Я схватил ее за руку.
— Что случилось, Глория?
— Шелл, мне больно.
— Прости, голубушка. — Я отпустил ее руку. — Дело в том, что развязка близка, поэтому у нас совсем нет времени.
— Об этом я и хотела тебе сказать. Не знаю, это то самое или нет, но ты просил меня сообщать все, касающееся Торелли и той партии товара.
Она замолчала. Меня так и подмывало хорошенько ее встряхнуть, но я решил, что это ничего не даст.
— Право, не знаю, что все это значит, но кто-то рассказал Торелли о том, что было у Пулеметчика, а Торелли узнал, что Пулеметчик убит. Мне сказал об этом Джордж. Короче, кто-то хочет за эту ерунду пять миллионов долларов. Глупо, правда?
Мне пришлось сесть. У меня такое творилось в голове, что я не сразу врубился.
Наконец потихонечку там прояснилось. Я видел, как Ив выходит из ванной комнаты с небольшой черной коробкой в руке, в которой, как я решил, у нее косметика и прочая чепуховина. Черт побери, косметика... На самом деле там компромат на моего профсоюзника, которому цена пять миллионов. Я застонал. Все это было, можно сказать, в моих руках. Хотя нет, не совсем. Я помню, как рассердилась и разволновалась Ив, когда я, подавая ей норковую шубу, уронил коробку на пол. А потом она спокойно подняла ее и вышла.
— Глория, когда это произошло? — потребовал я. — Сколько времени назад?
— Я узнала про это всего полчаса тому назад. Не знаю, когда про это узнал Торелли. Джордж был здесь, когда он позвонил.
— Ты хочешь сказать, что Торелли позвонил Джорджу по поводу товара?
— Да. После этого Джордж заглянул ко мне и сказал, что он будет какое-то время занят. Вот откуда я об этом и узнала. Джордж сказал, что ему придется вести какие-то переговоры от имени Торелли. Столько денег, Шелл...
Переговоры... Ну конечно же, Торелли торговался с Ив, сбивал цену. До нуля. Знаю я эти переговоры, для ведения которых такой головорез, как Джордж, прямо незаменим. А эта отважная наивная малышка Ив хладнокровно предложила Торелли: пять миллионов — и товар ваш. И все равно в этой истории мне не все было ясно.
— Глория, полчаса назад у Торелли еще не было этого товара?
— Нет, но он...
— Да, понятно, он обдумывал, как бы его получить. Так говоришь, туда пошел Джордж? Прямо к ней в коттедж?
— Да.
Я встал.
— Глория, где она живет? Боюсь, ее уже нет в живых. Глория! Где этот шестой коттедж? Быстро говори!
Глаза у Глории сделались круглыми.
— Напротив, — не мешкая, ответила она. — Виден с нашего порога.
Глория показала, как мне туда пройти. Я бросился со всех ног, предпочитая напрямик, а не по подъездной дороге, которая здорово петляла. Пробегая мимо «кадиллака», я махнул рукой Марии, чтобы она ехала за мной. Не знаю, поняла она меня или нет — я, не оглядываясь, рванул прямо по газону, откуда до коттеджа было ярдов сто.
И тут случилось то самое, чего я так боялся. Нет, я не увидел ничего особенного, а всего лишь мужчину, который вышел из двери коттеджа номер шесть и скорым шагом направился к длинному черному «линкольну», припаркованному поблизости. Сев в него, он мгновенно рванул с места и машина быстро замелькала среди зелени.
Я не замедлил бега, хотя и знал, что уже слишком поздно.
Глава 15
Я еще не пробежал и половины расстояния, а легкие уже отказывали. Я весь вспотел, потому что был очень возбужден и боялся за Ив.
Ив Уилсон я наверняка застану мертвой — одному Богу известно, что может сделать с ней человек Торелли. Уже, вероятно, сделал.
Последние несколько футов я одолел галопом, с разбегу вскочил на маленькое крылечко и толкнулся всем телом в дверь. Она распахнулась, я с трудом удержался на ногах. Комната была почти точной копией гостиной Глории. В ней никого не было. Сразу я ничего не заметил, но когда огляделся внимательней, увидел в открытую дверь напротив меня танцующие тени, которые как-то странно то поднимались, то исчезали. Я бросился в ту комнату и чуть было не упал в огонь.
Меня лишь чудом не вывернуло. Мне хотелось закрыть глаза, отвернуться, уйти — все, что угодно, только бы не видеть этого. На кровати лежала Ив, которая, как я интуитивно чувствовал, была мертва. Увидев пламя, я в первую секунду подумал, что подожгли коттедж, но вскоре сообразил, что не коттедж горит, а человеческая плоть. Запах был столь удушающим, что у меня запершило в горле. Я почувствовал во рту вкус жареного мяса.
Пламя поднималось из большого ведра в изножье одной из двух кроватей прямо передо мной, оно все еще жадно тянулось вверх, желая достать почерневшие связанные лодыжки. Закинутые за голову руки Ив Уилсон были привязаны к спинке кровати, ноги лежали на противоположной, свешиваясь над ведром с горящим огнем.
Все это я увидел сразу же, как только ворвался в комнату: изуродованное веревками прекрасное тело Ив, следы ожогов на белой коже, всклокоченные апельсиновые волосы, кляп глубоко в ее рту. Я с поразительной ясностью запечатлел в мозгу каждую деталь этого ужасного зрелища, а по моему телу тем временем ползли мурашки и к горлу подступал тошнотворный ком. Я видел, что кляп изуродовал ее рот, видел на ее щеках яркие пятна помады, лиловые следы на ее запястьях от напрасных усилий разорвать грубые веревочные путы.
Я размахнулся и отфутболил ведро к дальней стенке. Это был бессмысленный поступок, всего лишь взрыв эмоции, но я не мог вынести зрелище огня, пожирающего плоть, пускай даже мертвую, пускай даже бесчувственную. И тогда она пошевелилась! До меня не сразу дошло, а когда дошло, я сломя голову ринулся к ней. Она снова шевельнулась — слегка повела головой вверх. Должно быть, ее мучитель не очень глубоко засунул кляп — я видел, как он шевельнулся. Ив силилась что-то сказать!
Я вытащил из ее рта комок материи и увидел, что она медленно открывает глаза. При этом я почувствовал то же самое, как если бы у мумии вздрогнули и зашевелились веки. Я видел, как затрепетали длинные загнутые ресницы Ив и поползли вверх веки. На меня смотрели ее глаза, в синих глубинах которых затаились вселенские ужас и боль. Потом шевельнулись ее губы, послышались какие-то звуки, не слова, а именно нечленораздельные звуки: стоны, сдавленные хрипы, страшные, жалобные, леденящие душу. Они впились в меня как острые ножи. Я не мог шевельнуться, не мог оторвать взгляда от этого искаженного мукой лица, а ее дрожащие изуродованные губы силились что-то произнести. Теперь вся комната наполнилась этими страшными нечеловеческими звуками.
Но вдруг я различил слова, искаженные почти до неузнаваемости, похожие на тихие вопли:
— Скажи ему... он звонил Торелли... знает...
Мне хотелось успокоить ее, прикоснуться к ней, чтобы исчез кошмар в ее глазах.
— Помолчи, милая, — сказал я. — Успокойся, моя хорошая. Не нужно ничего говорить. Я вызову доктора.
Ее глаза стали еще больше, их взгляд теперь просто-таки впился в мои.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42