Лимбул с сомнением хмыкнул.
– Я пока не заметил тут особо злых комаров. У нас на юге есть места, где посильнее едят!
– Подожди, дойдем до болота! – раздраженно откликнулся Ичкил. – Погляжу, как ты там заговоришь, когда губы опухнут и глаза заплывут.
– Ну-ну, – опять недоверчиво бросил Лимбул. – Ты давай дальше рассказывай. Или вы комаров испугались и повернули?
– Мы никого не боялись! – с жаром воскликнул Ичкил, приподнявшись на локте. Словно в насмешку, в этот момент его укусили и кочевник стал ожесточенно колотить себя по шее и растирать зудящее место. Девлик шевельнул рукой, отгоняя с помощью магии кровососов подальше от костра и людей. – Наш царь никому не позволял свернуть! Мы прошли по болоту и вступили в чащу, по сравнению с которой эта вот – что твоя степь. Два дня посылали разведку во все стороны, но прохода так и не нашли. Подались напролом, по самым дебрям. На вторую ночь налетели на наш лагерь неведомые страшилища и захватили царя в плен. Проваливайте, говорят, или мы его убьем!
– Так они и говорить умели! – Лимбул бесцеремонно прервал рассказчика и, как учуявший кровь хорек, тянул к нему свой нос. – А как выглядели? Вы их хорошо рассмотрели?
– К чему на них смотреть? Противные небу и солнцу твари, прятавшиеся в тени. Когти длинные, зубы острые, ревут – как царская труба. Спрячутся в чащобе и воют оттуда, рыщут вокруг, только треск стоит. Тысячи, не меньше! Что нам было делать? Только поворачивать. Прошли мы по своим следам обратно, на западную сторону болота перебрались – тут нас царь и догнал. Злой, голодный, обтрепанный и комарами покусанный. Десять человек разом казнил… Я тогда в сотники как раз выбился. Хотел было царь повернуть снова в лес, наказать чудовищ как следует, но колдун его отговорил, сказал, что луна неправильно на небе стоит, чтобы войну с нелюдями затевать. Потом слышал я, будто гадали на золе и вышло, что чудовища те – демоны, рожденные в незапамятные времена на Мертвом Востоке. Кто ж с такими сладит? Тут царю пришлось забыть про свои сокровища и возвращаться обратно в степь. Хотел он потом вернуться с большим войском, нанять на Белом море сильных волшебников. Посылал нас несколько раз на разведку – через болото, проходы сквозь чащу искать. Я, тогда помнится, один раз тремя сотнями командовал, когда наш начальник отравился да помер. Стал бы и тысячником.
Тут Ичкил снова замялся, завертелся с бока на бок. Наконец, решившись, он вынул фляжку и сделал изрядный глоток.
– Это что, все? – недоуменно спросил Лимбул. – Конец твоей сказочке?
– То не сказка! – зло ответил Ичкил хриплым голосом. – Все правда, истинная! Только царь Волуян помер вскоре и никакого похода больше не было. Так и не стал я тысячником, ибо Терманкьял войной мало на кого ходил и половину войска разогнал, чтобы не кормить и не сеять рядом с собой смуту. Но я здешние леса еще несколько раз возвращался.
– Зачем? В темень и сырость?
– Здесь зверь живет с хорошим мехом. Называется лаской, живет на деревьях. Мы, когда с Волуяном шли, несколько штук убили, так нам потом за них хорошую цену дали в Сурахии. Поэтому я и ездил, пока золота не набрал себе на табун хороший. После этого уже лет десять тут не бывал… ну да что тут изменится? Это же не степь.
– Ага, – хохотнул Лимбул. – В степи-то небось трава каждый год по своему вырастает?
Ичкил укоризненно поглядел на зубоскала, но ничего отвечать ему не стал. Он глянул на колдуна: тот неподвижно лежал, словно мертвец, с остекленевшими глазами, даже грудь у него не шевелилась. Тогда кочевник с кряхтением повернулся на бок и закрылся попоной. Лимбулу ничего не оставалось делать, как только последовать его примеру.
Утром степняк повел их на северо-восток: именно там, по его словам, начиналась тропа в болоте. Ехали они узкой поляной, тянувшейся по берегу мутной тихой речки. Со временем для проезда осталась узкая тропа, проделанная зверьем: слева заросли мелких елок, справа стена ивняка, малины и бузины на самом берегу. С той стороны стояли мрачной стеной высокие деревья: сосны со стволами, желтыми снизу и темневшими кверху, сизо-зеленые ветлы у самой воды, редкие тоненькие березки в глубине, почти задушенные соседними елкам и пихтами. Трава в подлеске стояла такая высокая, что коней в ней скрыло бы выше брюха, пожалуй. Просвета не было ни к обеду, ни к вечеру. Ичкил, первую половину дня утверждавший, что река вот-вот повернет на восток, к болоту, постепенно замолчал и помрачнел. Рукой он частенько поглаживал заветную флягу, но пить не решался.
Так, ни с чем, они и остановились на ночь. Костер развели на славу – яркий, сильный, занявший большую часть крошечной полянки. Искры летели во все стороны, норовя подпалить склонившиеся со всех сторон ветви, но ветра не было и они все ж таки успевали погаснуть. После того, как Ичкил, три раза отхлебнув браги, забылся крепким сном, Девлик надел плащ и взмыл в темное небо вслед за крутящими спирали искрами. Ночной Глаз позволил ему видеть не хуже, чем при свете солнца, хотя над головой стелились тучи. Долго летать не пришлось – не более, чем в льюмиле впереди река наконец делала долгожданный крутой поворот к востоку.
Вернувшись, Девлик никому ничего не сказал. Лимбул, вероятно, не спал и видел его полет, но вопросов задавать не стал. Угрюмый Ичкил обреченно собрался в путь и не говорил ни слова; однако, как только они достигли наконец поворота, кочевник преобразился и принялся рассказывать истории о том, сколько коней сдохло у них в этом месте, наевшись цикуты, и как брошенные трупы они не нашли потом на обратном пути – ни единой косточки. Конечно, по разумению Ичкила, это были проделки демонов.
Еще некоторое время следуя берегом речки, они забирались во все более густые заросли жимолости и бирючины. В конце концов, через реку пришлось перебираться, так как она еще раз поворачивала на север. Мутная вода в том месте текла на дне глубокой и узкой канавы с глинистыми крутыми стенками. Кусты и низкорослые деревца с обоих берегов росли криво, склоняясь кронами навстречу друг другу и сплетаясь ветвями. Корни – длинные, мохнатые, как бороды – торчали из глины и свисали до самой воды. За поворотами медленно и беззвучно крутили омуты, тут и там наружу торчали склизкие бурые коряги.
– Ну и где же тут удобный путь? – ворчливо спросил Лимбул, оглядев однообразно заросшие берега, когда Девлик прожег им путь на самый край обрыва. С той стороны чащоба была, кажется, еще гуще, чем с этой.
– Годы не проходят без следа! – философски заметил Ичкил. – Когда я тут был в последний раз, через речку лежало большое толстое дерево, а на том берегу лес стоял редко. И звериных троп больше нету.
– Не может быть, чтобы здесь совсем не было зверей!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112