ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Шлюпку относило все дальше, но люди там не сдавались, бились изо всех сил, как на горной реке против течения. Волны плясали, то подымая, то скрывая суденышко с гребцами.
Адмирал посмотрел на часы. С начала землетрясения, с первого толчка прошло три минуты.
Город превратился в сплошное разлившееся море пены с грязью, в пенную лужу со множеством плавающих крыш, на которых вдруг появлялись люди, вздымавшие руки и метавшиеся в ужасе. Вода пошла прочь от города, смывая множество копошившихся повсюду людей. Столбы едва торчат из воды, затоплены рисовые поля и сады, слышатся крики людей, они там еще барахтаются в воде. Вода хлынула обратно в бухту вместе с деревьями, досками и разбитыми лодками. Под бортом фрегата пронесло двух утопленников, намертво ухватившихся за обломки дома, и вырванные кусты в цвету.
На палубе крестились и бормотали молитвы, суетно сгрудясь и как бы превращаясь из команды героев в толпу суеверных крестьян.
Священник вышел и, взявшись одной рукой за поручни, другой поднял крест и нетвердым, но торжественным голосом стал читать отпущение грехов. Люди опускались на колени. Едва он закончил, как некоторые матросы стали сбрасывать рубашки.
Заклепали цепь и отдали второй якорь, но фрегат тащило прочь от берега. На носу корабля раздался такой треск, что весь экипаж во главе с адмиралом повернулся на палубе, как на парадной маршировке.
Большая рыбацкая джонка с разлета насела на канаты обоих якорей и на бушприт, сломила утлегарь, снесла блиндагафели и сама застряла. Крепкими канатами «Дианы», державшими якоря, ей срезало мачту и снасти, разворотило борт, он вспух, джонка оседала, доски ее лопались и стреляли. И сразу же в нее врезалась другая и рассыпалась. И обе превратились в груду обломков, которую тут же разнесло по воде.
Матросы с русленей и из портов бросали японцам концы, но рыбаки не трогали кинутые им веревки. Водовороты разносили их. Сизов и Шкаев взбежали на обломок бушприта.
Еще одна джонка, поменьше первых, ударила в форруслень и сразу рассыпалась. Молодой японец, лежа на спине, обхватил обломок раскинутыми руками, как распятый. Шкаев, стоя с веревкой, накрученной на руку, размахнулся и кинул ему конец. Веревка упала почти на грудь японцу, но он не пошевельнулся и не взял ее. Исподлобья, плывя на спине, холодно и тяжело смотрел он черным взором на матроса.
– Бери! – закричал Шкаев яростно.
Шкаев стал обвязываться. Но молодой рыбак показал рукой в сторону берега, а потом быстро провел себе по шее, как бы показав, что ему отрубят голову, если матрос его спасет. И прежде чем Шкаев прыгнул, крутая воронка втянула японца, раз-другой в мутной воде мелькнула бритая голова.
– Ребята, что же это… с сердца рвет…
– Спастись боятся…
И вдруг Сизов, обвязанный веревкой, кинулся в воду. Он отвел своими огромными руками мусор и обломки и ухватился за плывущую крышу с лежавшей на ней плашмя какой-то маленькой женщиной. Сизов вскарабкался на крышу. Матросы подтянули его за веревку. Он поднял японку легко, как перышко, и передал ее на борт товарищам.
Это была маленькая пожилая женщина с крепкими ногами. Она дрожала от холода и страха. На нее надели матросскую просмоленную куртку.
– Эбису?! – вдруг в ужасе закричала она, приходя в себя.
Японка кинулась к борту, увидела погибший город, вскинула к небу руки и в отчаянии стала кричать, потом хохотать и рыдать…
– Бабушка, бабушка… – пытались утешить ее матросы.
– Что за люди! – с обидой сказал Сизов.
Он поморщился от удивления. Перед ним на палубе стояли двое измокших японцев.
– Этот сам схватился. А вот этого едва затащили… Его крести, а он – пусти! – рассказывал Маслов.
– Да что это там такое? – закричал адмирал. – Руля не слушается! – оборачиваясь, сказал он подвернувшемуся Сизову.
– Степан Степанович, руля нет! – кричал с кормы Елкин.
– Руля нет… – передал Пещуров.
– Мы без руля, – подходя к адмиралу, спокойно доложил Лесовский.
«Сломлен утлегарь, кажется, трудно будет поставить косые паруса… Но надо как-то управляться!» – подумал Путятин.
Море покраснело, остров посередине залива становился все выше; подымая из-под воды мокрые стены, он плыл все быстрее навстречу кораблю.
Два якоря не держали. Люди крестились и поглядывали на адмирала. Всем известна была его богобоязненность. «Если началось светопреставление, то он бы знал…» – полагал Сизов. Но адмирал с самого начала землетрясения еще не перекрестил лба. «Однако не спасти ли еще кого!» – подумал матрос и для удобства стал раздеваться. Он понимал, что сейчас начнется кораблекрушение и общая гибель.
Все видели, что «Диану» тащит вместе с якорями и вот-вот ударит о скалы. Сплошная масса крыш и обломков судов и жилищ с людьми, цеплявшимися за все, за что можно, неслась за фрегатом и вокруг него: казалось, уносило весь город, как бревна в сплав на реке.
– Привязать форстаксель! – отдал приказание адмирал.
Маслов, Шкаев, Сизов и Букреев с товарищами побежали на бушприт. Фрегат не слушался руля, его все несло к скалам. Вон зелень в их серых расщелинах. Фрегат волочит за собой якоря, а вышколенные матросы привязывают стаксель. При ударе погибнут все сразу. Сейчас бушприт врежется в стену.
– Убрать людей с бушприта! – громче обычного приказывает Путятин.
Удар теперь неизбежен. Офицеры, яростно размахивая руками, кинулись сгонять матросов с бушприта. Матросы схлынули на палубу и стали сбрасывать с себя одежду, готовясь спасаться вплавь. Расстегнул, глядя на них, рясу отец Василий.
Остров подымал из уходившей воды вороха ползучих ветвей с наловленными грудами водорослей и стекающими потоками воды. Люди закрывали лица руками. Высокий красивый матрос Сизов смотрел на мчавшиеся к фрегату острия со спокойной усмешкой.
Адмирал что-то объяснял Можайскому, тот, с надеждой глядя на него, изо всех сил налегал с двумя матросами на подобие руля на корме.
Вода вдруг стала заглатывать стены острова. Фрегат задрожал, и все посмотрели на адмирала и капитана, как бы желая видеть, ободрены ли они. Евфимий Васильевич все еще не перекрестился. Адмирал, который обычно часами проводил время за молитвами, как богаделка, с самого начала землетрясения не помолился, и это всех ободряло.
– Пронесло! – громко сказал Сизов.
Между фрегатом и близкой стеной в зазубринах, лианах и водорослях подымалась волна. С яростным криком, высвистывая как соловьи, метались по лианам перепуганные обезьяны.
Фрегат понесло обратно к берегу, повернуло его несколько раз, как корыто, выхваченное из рук прачки в половодье, и стало крутить. Корму пронесло у каких-то рифов. Канаты от невыбранных якорей свились в толстейший жгут. Нос поворачивало медленно, а корма по огромному кругу понеслась как бешеная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99