— Как это страшно! — пробормотала Пенни после продолжительного молчания, прижимаясь к его груди. — А ты не оставишь меня?
— Никогда. — Он решительно тряхнул головой, нежно проведя ладонью по ее плечу. — Я сделаю все, чтобы остаться с тобой. Наши сердца давно уже бьются в унисон, твоя боль стала и моей болью.
— Спасибо, Рэмзи, — прошептала она, чувствуя, как на глаза навертываются слезы.
— Ты можешь смело открывать передо мной свое сердце. Теперь уже ничто не разделяет нас. Мы предназначены друг другу судьбой. — Он крепко обнял ее и ласково погладил по голове. — Ради тебя я прошел сквозь столетия. Чтобы найти тебя, оставил свой мир и друзей. И теперь не мыслю своей жизни отдельно от твоей. Я люблю тебя и буду любить вечно.
— Но мы не можем любить друг друга, — вдруг сказала она.
— Не спеши произносить слова, — с трудом проговорил О'Киф, стараясь справиться с охватившей его дрожью. — Подожди, пока их за тебя скажет сердце.
— Я не спешу. Мне нечего скрывать от тебя. И я люблю тебя всем сердцем.
Он облегченно вздохнул и радостно улыбнулся. И Пенни поняла, как сильно он боялся, что она откажет ему.
— Я люблю тебя, — повторила она.
— Еще, — попросил он, осыпая ее поцелуями.
— Люблю.
— Еще!
— Люблю!
Рэмзи стиснул ее в объятиях и, повалив на землю, принялся покрывать поцелуями. Она шутливо отбивалась, весело смеясь в ответ, и он вторил ей восторженным басом. Словно беспечные дети, катались они по песку и хохотали, совершенно довольные собой и всем миром. Лошадь удивленно покосилась на них большим глазом и вопросительно заржала, будто спрашивая, что так развеселило ее хозяев, но тем было не до нее. Переплетясь руками и ногами, они катались по мягкому песчаному пляжу, что-то радостное и невразумительное выкрикивая в ответ на недоуменные взгляды растерянного животного.
Глава 33
— Где вы были? — спросил их Хэнк, когда Пенелопа и Рэмзи переступили порог дома.
— А что такое? — забеспокоилась Пенни. — С Маргарет все в порядке?
— В порядке, — откликнулась сама Маргарет из глубины комнаты. — У меня была очень заботливая сиделка.
Шофер улыбнулся и оглядел с ног до головы Пенелопу, отметив про себя, что она выглядит отдохнувшей и посвежевшей, и заметив несколько соломинок, застрявших в волосах у нее и у О'Кифа.
— Ты, кажется, где-то потеряла туфли? — сказал он, закончив осмотр.
Пенни покосилась на свои голые ноги, затем — на Рэмзи и пожала плечами, словно только что заметила пропажу. О'Киф насмешливо и самодовольно улыбнулся, как улыбается самец бабуина, получивший причитающийся ему банан.
— А как ты перепачкалась! — продолжал между тем Хэнк. — Ты вся в песке.
— Оставь их в покое, — остановила его миссис О'Халерен, исподтишка толкая в бок и подходя к Пенелопе. Достав из ее волос соломинки, она кивнула в сторону лестницы:
— Иди, тебе надо отдохнуть.
— Если я буду целыми днями лентяйничать, то непременно сойду с ума, — ответила Пенни, целуя ее в щеку и послушно отправляясь наверх.
Рэмзи хотел последовать за ней, но Маргарет встала у него на пути.
— Не смей входить в жилое помещение в таких грязных сапогах, — сказала она. — Ну-ка быстренько снимай их.
О'Киф подчинился ее приказанию, и она, поморщившись, передала сапоги Хэнку. Но не успела она обернуться, как Рэмзи уже оказался наверху.
— Можно я оставлю их себе на память? — спросил он, останавливаясь у двери в комнату Пенелопы.
Пенни, сидящая на краю кровати, улыбнулась и подняла голову. Но как только она увидела то, о чем он просит, улыбка тут же сползла с ее губ. На кончике пальца у Рэмзи покачивались ее черные кружевные трусики.
— Ты хочешь завладеть ими, как военным трофеем? — поинтересовалась она, слегка покраснев.
— Нет, — сказал он, пряча трусики в карман и подходя к кровати. — Как залогом твоей благосклонности. — С этими словами он повалил ее на постель и, прижав к одеялу, повелительным тоном потребовал:
— Повтори то, что ты говорила на берегу.
— Я тебя люблю, — произнесла она.
— А за что?
— За то, что ты — наглый сумасброд.
— Повтори еще раз.
— За твои гигантские косолапые ноги.
— Еще.
— За твой колоссальный аппетит, в котором ты превосходишь целую команду НХЛ.
— За что еще?
Она подняла глаза к потолку, стараясь придумать еще одну причину привязанности. Как вдруг он быстро проник рукой под ее блузку, так что она вскрикнула от неожиданности, но, успокоившись, удовлетворенно выгнулась, прижимаясь к нему.
— За то, что ты сильный, благородный, терпеливый, — заговорила Пенни, — галантный, добрый, незлопамятный. — С каждым новым определением голос ее становился все мягче и мягче, а пальцы все нежнее ласкали его щеку. — Я люблю тебя потому, что ты все предвидишь заранее, и потому, что никогда не оставишь меня.
— Это правда, — согласился он, поглаживая рукой ее голую ногу. — Да ты вся в песке!
— Не вся, — возразила она, игриво посмотрев на него. Минутой позже он смог убедиться в ее правоте.
Рэмзи сидел возле кухонного стола, на котором в беспорядке были разбросаны дневники Тесс. Он только что оторвался от чтения одного из них и теперь с интересом следил за действиями Пенелопы, шарившей в шкафу в поисках пищи.
— Прекрасно, — наконец сказала она, доставая одну за другой несколько разноцветных коробок и раскладывая их на стойке.
Заинтересованный О'Киф оставил свое занятие и, читая на ходу надписи на коробках, подошел к ней.
— Каша пригодится на завтрак, — продолжала рассуждать Пенни.
— Но вряд ли насытит, — возразил Рэмзи, думая о том, что занятие любовью всегда возбуждает зверский аппетит.
— Что ж, — улыбнулась она, — тогда, быть может, вот это как раз тебе подойдет. — И поставила перед ним коробку пшеничных хлопьев «Капитан Кранч».
Он запустил в нее руку и высыпал в рот горсть маленьких хрустящих кружочков.
— Черт возьми! — выругался О'Киф, с трудом пережевывая сухую засахаренную пшеницу.
Пенелопа насмешливо усмехнулась и, высыпав хлопья в миску, залила их молоком, показывая, как с ними надо обращаться. Затем положила на стол ложку и пододвинула незадачливому капитану готовую пшеничную кашу.
— Ешь.
— Есть! — отсалютовал он ей деревянной ложкой и принялся с наслаждением поедать то, что она ему приготовила.
Пенни размешала в своей тарелке «Очарование» (так по крайней мере было написано на коробке) и присоединилась к процессу поглощения пищи. В продолжение нескольких последующих минут слышны были лишь хруст, чавканье да изредка довольное похрюкивание увлеченного трапезой моряка. Каждый из сотрапезников положил перед собой на стол по тому записок Тесс и иногда, отрываясь от поедания каши, читал другому понравившиеся ему места.
— Слушай, — говорила Пенелопа и, не дожидаясь официального согласия, зачитывала с того места, на котором остановилась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115