Вот, собственно, и все, приключение закончилось. Я возвращаюсь в «Кедровый скит». С него все началось, им и закончится. Вроде всего ничего прошло, как я его покинул, а сколько событий произошло. Да что там, я сам стал совершенно другим. Не знаю пока, хорошо это или нет. Время покажет. Но уже сейчас ясно, что никакое время не вытравит из моего сердца рыжие кудряшки и очаровательные конопушки на миленьком носике. Будь счастлива, Селистена! Я тебе искренне этого желаю. Будь счастлива и прощай.
Я даже не стал выбираться за городскую стену, а просто огляделся вокруг и, не заметив ни одной живой души, обернулся соколом и резко набрал высоту.
* * *
На этот раз летел я медленно и печально. А куда, собственно, мне теперь торопиться? Перед тем как вернуться в скит, я решил пару дней погостить у Серафимы, как раз до конца каникул. Про Селистену я старался не думать. Это, конечно, было невыносимо, но я изо всех сил гнал мысли о ней и о ее предстоящей свадьбе. Поделать уже ничего нельзя. Всё, прекрасная, чистая глава в моей жизни дописана и поставлена точка. Я возвращаюсь в скит, Селистена идет под венец. И эта сердечная рана затянется еще очень не скоро, если затянется вообще.
В Кипеж-град я уже никогда не вернусь, мое слово верное. Да и Селистена никогда не найдет ни скит, ни Серафимину избушку, даже если очень захочет: ориентироваться в лесу она так и не научилась.
Вот и ведьмины хоромы. Из печной трубы вьется небольшой дымок – кормилица, наверное, пироги печет. Что ж, очень кстати, за все время пути у меня во рту и маковой росинки не было. Вот что любовь с людьми делает: я даже о еде думать перестал.
Плавно приземлившись перед избушкой, я вернул себе человеческое обличье. Стряхнул с себя прилипшее перо (у пернатых сейчас линька), поднялся на крыльцо и открыл дверь. В нос ударил приятный запах. Точно, Сима пироги затеяла.
– Ты вовремя, как раз пироги поспели, – раздался звонкий голосок, и мое сердце сжалось.
Боясь поверить своим ушам, я вошел в комнату и замер на пороге. В Симином переднике как ни в чем не бывало у печки хозяйничала Селистена. Раскрасневшаяся от печного жара, она казалась еще более рыжей, чем обычно, а мои любимые конопушки сияли как маленькие звездочки.
– Ну чего стоишь, проходи. Стол уже накрыт, поди, проголодался с дороги? Вообще-то тебя легче прибить, чем прокормить, но я попробую все-таки прокормить, – улыбнулась боярышня и поставила на стол огромное блюдо с румяными пирожками.
В оцепенении я сел на скамью. Этого просто не могло быть! Селистена никак не могла оказаться здесь, да еще раньше меня. Хотя не могу сказать, что меня это не радует. Между тем Селистена выставила на стол еще пару блюд с какой-то вкусностью и, наконец, уселась напротив. Я же будто потерял дар речи.
– Ну, думаю, то, что ты поступил как последний негодяй, ты знаешь и сам, – весело начала рыжая. И я послушно кивнул. – Так вот, несмотря на то что ты такой дурачок, я все равно тебя люблю и намерена выйти за тебя замуж. Ну, например, зимой. Как ты на это смотришь?
– А… – промямлил я, все еще не веря в свое счастье.
– А батюшка совсем не против этого брака и уже благословил нас. Тебя, конечно, заочно.
– Э…
– Как мне это удалось? Подходы знать надо! – Селистенка звонко засмеялась. – И потом, я люблю тебя, а разве это не веская причина для свадьбы?
Я кивнул.
– С Феликлистом проблема решена. Хочешь спросить как? Да, собственно, какая разница, что бы ты ни думал, но батюшка у меня очень умный человек.
Я опять-таки послушно кивнул.
– Си…
– А Серафима просила передать тебе, что по личному указанию Серогора, в виде исключения, каникулы у тебя продлеваются еще на десять дней. А сами они тоже решили отдохнуть и отправились к морю, в славный город Асседо. Знаешь, оказывается, он действительно славный.
– И…
– Ну конечно, это она дала мне на прощание перстень великого Сивила и научила, как им пользоваться. Она очень мудрая женщина и сказала мне, что с помощью этого артефакта можно будет исправить грандиозную глупость, которую ты выкинешь. Я тогда посмеялась, но перстенек припрятала. Знаешь, а им очень просто пользоваться: раз, и готово! Я тут, и еще время в запасе, чтобы приготовиться к прибытию моего прожорливого, но от этого не менее любимого жениха, осталось.
Ну Сима, ну бабанька моя ненаглядная! Вот кто действительно видит нас насквозь. Вернется шалунья с моря, в ножки ей поклонюсь.
– Вот и я научилась понимать тебя без слов. Наверное, становлюсь настоящей женщиной.
Единственное, на что я был способен в этот момент, так это просто улыбнуться. Я счастлив, что тут еще сказать?
– Что же ты пироги не ешь? Они, между прочим, с крольчатиной! – протараторила рыжая и залилась серебряным, прекрасным смехом.
Москва
Март 2004
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Я даже не стал выбираться за городскую стену, а просто огляделся вокруг и, не заметив ни одной живой души, обернулся соколом и резко набрал высоту.
* * *
На этот раз летел я медленно и печально. А куда, собственно, мне теперь торопиться? Перед тем как вернуться в скит, я решил пару дней погостить у Серафимы, как раз до конца каникул. Про Селистену я старался не думать. Это, конечно, было невыносимо, но я изо всех сил гнал мысли о ней и о ее предстоящей свадьбе. Поделать уже ничего нельзя. Всё, прекрасная, чистая глава в моей жизни дописана и поставлена точка. Я возвращаюсь в скит, Селистена идет под венец. И эта сердечная рана затянется еще очень не скоро, если затянется вообще.
В Кипеж-град я уже никогда не вернусь, мое слово верное. Да и Селистена никогда не найдет ни скит, ни Серафимину избушку, даже если очень захочет: ориентироваться в лесу она так и не научилась.
Вот и ведьмины хоромы. Из печной трубы вьется небольшой дымок – кормилица, наверное, пироги печет. Что ж, очень кстати, за все время пути у меня во рту и маковой росинки не было. Вот что любовь с людьми делает: я даже о еде думать перестал.
Плавно приземлившись перед избушкой, я вернул себе человеческое обличье. Стряхнул с себя прилипшее перо (у пернатых сейчас линька), поднялся на крыльцо и открыл дверь. В нос ударил приятный запах. Точно, Сима пироги затеяла.
– Ты вовремя, как раз пироги поспели, – раздался звонкий голосок, и мое сердце сжалось.
Боясь поверить своим ушам, я вошел в комнату и замер на пороге. В Симином переднике как ни в чем не бывало у печки хозяйничала Селистена. Раскрасневшаяся от печного жара, она казалась еще более рыжей, чем обычно, а мои любимые конопушки сияли как маленькие звездочки.
– Ну чего стоишь, проходи. Стол уже накрыт, поди, проголодался с дороги? Вообще-то тебя легче прибить, чем прокормить, но я попробую все-таки прокормить, – улыбнулась боярышня и поставила на стол огромное блюдо с румяными пирожками.
В оцепенении я сел на скамью. Этого просто не могло быть! Селистена никак не могла оказаться здесь, да еще раньше меня. Хотя не могу сказать, что меня это не радует. Между тем Селистена выставила на стол еще пару блюд с какой-то вкусностью и, наконец, уселась напротив. Я же будто потерял дар речи.
– Ну, думаю, то, что ты поступил как последний негодяй, ты знаешь и сам, – весело начала рыжая. И я послушно кивнул. – Так вот, несмотря на то что ты такой дурачок, я все равно тебя люблю и намерена выйти за тебя замуж. Ну, например, зимой. Как ты на это смотришь?
– А… – промямлил я, все еще не веря в свое счастье.
– А батюшка совсем не против этого брака и уже благословил нас. Тебя, конечно, заочно.
– Э…
– Как мне это удалось? Подходы знать надо! – Селистенка звонко засмеялась. – И потом, я люблю тебя, а разве это не веская причина для свадьбы?
Я кивнул.
– С Феликлистом проблема решена. Хочешь спросить как? Да, собственно, какая разница, что бы ты ни думал, но батюшка у меня очень умный человек.
Я опять-таки послушно кивнул.
– Си…
– А Серафима просила передать тебе, что по личному указанию Серогора, в виде исключения, каникулы у тебя продлеваются еще на десять дней. А сами они тоже решили отдохнуть и отправились к морю, в славный город Асседо. Знаешь, оказывается, он действительно славный.
– И…
– Ну конечно, это она дала мне на прощание перстень великого Сивила и научила, как им пользоваться. Она очень мудрая женщина и сказала мне, что с помощью этого артефакта можно будет исправить грандиозную глупость, которую ты выкинешь. Я тогда посмеялась, но перстенек припрятала. Знаешь, а им очень просто пользоваться: раз, и готово! Я тут, и еще время в запасе, чтобы приготовиться к прибытию моего прожорливого, но от этого не менее любимого жениха, осталось.
Ну Сима, ну бабанька моя ненаглядная! Вот кто действительно видит нас насквозь. Вернется шалунья с моря, в ножки ей поклонюсь.
– Вот и я научилась понимать тебя без слов. Наверное, становлюсь настоящей женщиной.
Единственное, на что я был способен в этот момент, так это просто улыбнуться. Я счастлив, что тут еще сказать?
– Что же ты пироги не ешь? Они, между прочим, с крольчатиной! – протараторила рыжая и залилась серебряным, прекрасным смехом.
Москва
Март 2004
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100