ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

.. Все возможно. Но у меня не было времени на толковую обработку квартиры, пора было делать отсюда ноги.
Однако прежде я все-таки собрался с духом, обмотал руку полотенцем и открыл дверь в ванную. Для прощального взгляда. Я слышал, что самоубийцы иногда оставляют записки, где перечисляют жизненные пакости, доведшие их до такого конца. Но никаких записок не было. Была полупустая бутылка водки, стоявшая на полу под раковиной. Мальчику было страшно делать это на трезвую голову, поэтому он хорошенько напился, и теперь никакие лезвия ему не были страшны...
Я аккуратно закрыл дверь и бросил полотенце на пол. Пора было сматываться.
Дверь в квартиру я оставил приоткрытой, чтобы соседи заинтересовались делами мальчика Димы. Кстати, если мы что-то и забыли поставить на место, то это можно будет списать на соседей, которые обнаружат тело. Так что не очень глупо я все сделал. Хотя мог бы сделать умнее.
Вниз мы спустились на лифте, потому что тащить десять этажей Тамару на себе я бы не смог.
— Плохо, — разжала она бледные губы, когда кабина остановилась на первом этаже.
— Тебе плохо?
— Плохо, что мы приехали на «Ягуаре»... Яркая машина, кто-нибудь запомнит.
— Ну, — попытался я ее утешить, — мало ли в городе «Ягуаров»...
Хотя она была, конечно же, права. Я втолкнул Тамару на водительское сиденье и только потом сообразил задать вопрос:
— А ты вести-то сможешь?
— Смогу, — кивнула Тамара, а мне только и оставалось, что поверить ей на слово. «Ягуар» медленно, как катафалк, выехал со двора, проехал метров сто и повернул в другой двор.
— Понятно, — сказал я. — Конспирация.
— Сейчас я посижу и поедем дальше, — тихо сказала Тамара, виновато глядя на меня. — Извини... Просто я никогда раньше не видела такого. И я ведь знала его, он мне нравился, он был у нас дома... О господи! — она закрыла глаза.
— Хватит рыдать, — сказал я достаточно грубо, чтобы Тамара разозлилась и пришла в себя. — Ты лучше вспомни, зачем Дима приходил к вам домой. Вспомни, о чем они разговаривали с Джорджиком...
— Я не знаю, о чем они разговаривали! — нахмурилась Тамара. — Если бы я знала, то сказала бы. Я же понимаю, чем все это пахнет...
— Мне кажется, что не понимаешь. Нас с тобой замочат, если мы не распутаем эту историю. Как это так — ты жила с человеком, который все это заварил, и ты ничего не знаешь о его делах?!
— Представь себе — не знала! — в ее голосе появилась здоровая злость.
— Тогда поехали смотреть, что на дискете, — сказал я, — по-моему, ты уже очухалась.
— Я есть хочу, — сказала Тамара. — Мне нужно срочно заесть нервный стресс. Или я за себя не ручаюсь.
— Тебя разнесет как пивную бочку, если ты будешь каждую неприятность заедать бифштексами.
— Это была неприятность?! По-моему, это был труп моего знакомого! И что значит «пивная бочка»? Я похожа на пивную бочку? — вот это уже был голос вполне здорового человека. Она даже, кажется, собиралась съездить мне по роже. Или укусить. Короче говоря, от нее веяло хорошим настроением и здоровой агрессией.
— Поехали! — сказал я. — Есть, пить, наслаждаться жизнью. Нам и вправду нужно отвлечься.
— То-то, — с видом победительницы сказала Тамара и завела мотор. Я пожал плечами: в конце концов, и я не каждый день натыкаюсь на самоубийц, плавающих в собственной крови. А когда я на них натыкаюсь, это вовсе не повышает мое настроение.
7
Роскошного пиршества не вышло — денег в моих карманах и в ее сумочке набралось немного. К тому же и настроение было все же не праздничное. Я заставил Тамару остановиться возле нервно мигающей вывески «Пельменная». Тамара посмотрела на вывеску, на само здание и спросила:
— А это не опасно?
Я только фыркнул в ответ. Самым опасным заведением из всех, которые я знал, был ночной клуб «Метро», куда вход стоил пять баксов. Да и выглядело заведение шикарно. Тем не менее каждый божий день там кому-то сворачивали челюсти, ломали ребра... А то и еще чего похуже вытворяли, отрываясь на всю уплаченную сумму.
— Опасно — это возле твоего дома. Возле моего дома. У мальчика Димы дома. А здесь... Как у родной мамы, — сказал я.
Тамара с опаской вылезла из машины и поднялась по обшарпанным ступеням. Угрюмые завсегдатаи этого заведения с сомнением посмотрели на нее, а она с сомнением посмотрела на них.
— Может, не надо? — шепотом спросила она, но я подтолкнул ее в спину, и Тамара очутилась у стопки пластмассовых подносов. — Боже мой... Я и не думала, что когда-нибудь снова опущусь до такого.
— Это называется хождение в народ, — пояснил я.
Мы взяли по порции пельменей и — по моему настоянию — две стопки водки. Увидев на нашем столе два белых пластиковых стаканчика, завсегдатаи приняли нас за своих и перестали обращать на нас внимание. Только Тамара изредка дергалась с непривычки, когда один завсегдатай громко и витиевато посылал другого завсегдатая.
— За мальчика Диму, — сказала Тамара, берясь за стакан. — Пусть земля ему будет пухом.
Мы выпили за мальчика Диму, который ушел от всех своих проблем очень простым способом. Нам же со своими проблемами предстояло мучиться дальше.
— Как там со стрессом? — спросил я Тамару, которая в это время меланхолично дожевывала последний пельмень.
— Все в порядке, — ответила она устало. — Можем продолжать искать неприятности себе на голову. Что у нас теперь на очереди?
— На очереди просмотр содержимого дискеты, — напомнил я. — Кажется, тут никаких неприятностей не намечается. Разве что у Юли есть третья связка ключей, и она сейчас привела в офис очередного налоговика.
— Ну нет, это вряд ли, — сказала Тамара. — А даже если и привела — плевать. Нам же нужен только компьютер. Диван мы оставим им в полное распоряжение. — Ее голос был утомленным и негромким, я даже испугался тому, что случилось с этой женщиной за последние дни. В прошлую пятницу она была совсем другая, в понедельник она даже не обратила на меня внимания. Во вторник она обращалась со мной как с мальчиком на побегушках, а сегодня была суббота, мы стояли в дешевой пельменной, только что употребив на двоих двести граммов теплой водки. Вероятно, это и называется деградация.
— Устала как собака, — будто читая мои мысли, пробормотала Тамара. — Не физически, а в смысле нервов. Как все в понедельник пошло кувырком, так и идет...
— Прямо как у меня, — сказал я. — Но мы с этим безобразием покончим.
— Обещаешь? — жалобным голосом спросила Тамара.
— Обещаю, — сказал я. — Если меня не прирежут раньше.
— Это будет полное свинство с твоей стороны. Хватит с меня и Джорджика, который дал себя убить.
Мы помолчали, не глядя друг на друга, потому что и в ее, и в моих словах, и в ее, и в моих движениях сквозило одно и то же — усталость. Мы не могли дать друг другу ничего, кроме этой самой усталости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92