Тамара сделала вывод:
— Милиция больше не приезжала?
— Нет, — ответила Юля, присев на краешек своего стола. Сегодня она была одета в голубые обтягивающие джинсы и желтую майку с короткими рукавами. — И я не собираюсь их дожидаться, Тамара Олеговна.
— То есть?
Юля пихнула носком туфли небольшую картонную коробку, набитую всякой мелочью типа одежных вешалок, стоптанных кроссовок примерно тридцать пятого размера, хрустальной пепельницы и свернутого в трубочку постера Леонардо Ди Каприо.
— Вот, сваливаю, — пояснила она. — Сейчас соберу вещи...
Тамара подняла брови, что, вероятно, означало: «Это, конечно, твое личное дело, но на твоем месте я бы так не поступала».
Юля взяла со стола косметичку и бросила ее в коробку к остальным вещам, что должно было означать примерно следующее: «А мне чихать на то, что вы думаете по этому поводу».
Вслух она сказала:
— Я так понимаю, что ловить здесь больше нечего... А париться тут сутки напролет и с ментами общаться — удовольствие маленькое. Так что всего хорошего, Тамара Олеговна. Примите еще раз мои соболезнования.
В последней фразе мне послышалось нечто вроде иронии. Тамара не стала устраивать по этому поводу разборки, она махнула на Юлю рукой и устало опустилась на диван. У нее в этот момент было какое-то опустошенное лицо, и я решил, что сам должен разобраться в тех вопросах, из-за которых мы и приехали сюда. Я же как-никак был мужчина. И где-то даже самурай.
— Юля, — сказал я и строго посмотрел на секретаршу, отчего и сам себе-то стал казаться идиотом. Что уж говорить про Юлю? Она широко улыбнулась, показав щель между зубами. — Юля, нам нужна информация, — сказал я. — Насчет бизнеса Георгия Эдуардовича.
— Бумаги забрала милиция, — сказала Юля.
— Да? — растерянно переспросил я. Юля кивнула. А больше я и не знал, о чем спрашивать. Я беспомощно посмотрел на Тамару, та вздохнула и подключилась к моим усилиям.
— Юля, Джорджик ведь не сам составлял все эти отчеты? — осведомилась Тамара.
— Точно! — спохватился я, вспомнив свой предыдущий визит. — Вы же говорили, что раз в месяц приходил бухгалтер, который делал всю документацию...
— Говорила, — хмуро ответила Юля, явно не обрадовавшись моей хорошей памяти. — Что с того?
— А где бы нам найти этого чудесного бухгалтера? — это опять Тамара с дивана.
— И всех прочих, кто работал на Георгия Эдуардовича, — добавил я.
Юля вздохнула.
— А почему я должна это делать? — печально произнесла она, обращаясь, видимо, к самой себе. — На фига мне это сдалось? Контора-то накрылась, все... Я даже расчета не получила. Да еще и в милицию наверняка тягать будут.
— Будут, — подтвердила Тамара. — И если не хочешь, чтобы тебя туда тягали каждый божий день, давай сюда адреса и телефоны.
Угроза была какая-то сомнительная. Вряд ли Тамара могла как-то влиять на ментов, и Юля это понимала. Тогда, для усиления эффекта, я подошел к картонной коробке и наклонился над ней, будто бы меня очень заинтересовало ее содержимое. И еще я слегка пнул коробку ногой, будто бы собирался ее сейчас перевернуть, чтобы получше рассмотреть все это барахло. Юля, как любая женщина в такой ситуации, перепугалась за свое уложенное шмотье, нервно чертыхнулась, залезла к себе в сумочку и вытащила сложенный вчетверо лист бумаги.
— Последний в списке — бухгалтер, — сказала она пренебрежительно и протянула мне листок. Я взял его и передал Тамаре. Та слегка качнула подбородком, благодаря то ли меня, то ли Юлю.
Во всяком случае, после этого жеста секретарша подхватила свою коробку и быстро удалилась из офиса, оставив ключи на столе.
Так что вроде бы все прошло успешно. В смысле, мы получили то, что хотели. Я был, что называется, на душевном подъеме и по инерции изображал из себя крутого башковитого следователя. Хотя Юля уже слиняла, и ломать комедию больше было не перед кем, ведь Тамара-то знала, чего я стою.
— Странно... — сказал я и почесал в затылке.
— Что тебе странно? — оторвалась от изучения листка Тамара.
— Она явно не хотела отдавать нам этот список. Почему? Может, Юля замешана как-то в убийстве и теперь хочет помешать нашему расследованию?
— Голова! — язвительно отреагировала Тамара. — Если одна женщина делает мелкую пакость другой женщине, то это объясняется простым словом «ревность».
— Ревность? — удивился я. — Кого к кому?
— Думаешь, эта Юля не пыталась охомутать Джорджика? Думаешь, она не стелилась под него, чтобы он бросил меня и женился на ней? Пыталась и стелилась. У нее ни черта не вышло. Так что... — Тамара развела руками. — Только это ей и остается.
— Нормально, — сказал я, присаживаясь на диван рядом с Тамарой, — крепкий тут у вас был коллектив. Дружный и сплоченный. Как пауки в банке.
— Преувеличиваешь, — бросила Тамара. — Хотя, если учесть, что Джорджика в конце концов все же прикончили... Может, ты и прав.
7
Зря она это сказала. В том смысле, что я, может быть, и прав. Я как самовлюбленный кретин посчитал это комплиментом, да не просто комплиментом, а заслуженным комплиментом. Я решил, что и вправду кое-что соображаю в распутывании всяких там криминальных узелков. И меня понесло дальше.
— Надо бы тут все обыскать, — сказал я деловито. — Менты наверняка схалтурили, пропустили что-то...
— Неужели? — скептически отозвалась Тамара. — А ты большой спец по проведению обысков?
Я скромно потупился, хотя даже толком и не представлял, что именно нужно искать в офисе. В мозгу всплывали всякие глупые картинки из глупых фильмов, и получалось, что где-то тут находится штука навроде кассеты, дискеты или просто пачки листов бумаги, которая все кратко и доходчиво объясняет, называет мотивы убийства, имена убийц, их домашний адрес и семейное положение. Обычно такая фигня обнаруживается за пять минут до конца фильма, и все хватаются за голову с криками: «Как же это мы раньше не допетрили!»
— Ну ищи, если есть охота, — сказала Тамара. — А я посмотрю, как у тебя получится.
И она смотрела, как я мучился битых два часа, ползая на четвереньках, простукивая плинтуса, забираясь в стенные шкафы и исследуя содержимое сливного бачка в служебном туалете. Поначалу у меня даже был какой-то азарт. Потом азарт исчез, появилось раздражение, боль в спине и пыль на всей одежде. Правой рукой я несколько раз очень удачно врезался в стену, так что вчерашняя рана очень давала о себе знать.
Пыльный, потный и злой, я сел рядом с Тамарой на диван.
— Ну? — она чуть приподняла веки. Я промолчал. — Все понятно, — сказала Тамара и вздохнула. — Оказывается, менты не такие уж и халтурщики, да?
— Сейчас передохну и начну снова, — упрямо проговорил я.
— Зачем нам новые человеческие жертвы? — вздохнула Тамара и легко хлопнула меня по плечу. Взметнувшееся облачко пыли заставило ее тут же пожалеть о своем жесте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
— Милиция больше не приезжала?
— Нет, — ответила Юля, присев на краешек своего стола. Сегодня она была одета в голубые обтягивающие джинсы и желтую майку с короткими рукавами. — И я не собираюсь их дожидаться, Тамара Олеговна.
— То есть?
Юля пихнула носком туфли небольшую картонную коробку, набитую всякой мелочью типа одежных вешалок, стоптанных кроссовок примерно тридцать пятого размера, хрустальной пепельницы и свернутого в трубочку постера Леонардо Ди Каприо.
— Вот, сваливаю, — пояснила она. — Сейчас соберу вещи...
Тамара подняла брови, что, вероятно, означало: «Это, конечно, твое личное дело, но на твоем месте я бы так не поступала».
Юля взяла со стола косметичку и бросила ее в коробку к остальным вещам, что должно было означать примерно следующее: «А мне чихать на то, что вы думаете по этому поводу».
Вслух она сказала:
— Я так понимаю, что ловить здесь больше нечего... А париться тут сутки напролет и с ментами общаться — удовольствие маленькое. Так что всего хорошего, Тамара Олеговна. Примите еще раз мои соболезнования.
В последней фразе мне послышалось нечто вроде иронии. Тамара не стала устраивать по этому поводу разборки, она махнула на Юлю рукой и устало опустилась на диван. У нее в этот момент было какое-то опустошенное лицо, и я решил, что сам должен разобраться в тех вопросах, из-за которых мы и приехали сюда. Я же как-никак был мужчина. И где-то даже самурай.
— Юля, — сказал я и строго посмотрел на секретаршу, отчего и сам себе-то стал казаться идиотом. Что уж говорить про Юлю? Она широко улыбнулась, показав щель между зубами. — Юля, нам нужна информация, — сказал я. — Насчет бизнеса Георгия Эдуардовича.
— Бумаги забрала милиция, — сказала Юля.
— Да? — растерянно переспросил я. Юля кивнула. А больше я и не знал, о чем спрашивать. Я беспомощно посмотрел на Тамару, та вздохнула и подключилась к моим усилиям.
— Юля, Джорджик ведь не сам составлял все эти отчеты? — осведомилась Тамара.
— Точно! — спохватился я, вспомнив свой предыдущий визит. — Вы же говорили, что раз в месяц приходил бухгалтер, который делал всю документацию...
— Говорила, — хмуро ответила Юля, явно не обрадовавшись моей хорошей памяти. — Что с того?
— А где бы нам найти этого чудесного бухгалтера? — это опять Тамара с дивана.
— И всех прочих, кто работал на Георгия Эдуардовича, — добавил я.
Юля вздохнула.
— А почему я должна это делать? — печально произнесла она, обращаясь, видимо, к самой себе. — На фига мне это сдалось? Контора-то накрылась, все... Я даже расчета не получила. Да еще и в милицию наверняка тягать будут.
— Будут, — подтвердила Тамара. — И если не хочешь, чтобы тебя туда тягали каждый божий день, давай сюда адреса и телефоны.
Угроза была какая-то сомнительная. Вряд ли Тамара могла как-то влиять на ментов, и Юля это понимала. Тогда, для усиления эффекта, я подошел к картонной коробке и наклонился над ней, будто бы меня очень заинтересовало ее содержимое. И еще я слегка пнул коробку ногой, будто бы собирался ее сейчас перевернуть, чтобы получше рассмотреть все это барахло. Юля, как любая женщина в такой ситуации, перепугалась за свое уложенное шмотье, нервно чертыхнулась, залезла к себе в сумочку и вытащила сложенный вчетверо лист бумаги.
— Последний в списке — бухгалтер, — сказала она пренебрежительно и протянула мне листок. Я взял его и передал Тамаре. Та слегка качнула подбородком, благодаря то ли меня, то ли Юлю.
Во всяком случае, после этого жеста секретарша подхватила свою коробку и быстро удалилась из офиса, оставив ключи на столе.
Так что вроде бы все прошло успешно. В смысле, мы получили то, что хотели. Я был, что называется, на душевном подъеме и по инерции изображал из себя крутого башковитого следователя. Хотя Юля уже слиняла, и ломать комедию больше было не перед кем, ведь Тамара-то знала, чего я стою.
— Странно... — сказал я и почесал в затылке.
— Что тебе странно? — оторвалась от изучения листка Тамара.
— Она явно не хотела отдавать нам этот список. Почему? Может, Юля замешана как-то в убийстве и теперь хочет помешать нашему расследованию?
— Голова! — язвительно отреагировала Тамара. — Если одна женщина делает мелкую пакость другой женщине, то это объясняется простым словом «ревность».
— Ревность? — удивился я. — Кого к кому?
— Думаешь, эта Юля не пыталась охомутать Джорджика? Думаешь, она не стелилась под него, чтобы он бросил меня и женился на ней? Пыталась и стелилась. У нее ни черта не вышло. Так что... — Тамара развела руками. — Только это ей и остается.
— Нормально, — сказал я, присаживаясь на диван рядом с Тамарой, — крепкий тут у вас был коллектив. Дружный и сплоченный. Как пауки в банке.
— Преувеличиваешь, — бросила Тамара. — Хотя, если учесть, что Джорджика в конце концов все же прикончили... Может, ты и прав.
7
Зря она это сказала. В том смысле, что я, может быть, и прав. Я как самовлюбленный кретин посчитал это комплиментом, да не просто комплиментом, а заслуженным комплиментом. Я решил, что и вправду кое-что соображаю в распутывании всяких там криминальных узелков. И меня понесло дальше.
— Надо бы тут все обыскать, — сказал я деловито. — Менты наверняка схалтурили, пропустили что-то...
— Неужели? — скептически отозвалась Тамара. — А ты большой спец по проведению обысков?
Я скромно потупился, хотя даже толком и не представлял, что именно нужно искать в офисе. В мозгу всплывали всякие глупые картинки из глупых фильмов, и получалось, что где-то тут находится штука навроде кассеты, дискеты или просто пачки листов бумаги, которая все кратко и доходчиво объясняет, называет мотивы убийства, имена убийц, их домашний адрес и семейное положение. Обычно такая фигня обнаруживается за пять минут до конца фильма, и все хватаются за голову с криками: «Как же это мы раньше не допетрили!»
— Ну ищи, если есть охота, — сказала Тамара. — А я посмотрю, как у тебя получится.
И она смотрела, как я мучился битых два часа, ползая на четвереньках, простукивая плинтуса, забираясь в стенные шкафы и исследуя содержимое сливного бачка в служебном туалете. Поначалу у меня даже был какой-то азарт. Потом азарт исчез, появилось раздражение, боль в спине и пыль на всей одежде. Правой рукой я несколько раз очень удачно врезался в стену, так что вчерашняя рана очень давала о себе знать.
Пыльный, потный и злой, я сел рядом с Тамарой на диван.
— Ну? — она чуть приподняла веки. Я промолчал. — Все понятно, — сказала Тамара и вздохнула. — Оказывается, менты не такие уж и халтурщики, да?
— Сейчас передохну и начну снова, — упрямо проговорил я.
— Зачем нам новые человеческие жертвы? — вздохнула Тамара и легко хлопнула меня по плечу. Взметнувшееся облачко пыли заставило ее тут же пожалеть о своем жесте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92