Гремел оркестр. Гиганты негры понесли на берег национальные знамена. Маршировала морская пехота. Офицеры черными рядами в золоте сопровождали коммодора.
Через два дня Перри объявил, что он уйдет с эскадрой и явится снова сюда же за ответом весной. Еще не раз побывал в эти дни мнимый губернатор на флагманском корабле. Коммодор разговаривал с ним, сказал, что отрицательный ответ японского правительства на письмо президента будет считать оскорблением, что Америка в войне с Мексикой собрала сто кораблей и в случае необходимости они придут в Японию как передовой отряд американского флота.
Письмо президента к императору начиналось словами:
«Дорогой и хороший друг… Конституция и закон США запрещает всякое вмешательство в религиозную и политическую жизнь других стран, и я, в частности, поручил коммодору Перри воздержаться от всего, что может напрасно потревожить…»
Как посол, Перри от себя написал официальное письмо императору:
«При современных паровых кораблях Соединенные Штаты и Япония становятся все ближе друг к другу…
Многие большие корабли, назначенные для нанесения визита в Японию, еще не прибыли в эти моря, хотя они ожидаются ежечасно, и нижеподписавшийся, в знак своих дружественных намерений, прибыв на четырех наименьших, в случае необходимости вернется в залив Эдо будущей весной со значительно более могущественными силами.
Президент, выражающий дружеские чувства к Японии, однако, весьма удивлен и опечален был узнать, что в случаях, когда люди Соединенных Штатов, по своему побуждению или спасаясь от угроз и опасностей моря, оказывались во владениях Вашего Величества, с ними обходились так, словно они были наихудшими врагами.
Нижеподписавшийся имеет в виду случай с американскими кораблями „Моррисон“, „Лауренсия“ и „Лагода“…»
Тем временем между американцами и японцами возникали личные знакомства.
Помощником у священника Вельш Вильямса был очень энергичный и образованный китаец. Он мал ростом, ниже японцев, в шелестящей юбке с узорами на шелку, из-под которой видны атласные широкие шаровары, с косой, в шляпе и с веером, в туфлях на толстой подошве. Очень опрятный и чистоплотный, сухой и щуплый китаец с сильным и острым умом, изворотливый и находчивый. Он очень просто и легко сошелся с образованными японцами. Они часто переписывались и посылали друг другу письма в стихах. Китаец не упускал случая отвечать поэтическими посланиями.
В одном из писем японский чиновник, имевший отношение к учреждению искусства и наук, а также к политической философии, спросил его о причине суеты в человечестве. Японский друг писал:
«Что скажете об этом Вы, человек Срединного Государства, приехавший к нам на кораблях Соединенных Штатов?» Пылкий китаец, несмотря на привычку к дискуссиям и к отвлеченному мышлению, уловил, какая доза яда заключается в невинном философском вопросе японского ученого. Но он не подал вида. Однако он не был мстителен, хотя с тех пор при переписке с японцами и в их присутствии он все японские города называл по-китайски, словно японские наименования этих городов явление лишь временное, установленное вновь и совсем недавно, и как бы показывая, что вся Япония, несомненно, когда-то принадлежала Китаю. Поскольку писали на листках кистями, сидя друг подле друга за столом, то японцам не стоило труда догадаться, какие пункты называет искаженными названиями их достопочтенный гость, читая вслух написанные при официальных переговорах иероглифы.
Ученому японскому другу «Человек, Приехавший На Кораблях Соединенных Штатов» послал пылкое и благородное письмо. Он откровенно признался, что долгое время боролся за счастье своего народа, но разочаровался, и, хотя душа его по-прежнему полна огня, он был вынужден временно покинуть родину, чтобы, как только закончится возложенное на него поручение, вернуться.
От него японцы узнавали новости. Английский посол в Гонконге издает ежедневную газету. Эллиот с несколькими кораблями сражался против китайских войск, желая защитить торговлю опиумом. Сам Эллиот прострелил голову китайскому повстанцу в присутствии многих купцов. При этом англичане прибыли в Китай с дружескими и благородными целями.
Однако еще до войны они очень обиделись, когда уполномоченный китайского правительства Лин написал дружественное письмо английской королеве. После того, как Лин отобрал у английских купцов в Кантоне и сжег на острове весь опиум, он предложил и английской королеве, для счастья всех народов мира, благородно поступить по примеру китайцев, уничтожить весь опиум во всех своих владениях, как поступил Лин в Поднебесной Империи.
Переводчик пояснил японским ученым друзьям, что хотя англичане считают свою королеву могущественной, но теперь в Англии самое усовершенствованное государственное устройство, поэтому с торговцами опиумом и сутягами невозможно справиться, как с членами свободного общества. Китаец добавил, что в Америке еще более совершенное государственное устройство, и просил иметь это в виду.
У англичан, например, самая лучшая в мире почта. Письмо из Лондона в Гонконг приходит за тридцать пять, а в Шанхай – за сорок дней на пароходах. Но один знакомый англичанин сказал ему, что «конфуцианская эпистола Лина не дошла по королевскому адресу».
Японцы тихо удивлялись и почтительно благодарили за такие сведения своего почтенного гостя, но их заботило гораздо больше восстание народа в Китае против правительства в защиту всемирной справедливости. Это восстание помогало американцам открыть страну больше, чем пушки Перри. Японии надо скорей перевооружаться, поучиться у европейцев. Но японцы умело старались не обнаружить своего беспокойства.
Однажды столбец иероглифов, начертанный рукой японского друга, обозначил: «В Нагасаки пришла русская эскадра. Русские привезли письмо от своего императора к императору Японии. Что Вы слышали об этом и как бы Вы посоветовали нам понимать это известие?»
По пути в Восточный океан корабли Перри встречались в разных портах в Африке, в Макао, в Гонконге, в Шанхае с русскими судами. Губернатор Урага просил передать коммодору, что в Эдо опасаются прибытия русской эскадры.
– Мы очень боимся русских! Очень! – жаловались японцы капитану Бучанану.
Они умоляюще спрашивали американских капитанов: «Когда вы уйдете?»
Баркасы и шлюпки, ходившие с промером по направлению к Эдо все эти дни, наконец подняты.
Утром трубы густо задымили.
С пароходов были вытравлены буксиры и завезены на шхуны. Американский флот вышел из залива Эдо. Когда последний чиновник-полицейский вместе с Хори Татноскэ сходил по трапу в белую джонку, разукрашенную флагами и значками, капитан Адамс еще раз сказал на прощание, что через год коммодор с флотом снова явится за ответом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Через два дня Перри объявил, что он уйдет с эскадрой и явится снова сюда же за ответом весной. Еще не раз побывал в эти дни мнимый губернатор на флагманском корабле. Коммодор разговаривал с ним, сказал, что отрицательный ответ японского правительства на письмо президента будет считать оскорблением, что Америка в войне с Мексикой собрала сто кораблей и в случае необходимости они придут в Японию как передовой отряд американского флота.
Письмо президента к императору начиналось словами:
«Дорогой и хороший друг… Конституция и закон США запрещает всякое вмешательство в религиозную и политическую жизнь других стран, и я, в частности, поручил коммодору Перри воздержаться от всего, что может напрасно потревожить…»
Как посол, Перри от себя написал официальное письмо императору:
«При современных паровых кораблях Соединенные Штаты и Япония становятся все ближе друг к другу…
Многие большие корабли, назначенные для нанесения визита в Японию, еще не прибыли в эти моря, хотя они ожидаются ежечасно, и нижеподписавшийся, в знак своих дружественных намерений, прибыв на четырех наименьших, в случае необходимости вернется в залив Эдо будущей весной со значительно более могущественными силами.
Президент, выражающий дружеские чувства к Японии, однако, весьма удивлен и опечален был узнать, что в случаях, когда люди Соединенных Штатов, по своему побуждению или спасаясь от угроз и опасностей моря, оказывались во владениях Вашего Величества, с ними обходились так, словно они были наихудшими врагами.
Нижеподписавшийся имеет в виду случай с американскими кораблями „Моррисон“, „Лауренсия“ и „Лагода“…»
Тем временем между американцами и японцами возникали личные знакомства.
Помощником у священника Вельш Вильямса был очень энергичный и образованный китаец. Он мал ростом, ниже японцев, в шелестящей юбке с узорами на шелку, из-под которой видны атласные широкие шаровары, с косой, в шляпе и с веером, в туфлях на толстой подошве. Очень опрятный и чистоплотный, сухой и щуплый китаец с сильным и острым умом, изворотливый и находчивый. Он очень просто и легко сошелся с образованными японцами. Они часто переписывались и посылали друг другу письма в стихах. Китаец не упускал случая отвечать поэтическими посланиями.
В одном из писем японский чиновник, имевший отношение к учреждению искусства и наук, а также к политической философии, спросил его о причине суеты в человечестве. Японский друг писал:
«Что скажете об этом Вы, человек Срединного Государства, приехавший к нам на кораблях Соединенных Штатов?» Пылкий китаец, несмотря на привычку к дискуссиям и к отвлеченному мышлению, уловил, какая доза яда заключается в невинном философском вопросе японского ученого. Но он не подал вида. Однако он не был мстителен, хотя с тех пор при переписке с японцами и в их присутствии он все японские города называл по-китайски, словно японские наименования этих городов явление лишь временное, установленное вновь и совсем недавно, и как бы показывая, что вся Япония, несомненно, когда-то принадлежала Китаю. Поскольку писали на листках кистями, сидя друг подле друга за столом, то японцам не стоило труда догадаться, какие пункты называет искаженными названиями их достопочтенный гость, читая вслух написанные при официальных переговорах иероглифы.
Ученому японскому другу «Человек, Приехавший На Кораблях Соединенных Штатов» послал пылкое и благородное письмо. Он откровенно признался, что долгое время боролся за счастье своего народа, но разочаровался, и, хотя душа его по-прежнему полна огня, он был вынужден временно покинуть родину, чтобы, как только закончится возложенное на него поручение, вернуться.
От него японцы узнавали новости. Английский посол в Гонконге издает ежедневную газету. Эллиот с несколькими кораблями сражался против китайских войск, желая защитить торговлю опиумом. Сам Эллиот прострелил голову китайскому повстанцу в присутствии многих купцов. При этом англичане прибыли в Китай с дружескими и благородными целями.
Однако еще до войны они очень обиделись, когда уполномоченный китайского правительства Лин написал дружественное письмо английской королеве. После того, как Лин отобрал у английских купцов в Кантоне и сжег на острове весь опиум, он предложил и английской королеве, для счастья всех народов мира, благородно поступить по примеру китайцев, уничтожить весь опиум во всех своих владениях, как поступил Лин в Поднебесной Империи.
Переводчик пояснил японским ученым друзьям, что хотя англичане считают свою королеву могущественной, но теперь в Англии самое усовершенствованное государственное устройство, поэтому с торговцами опиумом и сутягами невозможно справиться, как с членами свободного общества. Китаец добавил, что в Америке еще более совершенное государственное устройство, и просил иметь это в виду.
У англичан, например, самая лучшая в мире почта. Письмо из Лондона в Гонконг приходит за тридцать пять, а в Шанхай – за сорок дней на пароходах. Но один знакомый англичанин сказал ему, что «конфуцианская эпистола Лина не дошла по королевскому адресу».
Японцы тихо удивлялись и почтительно благодарили за такие сведения своего почтенного гостя, но их заботило гораздо больше восстание народа в Китае против правительства в защиту всемирной справедливости. Это восстание помогало американцам открыть страну больше, чем пушки Перри. Японии надо скорей перевооружаться, поучиться у европейцев. Но японцы умело старались не обнаружить своего беспокойства.
Однажды столбец иероглифов, начертанный рукой японского друга, обозначил: «В Нагасаки пришла русская эскадра. Русские привезли письмо от своего императора к императору Японии. Что Вы слышали об этом и как бы Вы посоветовали нам понимать это известие?»
По пути в Восточный океан корабли Перри встречались в разных портах в Африке, в Макао, в Гонконге, в Шанхае с русскими судами. Губернатор Урага просил передать коммодору, что в Эдо опасаются прибытия русской эскадры.
– Мы очень боимся русских! Очень! – жаловались японцы капитану Бучанану.
Они умоляюще спрашивали американских капитанов: «Когда вы уйдете?»
Баркасы и шлюпки, ходившие с промером по направлению к Эдо все эти дни, наконец подняты.
Утром трубы густо задымили.
С пароходов были вытравлены буксиры и завезены на шхуны. Американский флот вышел из залива Эдо. Когда последний чиновник-полицейский вместе с Хори Татноскэ сходил по трапу в белую джонку, разукрашенную флагами и значками, капитан Адамс еще раз сказал на прощание, что через год коммодор с флотом снова явится за ответом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99