На борт подавали ведра и кувшины с молоком, зеленью и ягодой.
– Блестящее судно! – говорили столпившиеся чиновники.
Губарев вернулся на шлюпке, отозвал в сторону губернатора. Вид у него был смущенный, и он о чем-то долго шептался с Завойко. Василий Степанович живо сел в шлюпку. Гребцы налегли на весла. Через несколько минут он поднимался по трапу на фрегат.
Вскоре с этого блестящего судна стали спускать в шлюпки носилки с людьми.
Командир «Авроры» капитан второго ранга Иван Николаевич Изылметьев, с угрюмым взглядом серых глаз, полузакрытых от усталости и болезни, долго рассказывал Василию Степановичу, что произошло с «Авророй».
На судне почти все больны цингой. Одни тяжело, другие легче, но совершенно здоровых людей почти нет. Сам капитан также чувствует себя неважно.
Его фрегат, обойдя мыс Горн в самое бурное время года, не пошел в Вальпараисо, как было приказано. Капитан, зная, что там стоит английская эскадра, пошел в порт Кальяо, на южноамериканском побережье. Но в Кальяо как раз и оказалась целая соединенная франко-английская эскадра, ожидавшая из Панамы по сухому пути известий из Европы о начале войны с Россией, которые через Атлантический океан должен был доставить почтовый пароход.
– Мы не ждали и напоролись! – рассказывал Иван Николаевич. – Но и в Кальяо о войне ничего не было известно!
– Так нигде и ничего не известно! – сказал Завойко.
Англичане и французы обрадовались приходу русского корабля. Прибудь через перешеек известие о начале войны – фрегат «Аврора» сразу стал бы их добычей.
Изылметьев пустился на хитрость. Он велел своим офицерам дружески встречаться с английскими и французскими офицерами, говорить, что у нашего судна серьезные повреждения, придется его основательно ремонтировать и что судно это вообще плохое, напрасно послано в такое далекое плавание, что еще в 1846 году английские газеты в Плимуте предупреждали об этом, когда на «Авроре» прибыл в Англию великий князь Константин.
Англичанам и французам очень лестно было захватить в свои руки фрегат, на котором воспитывался когда-то сын царя. Хотя они были уверены, что это и в самом деле никуда не годная гнилая посудина.
Офицеры союзников ездили на «Аврору» с визитами, русские, в свою очередь, бывали у них. Казалось, и те и другие очень рады, офицерская молодежь со всех судов отправлялась вместе на гулянья. А в это время тайком англичане и французы наблюдали за тем, что делается на русском судне. А все, кто оставался на «Авроре», тоже тайком, лихорадочно готовили судно к огромному переходу через Тихий океан. Иван Николаевич спешил, торопил людей, искусно притворялся при встрече с иностранцами, что у него все в беспорядке, даже затеял переговоры с представителями одной из фирм в Кальяо о починке фрегата, для чего сам съезжал на берег. А на рассвете другого дня, когда до приезда представителей фирмы оставалось несколько часов, на фрегате подняли паруса и с попутным ветром быстро вышли в море.
– Еле ушли из Кальяо, – рассказывал Изылметьев, сидя в своей каюте напротив Василия Степановича и вытирая лоб платком. Словно он только что сам убежал от врага.
– Дальше – шестьдесят шесть тяжелых и полуголодных дней перехода через океан…
– Так у меня не лучше, Иван Николаевич, и тоже нет продовольствия, хотя на сопках растет черемша и ходят медведи, которых мы убиваем. И хотя у нас нет муки, но мы духом не падаем, а черемшой и молоком поставим на ноги всю вашу команду. И забьем для вас несколько бычков и кабанчиков! А теперь скажите, что известно вам, какие суда врага придут на Камчатку? Скоро ли? Где та эскадра, что стояла в Кальяо?
По словам Изылметьева, союзники ждали подкрепления других кораблей. Все эти вопросы обсуждались в каюте капитана, а потом на берегу, в кабинете губернатора.
А от «Авроры» одна за другой отваливали шлюпки… Нездоровые, уставшие, полуиссохшие от голода, но надушенные, в новеньких блестящих мундирах, юные офицеры съезжали на берег, направляясь на обед в дом губернатора.
Потом опять пошли шлюпки с больными и умирающими. Их ждали на берегу солдаты с носилками.
– Вот чего дождались! – говорили в толпе обыватели.
На берегу царило мрачное молчание. Изредка слышались стоны и вздохи.
Печальная вереница носилок потянулась к городку. Больных велено было класть в домах обывателей, и Губарев уже ходил и назначал, кому и сколько.
Разговоры в кабинете Василия Степановича продолжались.
– У меня уже есть план, как вылечить всю вашу команду, а затем как общими силами оборонять Петропавловск.
– Но судно должно следовать в Де-Кастри.
– Вот я и хочу сказать вам, что «Аврора» никуда не пойдет из Петропавловска. Я, как губернатор и командующий всеми морскими силами, приказываю вам остаться здесь и вместе с гарнизоном города принять меры для защиты от неприятеля!
Иван Николаевич, чуть привставая, почтительно поклонился, как бы показывая, что спорить не собирается и принимает приказание как должное и согласен с Завойко не только как с губернатором, но и по сути дела. Конечно, мало радости одному судну выдержать бой с целой эскадрой. Но он понимал, что у Завойко нет иного выхода, как отдать такой приказ и обороняться до последней капли крови. Изылметьев понимал также, что не смеет настаивать на уходе своего корабля в Де-Кастри не только потому, что обязан исполнять приказание, отданное так твердо и решительно. Долг и честь обязывали его не покидать город и порт, которые Завойко с такой решимостью и отвагой готов оборонять.
– Но если будет приказ от Муравьева? – спросил Иван Николаевич.
Завойко смолчал. Он считал себя вправе скрыть, что такой приказ уже есть.
– «Аврора» никуда не пойдет! – сказал он решительно. – Ответственность я беру на себя.
Он еще добавил, что уход «Авроры» был бы равносилен гибели города, а потом стал объяснять план обороны Петропавловска. Завойко намеревался теперь построить новые укрепления. Изылметьев расспрашивал подробности. Завойко сказал, что придется построить не менее пяти батарей. Обсудили, какими запасами будет располагать гарнизон города. Завойко спросил, сколько ружей, пороха и пушек на «Авроре».
– Но для того, чтобы выстроить укрепления, – сказал Изылметьев, – нужны прежде всего здоровые руки. А команда… – Он развел руками, выразив растерянность на своем лице.
Он как бы хотел сказать, что теперь все зависит от того, какова Камчатка, сможет ли она дать здоровье людям.
– Так я знаю, как поставить на ноги всю вашу команду в несколько дней.
– К сожалению, нет таких средств, Василий Степанович!
– Так вы не знаете тогда Камчатки! И вы не можете мне так говорить. В сорока верстах отсюда есть Паратунка, и там целебные воды. Я уже послал приказание камчадалам свозить туда своих коров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183
– Блестящее судно! – говорили столпившиеся чиновники.
Губарев вернулся на шлюпке, отозвал в сторону губернатора. Вид у него был смущенный, и он о чем-то долго шептался с Завойко. Василий Степанович живо сел в шлюпку. Гребцы налегли на весла. Через несколько минут он поднимался по трапу на фрегат.
Вскоре с этого блестящего судна стали спускать в шлюпки носилки с людьми.
Командир «Авроры» капитан второго ранга Иван Николаевич Изылметьев, с угрюмым взглядом серых глаз, полузакрытых от усталости и болезни, долго рассказывал Василию Степановичу, что произошло с «Авророй».
На судне почти все больны цингой. Одни тяжело, другие легче, но совершенно здоровых людей почти нет. Сам капитан также чувствует себя неважно.
Его фрегат, обойдя мыс Горн в самое бурное время года, не пошел в Вальпараисо, как было приказано. Капитан, зная, что там стоит английская эскадра, пошел в порт Кальяо, на южноамериканском побережье. Но в Кальяо как раз и оказалась целая соединенная франко-английская эскадра, ожидавшая из Панамы по сухому пути известий из Европы о начале войны с Россией, которые через Атлантический океан должен был доставить почтовый пароход.
– Мы не ждали и напоролись! – рассказывал Иван Николаевич. – Но и в Кальяо о войне ничего не было известно!
– Так нигде и ничего не известно! – сказал Завойко.
Англичане и французы обрадовались приходу русского корабля. Прибудь через перешеек известие о начале войны – фрегат «Аврора» сразу стал бы их добычей.
Изылметьев пустился на хитрость. Он велел своим офицерам дружески встречаться с английскими и французскими офицерами, говорить, что у нашего судна серьезные повреждения, придется его основательно ремонтировать и что судно это вообще плохое, напрасно послано в такое далекое плавание, что еще в 1846 году английские газеты в Плимуте предупреждали об этом, когда на «Авроре» прибыл в Англию великий князь Константин.
Англичанам и французам очень лестно было захватить в свои руки фрегат, на котором воспитывался когда-то сын царя. Хотя они были уверены, что это и в самом деле никуда не годная гнилая посудина.
Офицеры союзников ездили на «Аврору» с визитами, русские, в свою очередь, бывали у них. Казалось, и те и другие очень рады, офицерская молодежь со всех судов отправлялась вместе на гулянья. А в это время тайком англичане и французы наблюдали за тем, что делается на русском судне. А все, кто оставался на «Авроре», тоже тайком, лихорадочно готовили судно к огромному переходу через Тихий океан. Иван Николаевич спешил, торопил людей, искусно притворялся при встрече с иностранцами, что у него все в беспорядке, даже затеял переговоры с представителями одной из фирм в Кальяо о починке фрегата, для чего сам съезжал на берег. А на рассвете другого дня, когда до приезда представителей фирмы оставалось несколько часов, на фрегате подняли паруса и с попутным ветром быстро вышли в море.
– Еле ушли из Кальяо, – рассказывал Изылметьев, сидя в своей каюте напротив Василия Степановича и вытирая лоб платком. Словно он только что сам убежал от врага.
– Дальше – шестьдесят шесть тяжелых и полуголодных дней перехода через океан…
– Так у меня не лучше, Иван Николаевич, и тоже нет продовольствия, хотя на сопках растет черемша и ходят медведи, которых мы убиваем. И хотя у нас нет муки, но мы духом не падаем, а черемшой и молоком поставим на ноги всю вашу команду. И забьем для вас несколько бычков и кабанчиков! А теперь скажите, что известно вам, какие суда врага придут на Камчатку? Скоро ли? Где та эскадра, что стояла в Кальяо?
По словам Изылметьева, союзники ждали подкрепления других кораблей. Все эти вопросы обсуждались в каюте капитана, а потом на берегу, в кабинете губернатора.
А от «Авроры» одна за другой отваливали шлюпки… Нездоровые, уставшие, полуиссохшие от голода, но надушенные, в новеньких блестящих мундирах, юные офицеры съезжали на берег, направляясь на обед в дом губернатора.
Потом опять пошли шлюпки с больными и умирающими. Их ждали на берегу солдаты с носилками.
– Вот чего дождались! – говорили в толпе обыватели.
На берегу царило мрачное молчание. Изредка слышались стоны и вздохи.
Печальная вереница носилок потянулась к городку. Больных велено было класть в домах обывателей, и Губарев уже ходил и назначал, кому и сколько.
Разговоры в кабинете Василия Степановича продолжались.
– У меня уже есть план, как вылечить всю вашу команду, а затем как общими силами оборонять Петропавловск.
– Но судно должно следовать в Де-Кастри.
– Вот я и хочу сказать вам, что «Аврора» никуда не пойдет из Петропавловска. Я, как губернатор и командующий всеми морскими силами, приказываю вам остаться здесь и вместе с гарнизоном города принять меры для защиты от неприятеля!
Иван Николаевич, чуть привставая, почтительно поклонился, как бы показывая, что спорить не собирается и принимает приказание как должное и согласен с Завойко не только как с губернатором, но и по сути дела. Конечно, мало радости одному судну выдержать бой с целой эскадрой. Но он понимал, что у Завойко нет иного выхода, как отдать такой приказ и обороняться до последней капли крови. Изылметьев понимал также, что не смеет настаивать на уходе своего корабля в Де-Кастри не только потому, что обязан исполнять приказание, отданное так твердо и решительно. Долг и честь обязывали его не покидать город и порт, которые Завойко с такой решимостью и отвагой готов оборонять.
– Но если будет приказ от Муравьева? – спросил Иван Николаевич.
Завойко смолчал. Он считал себя вправе скрыть, что такой приказ уже есть.
– «Аврора» никуда не пойдет! – сказал он решительно. – Ответственность я беру на себя.
Он еще добавил, что уход «Авроры» был бы равносилен гибели города, а потом стал объяснять план обороны Петропавловска. Завойко намеревался теперь построить новые укрепления. Изылметьев расспрашивал подробности. Завойко сказал, что придется построить не менее пяти батарей. Обсудили, какими запасами будет располагать гарнизон города. Завойко спросил, сколько ружей, пороха и пушек на «Авроре».
– Но для того, чтобы выстроить укрепления, – сказал Изылметьев, – нужны прежде всего здоровые руки. А команда… – Он развел руками, выразив растерянность на своем лице.
Он как бы хотел сказать, что теперь все зависит от того, какова Камчатка, сможет ли она дать здоровье людям.
– Так я знаю, как поставить на ноги всю вашу команду в несколько дней.
– К сожалению, нет таких средств, Василий Степанович!
– Так вы не знаете тогда Камчатки! И вы не можете мне так говорить. В сорока верстах отсюда есть Паратунка, и там целебные воды. Я уже послал приказание камчадалам свозить туда своих коров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183