Он проклинал Дэйна за то, что тот влюбился в Тесс, проклинал Тесс за ее обаяние, вынудившее его искать счастье в другом столетии, и, наконец, проклинал рыжую упрямую девицу, встреченную им здесь и обладавшую каменным сердцем и страстью дикой кошки.
Сегодня Рэмзи чувствовал себя особенно одиноким, словно только что пережил потерю самого близкого друга, Он уже несколько часов ходил взад-вперед по кабинету, хмурясь от унижения и обиды.» Почему она так относится ко мне?» — думал он, ощущая себя обманутым и покинутым. Повеление Пенелопы оскорбляло его. О'Киф не понимал, почему она не попросила его о помощи, если боялась открыть присланный ей сундук. Почему не воспользовалась его поддержкой? И что могла написать Тесс в этих проклятых записках, если Пенни так изменила свое отношение к нему? Вероятно, что-нибудь о его беспутном прошлом.
Это предположение заставило его застонать от досады. Он представил себе, что думает о нем теперь Пенелопа, и фантазии одна мрачнее другой разрывали его душу. Гадая о том, почему она хотела выгнать его из дома, он недоумевал, как может Пении всерьез верить россказням какого-то журналиста. Неужели она никогда не читала о себе подобных статей? Но ведь тот наглый детектив, который побывал здесь после нападения агентов, сказал, что публику интересует все, связанное каким-либо образом с ее жизнью.
Рэмзи бессильно опустился на стул, поняв, что окончательно запутался в своих мыслях. Он никак не мог объяснить внезапные перемены в настроении Пенелопы. Или он, па свою беду, связался с крайне вздорной и непостоянной женщиной, или она просто боится за свою карьеру, опасаясь показываться в обществе такого странного человека, как он. Что еще может быть причиной столь категоричного требования покинуть навсегда этот дом?
Острая боль в сердце заставила О'Кифа схватиться за грудь. Чувство, не похожее на то, которое охватывает тебя, когда ты теряешь друга в бою. Какая-то другая, более сильная тоска мучила его, принуждая стонать всякий раз, когда он вспоминал, как много потерял с сегодняшнего утра. Чуткая страстная женщина, которая еще несколько часов назад лежала в его объятиях, теперь, казалось, навсегда ушла от него, опалив на прощание ледяным холодом презрения. И поделом. Кто сможет выдержать такое испытание, как известие, что твой любовник, в котором не было никаких сомнений, совсем не тот человек, за которого себя выдает? Рэмзи еще раз приложился к бутылке, и будущее показалось ему менее мрачным. Он сделал еще одни глоток и подумал, что, может быть, стоит пойти в комнату Пенелопы и попытаться как-то разрешить неожиданно возникшее затруднение. После третьего глотка он уже не сомневался, что нашел лучший выход из создавшегося положения.» Эти женщины вообще странные штучки, — думал он. — Сколько лет общаюсь с ними, а так и не научился угадывать, чем можно их огорчить «.
« Мой любовник — путешественник во времени! Космический странник. Граф Калиостро. Барон Мюнхгаузен. Ничего себе — веселая история!»
Пенни растерянно теребила подушку, глядя на открытый старинный сундук. Она все еще не могла прийти в себя от полученных известий. Мысли, одна другой нелепее, теснились в ее голове, угрожая сломать черепную коробку. Любит ли он ее? Но ведь он признался, что любил Тесс. Причем так сильно, что рискнул бросить все знакомое ему с детства, чтобы кинуться очертя голову в совершенно неизвестное будущее. Что ни говори, поступок рыцарский. Но что заставило его поступить подобным образом? Мучила ли его недоступность Тесс? Разочаровался ли он в женщинах того времени? И часто ли от разочарований подобного рода мужчины восемнадцатого века бросались в волны океана?
Тяжело вздохнув, Пенелопа в слезах упала на кровать. Отчаяние стиснуло ей горло, затрудняя дыхание. Как он, должно быть, вновь разочаровался, встретив после Тесс ее! Ведь Тесс — настоящая красавица. А она? Ну что хорошего в рыжих волосах, зеленых, как у дворовой кошки, глазах, губах, красных, как вареные раки?! Не внешность, а сплошное недоразумение!
А Рэмзи? Это настоящий повеса. Он наверняка был в свое время лихим распутником, похоже, не одна девица сохла по нему. Искатель приключений, забияка, горлопан. Готовый на все, лишь бы доставить себе удовольствие. Из таких всегда получались опытные сердцееды. Тоже мне рыцарь плаща и алькова! Пират! Соблазнитель! Бродяга! То-то он, наверное, смеется над ней.
С Тесс он, вероятно, тоже играл. В этом не может быть никаких сомнений. Крутился вокруг, заманивал обходительностью манер и галантными фразами, почерпнутыми из расхожих романов, рассуждал о своей гигантской любви. Тьфу! А потом приставал с нескромными амурными намеками.
Впрочем, на его темное любовное прошлое можно было бы посмотреть сквозь пальцы. Ведь, в конце концов, они тогда еще не были знакомы. Но почему он сам честно не признался ей в своих бесстыдных похождениях? Может быть, она бы и простила его. Так нет же, он предпочел утаить все свои прошлые прегрешения. И даже не сказал, из какого столетия прибыл.
« А поверила бы я ему?» — вдруг подумала Пенни, приподняв голову над подушкой. Ведь он как-то пытался намекнуть на необычайность своего происхождения, но она не прислушалась. Да и разве не обещал он рассказать ей все сегодня вечером? И не его вина, что она узнала о его прошлом раньше.
Пенелопа уже раскаивалась в своей сегодняшней грубости. Она понимала, что должна пойти попросить прощения у Рэмзи, но гордость не позволяла ей осуществить это доброе намерение. Вдохнув, Пенни в нерешительности присела на кровати, как вдруг услышала громкий голос О'Кифа, поднимавшегося по лестнице и во все горло распевавшего веселую матросскую песню. Выбежав в коридор, она в замешательстве замерла у двери в свою комнату.
Увидев Пенни, Рэмзи перестал петь. Но как только она открыла рот, чтобы спросить, что он здесь делает, О'Киф досадливо замахал рукой и, поморщившись, произнес:
— Ты сделаешь мне большое одолжение, если не станешь возобновлять своих дерзких речей.
— Ну вот, опять заговорил на своем тарабарском языке, — недовольно сказала она. — А я-то думала, что ты научился говорить по-человечески. Постой-постой! Да ты, кажется, пьян.
— А хоть бы и так, — ответил он, внимательно оглядывая ее с ног до головы и сладострастно прищуриваясь. — Особая тоска тому причиной. — Он пошатнулся, нашаривая рукой стену. — А ты осторожничай, опасайся любого косого взгляда, вдруг нас снова увидят вместе.
Пенелопа почувствовала, как в душе ее закипает злобное негодование. Его слова казались ей незаслуженным оскорблением. И то примирение, о котором она мечтала за несколько минут до этого, теперь представлялось совершенно невозможным.
— Спокойной вам жизни, авось обрящете веселие, — продолжал Рэмзи, подходя к двери своей комнаты и прижимаясь горячим лбом к прохладному дереву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Сегодня Рэмзи чувствовал себя особенно одиноким, словно только что пережил потерю самого близкого друга, Он уже несколько часов ходил взад-вперед по кабинету, хмурясь от унижения и обиды.» Почему она так относится ко мне?» — думал он, ощущая себя обманутым и покинутым. Повеление Пенелопы оскорбляло его. О'Киф не понимал, почему она не попросила его о помощи, если боялась открыть присланный ей сундук. Почему не воспользовалась его поддержкой? И что могла написать Тесс в этих проклятых записках, если Пенни так изменила свое отношение к нему? Вероятно, что-нибудь о его беспутном прошлом.
Это предположение заставило его застонать от досады. Он представил себе, что думает о нем теперь Пенелопа, и фантазии одна мрачнее другой разрывали его душу. Гадая о том, почему она хотела выгнать его из дома, он недоумевал, как может Пении всерьез верить россказням какого-то журналиста. Неужели она никогда не читала о себе подобных статей? Но ведь тот наглый детектив, который побывал здесь после нападения агентов, сказал, что публику интересует все, связанное каким-либо образом с ее жизнью.
Рэмзи бессильно опустился на стул, поняв, что окончательно запутался в своих мыслях. Он никак не мог объяснить внезапные перемены в настроении Пенелопы. Или он, па свою беду, связался с крайне вздорной и непостоянной женщиной, или она просто боится за свою карьеру, опасаясь показываться в обществе такого странного человека, как он. Что еще может быть причиной столь категоричного требования покинуть навсегда этот дом?
Острая боль в сердце заставила О'Кифа схватиться за грудь. Чувство, не похожее на то, которое охватывает тебя, когда ты теряешь друга в бою. Какая-то другая, более сильная тоска мучила его, принуждая стонать всякий раз, когда он вспоминал, как много потерял с сегодняшнего утра. Чуткая страстная женщина, которая еще несколько часов назад лежала в его объятиях, теперь, казалось, навсегда ушла от него, опалив на прощание ледяным холодом презрения. И поделом. Кто сможет выдержать такое испытание, как известие, что твой любовник, в котором не было никаких сомнений, совсем не тот человек, за которого себя выдает? Рэмзи еще раз приложился к бутылке, и будущее показалось ему менее мрачным. Он сделал еще одни глоток и подумал, что, может быть, стоит пойти в комнату Пенелопы и попытаться как-то разрешить неожиданно возникшее затруднение. После третьего глотка он уже не сомневался, что нашел лучший выход из создавшегося положения.» Эти женщины вообще странные штучки, — думал он. — Сколько лет общаюсь с ними, а так и не научился угадывать, чем можно их огорчить «.
« Мой любовник — путешественник во времени! Космический странник. Граф Калиостро. Барон Мюнхгаузен. Ничего себе — веселая история!»
Пенни растерянно теребила подушку, глядя на открытый старинный сундук. Она все еще не могла прийти в себя от полученных известий. Мысли, одна другой нелепее, теснились в ее голове, угрожая сломать черепную коробку. Любит ли он ее? Но ведь он признался, что любил Тесс. Причем так сильно, что рискнул бросить все знакомое ему с детства, чтобы кинуться очертя голову в совершенно неизвестное будущее. Что ни говори, поступок рыцарский. Но что заставило его поступить подобным образом? Мучила ли его недоступность Тесс? Разочаровался ли он в женщинах того времени? И часто ли от разочарований подобного рода мужчины восемнадцатого века бросались в волны океана?
Тяжело вздохнув, Пенелопа в слезах упала на кровать. Отчаяние стиснуло ей горло, затрудняя дыхание. Как он, должно быть, вновь разочаровался, встретив после Тесс ее! Ведь Тесс — настоящая красавица. А она? Ну что хорошего в рыжих волосах, зеленых, как у дворовой кошки, глазах, губах, красных, как вареные раки?! Не внешность, а сплошное недоразумение!
А Рэмзи? Это настоящий повеса. Он наверняка был в свое время лихим распутником, похоже, не одна девица сохла по нему. Искатель приключений, забияка, горлопан. Готовый на все, лишь бы доставить себе удовольствие. Из таких всегда получались опытные сердцееды. Тоже мне рыцарь плаща и алькова! Пират! Соблазнитель! Бродяга! То-то он, наверное, смеется над ней.
С Тесс он, вероятно, тоже играл. В этом не может быть никаких сомнений. Крутился вокруг, заманивал обходительностью манер и галантными фразами, почерпнутыми из расхожих романов, рассуждал о своей гигантской любви. Тьфу! А потом приставал с нескромными амурными намеками.
Впрочем, на его темное любовное прошлое можно было бы посмотреть сквозь пальцы. Ведь, в конце концов, они тогда еще не были знакомы. Но почему он сам честно не признался ей в своих бесстыдных похождениях? Может быть, она бы и простила его. Так нет же, он предпочел утаить все свои прошлые прегрешения. И даже не сказал, из какого столетия прибыл.
« А поверила бы я ему?» — вдруг подумала Пенни, приподняв голову над подушкой. Ведь он как-то пытался намекнуть на необычайность своего происхождения, но она не прислушалась. Да и разве не обещал он рассказать ей все сегодня вечером? И не его вина, что она узнала о его прошлом раньше.
Пенелопа уже раскаивалась в своей сегодняшней грубости. Она понимала, что должна пойти попросить прощения у Рэмзи, но гордость не позволяла ей осуществить это доброе намерение. Вдохнув, Пенни в нерешительности присела на кровати, как вдруг услышала громкий голос О'Кифа, поднимавшегося по лестнице и во все горло распевавшего веселую матросскую песню. Выбежав в коридор, она в замешательстве замерла у двери в свою комнату.
Увидев Пенни, Рэмзи перестал петь. Но как только она открыла рот, чтобы спросить, что он здесь делает, О'Киф досадливо замахал рукой и, поморщившись, произнес:
— Ты сделаешь мне большое одолжение, если не станешь возобновлять своих дерзких речей.
— Ну вот, опять заговорил на своем тарабарском языке, — недовольно сказала она. — А я-то думала, что ты научился говорить по-человечески. Постой-постой! Да ты, кажется, пьян.
— А хоть бы и так, — ответил он, внимательно оглядывая ее с ног до головы и сладострастно прищуриваясь. — Особая тоска тому причиной. — Он пошатнулся, нашаривая рукой стену. — А ты осторожничай, опасайся любого косого взгляда, вдруг нас снова увидят вместе.
Пенелопа почувствовала, как в душе ее закипает злобное негодование. Его слова казались ей незаслуженным оскорблением. И то примирение, о котором она мечтала за несколько минут до этого, теперь представлялось совершенно невозможным.
— Спокойной вам жизни, авось обрящете веселие, — продолжал Рэмзи, подходя к двери своей комнаты и прижимаясь горячим лбом к прохладному дереву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115