -- отозвалась Адель. Ты, что, специально для меня раскопал эти строчки?
-- Нет,-- признался он,-- сегодня у нас зачет по Байрону.
-- Так ты не человек, а... другое существо.
Он рассмеялся.
-- Идешь со мной на танцы в субботу вечером, Стив?
Он скорчил кислую гримасу -- не любил танцевать; ему не по вкусу музыка, которую обычно играют на танцах, да и танцуют сейчас, по его мнению, без всякой грациозности.
-- Попозже тебе скажу! -- заверил он ее.
-- Нет, мне нужно знать сегодня! -- настаивала Адель.-- Меня уже два парня пригласили.
-- Тогда за ланчем,-- пообещал н.
-- А в какое время?
-- Ну, знаешь... Не могут твои ухажеры потерпеть, что ли?
-- Едва-а ли...-- с сомнением протянула Адель.
Но он-то прекрасно знал -- все равно пойдет на танцы с ним или без него. Страшно любит танцевать, и ему приходится согласиться: девушка, которую он видит почти каждый вечер, вправе рассчитывать, что н поведет ее на танцы хотя бы раз в неделю -- на уик-энд.
Себя он чувствует зрелым, почти взрослым мужчиной,-- не намерен уступать и париться четыре часа в жуткой жаре и адском грохоте. Покамест крепко пожал руку, и они расстались. Он смотрел ей вслед, когда она шла по дорожке,-- да, походка ее та еще: нельзя не обратить внимания. Ему приятно, что все вокруг пялятся на нее. Улыбнулся и пошел своей дорогой, дружески помахивая рукой тем, кто с ним здоровался на ходу.
Еще рано, преподаватель английского языка Мллисон пока не появился. В наполовину пустой аудитории до Стива не долетали обычные сопрано-теноровые звуки -- сегодня не идет оживленная беседа между ожидающими начала лекции студентами. Все сидят на стульях тихо, не разговаривают: с подчеркнутым тщанием приводят в порядок книги, изучают сделанные накануне записи. Время от времени бросает искоса взгляд на черную доску: худенький паренек, с рыжими волосами, быстро, аккуратно пишет на ней повернувшись спиной к столу преподавателя:
О, плачь по Адонаису -- ведь умер он! Проснись ты, Матерь печаль,-проснись и зарыдай! Куда же дальше?.. Пусть от горящего их ложа Просохнут жгучие слезинки; Пусть громко бьющееся сердце Примолкнет, словно в тихом сне. Ведь он ушел туда, где мудро все и справедливо. Не думай, что бездна пламенной любви Его вдруг воскресит, наполнит соком животворным. Смерть радуется гласу его немому И лишь смеется громко,-- отчаяние наше ей нипочем!
На второй доске рыжий заканчивал писать последние строки следующего станса:
Вознесся он над тенью вечной ночи. Ни зависть и ни ложь, Ни ненависть, ни боль -- Ничто волнующее страстно людей Его уж не достигнет и не подвергнет мученьям: Его теперь не запятнать, Зараза мира не посмеет его коснуться, Он в полной безопасности отныне. О, кто оплачет холод, наступивший На месте прежнего биенья жизни, И голову -- всю в сединах?1
1 Два стихотворения английского поэта П.-Б. Шелли (Перевод с англ. Л. Каневского.)
В аудиторию стремительно ворвался профессор Моллисон, с полуизвиняющейся улыбкой на устах свойственной человеку, знающему, что он всегда опаздывает,-- и резко остановился у двери, озадаченный необычной тишиной в аудитории;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64