ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 



- Рейвенор?! - удивленно восклицает медик.

- О боги! - хрипит Плайтон.

Хотя ее сознание и наполняет жгучая боль, я чувствую ее облегчение. Увидев меня, она на мгновение обрела надежду.

- Я тоже рад вас видеть, - говорю я.

Распрямившейся тетивой по мне бьет невыносимая волна эмоций. Кара бросается вперед, оставляя Белкнапа поддерживать Мауд, и падает перед моим креслом, крепко обнимая его. Она плачет.

- Кара.

- Ты жив!

- Кара.

Ее боль и горе безудержны. Я пытаюсь успокоить ее, но понимаю, что кто-то тяжело ранил ее. Кто-то держал ее в плену и истязал. Моя бедная Кара. В ее сознании мешается столь много разных вещей: скорбь, радость, удивление, любовь, стыд. Она настолько уверилась в моей смерти, что едва может теперь поверить в обратное.

- Кара, все хорошо. Кто посмел так с тобой поступить?

Она еще сильнее вцепляется в мое кресло, и слезы ее стекают по металлическому каркасу.

- Прости меня! - завывает она. - Прости!

- Тише, Кара. Все будет хорошо. Кто с тобой так поступил?

Я протягиваюсь сознанием в ее незащищенные, хрупкие мысли, чтобы понять, утешить. Куллин приложил руку к ее страданиям. Но позади него я вижу воспоминания о Сайскинде и Уорне, о бесчеловечных надругательствах.

- Я найду Сайскинда, обещаю, Кара. Найду и...

Замолкаю. За отравленными мыслями о капитане-капере и мерзавце Уорне маячат и другие силуэты: Карл и сама Свод.

Я вижу ее глубочайшую тайну, раскаляющую добела ее муку.

- Ох, Кара...

- Прости меня, Гидеон!

- О чем это она? - требовательно вопрошает Белкнап.

Любовь и тревога о ней полыхают в его сознании расплавленным золотом. Он опускает Плайтон на пол и нависает над нами.

- Кара? Рейвенор? Что происходит?

- Я знала, что это Карл! Знала, но защищала его!

- Карл заблокировал твои воспоминания, - говорю я. - Мне видны оставленные им шрамы.

- Еще раньше, - произносит она. - Я знала тогда. Знала, но скрывала. Он заставил меня пообещать, что я ничего не скажу тебе. Что не стану говорить этого никому. Ему было нужно только время...

Она снова заходится в рыданиях и становится невменяема.

- О чем она говорит? - смотрит на меня Белкнап.

- Когда ты узнала? - спрашиваю я. - Кара, когда ты узнала?

- Юстис Майорис. Ризница.

- Она была там, - говорит Молох. - Наверняка она все видела.

- Почему ты скрывала? Почему не сказала мне? - спрашиваю я.

- Я слишком многим ему обязана, - шепчет она. - Он излечил меня от... я умирала. Он вылечил меня. Спас жизнь. Он умолял меня не раскрывать его тайну хотя бы несколько месяцев, чтобы у него было время провести исследования, чтобы он смог найти способ справиться. Я не могла ему отказать. Он спас меня. Разве мог демон так поступить?

- Добрый, но хитрый поступок, - отвечаю я, - но этим его добро и исчерпывается.

- Но... - начинает она.

- Ты знала? - спрашивает Белкнап.

- Что?

- Ты знала? Знала, что Тониус - демон, и продолжала покрывать его?!

Белкнап отходит от нас. Его эмоции всегда сильны и однозначны. Сейчас я ощущаю исходящие от него отвращение и чувство того, что его предали. Он оскорблен. Все его помыслы и чувства всегда направляла только верность Богу-Императору. Более искренней и сильной гадливости я никогда не считывал.

- Он спас меня! - запинаясь, произносит Кара, глядя на Белкнапа красными от слез глазами.

- Тебя спас демон, - говорит он.

Мне кажется, что он сейчас ее ударит. Я предпочитаю не рисковать и отбрасываю его сознанием, заставляя усесться на кушетке рядом с Мауд.

- Сядь! - приказываю я. - Сам разберусь.

- Но она...

- Сядь, Белкнап, и заткнись!

- На твоем месте я бы последовал совету, - произносит Молох.

Губы еретика искривляет улыбка. Даже сейчас, в этом отчаянном положении, он не может не насладиться тем, как рушатся все старания моих людей.

- Может, скажешь, Молох, с чего бы это кому-нибудь слушать, что ты там лепечешь?

Не более чем в пальце от побледневшего лица Зигмунда повисают восемь каинов. Он сглатывает слюну. Внутренняя дверь гостиной открыта, и в ней стоит Нейл, целясь в Молоха из автоматического пистолета. Гарлон потрепан и изранен. Один его глаз затек и практически не открывается. Рядом с ним стоит Пэйшенс с голодным выражением на лице. Она очень хочет убить Молоха.

- Вы только посмотрите, - с фальшивой бодростью в голосе говорит Молох, - теперь все в сборе.

- Пусть живет.

- Гидеон? - удивленно произносит Кыс.

- Пусть живет! Гарлон, опусти оружие!

- Что он здесь делает? - спрашивает Пэйшенс.

Я отодвигаю ее каины от лица Молоха и роняю их на пол.

- То же самое, что и мы: пытается дожить до утра. Мы решили объединить наши возможности.

- Надеюсь, мать твою, ты понимаешь, что делаешь, - произносит Кыс.

Она подбегает к Каре и поднимает ее, отдирая от моего кресла. Нейл приближается к Ангарад, обнимает ее и целует.

- Скажите,- произносит Плайтон с кушетки, пытаясь не выказывать свою боль, - у нас есть какой-нибудь план?

- Нет, - хором отвечаем мы с Молохом.

Горы трясутся. Эльмингард дрожит. Ночь доносит демонический рев, который оставляет шрамы в наших душах. Отчасти это крик, отчасти - плач, отчасти - зов, отчасти - просто звук такой силы, что способен заглушить яростные раскаты грома.

Это рев хищника, голос пробудившегося от спячки и осознавшего свой голод хищника, чей возраст исчисляется миллиардами и миллиардами лет.

Глава четырнадцатая

Кара поднялась, отстраняя от себя Кыс и вытирая щеки. Она старалась не смотреть на Белкнапа.

- Вам надо уходить отсюда, - произнесла она. - Уводи всех отсюда, Гидеон.

- Кара...

- Убирайтесь, пока еще можете. А я...

- Что ты собираешься делать? - спросил Рейвенор.

- Буду удерживать его сколько смогу.

- Как? - спросила Кыс.

- Поговорю с ним. Стану обращаться к Карлу. Он мне доверяет. Я смогу заставить его задержаться.

- Нет, - сказал Рейвенор, - я уже говорил с ним. Карл старается изо всех сил, но для нас он уже потерян. Последние остатки его личности растворились. Он погиб, и власть приобрел Слайт. Демон приобрел всю полноту власти.

- Гидеон прав,- пробубнил Куллин, прижимаясь к комоду. Вокруг него оседали дымящиеся лоскутки драгоценных бумаг, собранных им за всю жизнь. - Я видел Слайта. Это только насмешка над Тониусом, он пользуется его телом и искажает его. Такой могучий, такой лучистый.

Он отмахнул от лица мух. Его кожа приобрела трупный оттенок. Орфео сидел в луже собственной крови.

- Это был не Слайт, - усмехнулся Молох. - Это был только его предвестник, открывающий ему путь, словно рука, отворяющая дверь. Тониус, упокой Силы его душу, послужил проводником. То, что мы видели с тобой в ризнице, Орфео, и то, что ты ощутил на себе сегодня, лишь вершина айсберга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104