ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Офицеры всматривались. Заметных повреждений у неприятеля не было видно. Меж судов противника заходили шлюпки.
– Что-то у них стряслось!
Пароход пошел вдаль, к выходу в океан. С Бабушки выпалили по нему, он отвечал из пушки. Вскоре пароход повернул обратно. Он ходил по бухте как пьяный.
– Работать не хочет, а только пыхтит.
Полчаса ждали. Очевидно было, что неприятельские суда хотели подойти к берегу, но почему-то раздумали. Похоже было, что враг нынче отменил штурм, что-то случилось.
– Не ты ли, Маркел, им все нарушил? – спрашивали Хабарова.
На горе послышался барабан. Били отбой.
– Шабаш, ребята! – воскликнул Алешка Бердышов, вылезая из укрытия и подсаживаясь к костру.
На батарее долго говорили о том, что могло случиться. Обсуждали, как стреляли, предполагали, что Маркешка угадал в корму большого фрегата. Другие отвечали, что не Маркешка попал, а что это был выстрел оттуда, а нам показалось, что наша бомба лопнула. Скобельцын не верил, что Маркешка попал. Но в то же время очень похоже было, что Маркешкина бомба долетела. Логвинов и Силаев – канониры-наводчики с «Авроры» – хвалили его.
Целый день ждали нового нападения, Но неприятель не подавал никаких признаков. После обеда где-то в стороне Тарьинской губы появилась шлюпка. За ней тянулся какой-то плоский предмет.
– Эй, паря, мотри-ка – че такое?
– Не плот ли?
– Кто это? – оживились на батарее и стали собираться у бруствера.
– Не наши ли?..
– Наши! – сказал матрос сорок седьмого камчатского экипажа. – Это Усов с Тарьи кирпичи везет. Да прямо на эскадру правит! Не с ума ли сошел?
– Усов – унтер-офицер, должен бы иметь понятие. Он там долго жил на кирпичном заводе.
– Че ж, в самом деле. Как бы его упредить…
Сигнальщик уже передавал в город, что с Тарьи идут шлюпка и плот.
На английских судах тоже заметили приближение плота и шлюпки. На одном из фрегатов забегали люди, и вскоре от него отошли две шлюпки, а за ними еще пять шлюпок отвалили от эскадры. Усов, видно, разглядел вражеские флаги. Оставив плот, шлюпка стала быстро убегать.
– Кого же теперь! Поздно спохватился!
– Ну поперли за им! Как хлестко гребут!
– Уходит…
– Нет…
– Уйдет, уйдет!
– Ну да, куда он уйдет, смеешься…
Все пришли в сильнейшее возбуждение. На шлюпке выгребали изо всех сил. Но англичане шли быстрее.
– Гляди, там баба с имя. Человек десять наших…
– Это с Тарьи. Они там кирпич выжигают. Усов и шестеро с ним… Они!
– Да это не Усова ли жена?
– Она в то воскресенье с ребятами гостить поехала к Усову.
– Паря, настигают!
– Беда!
– И там Удалой с имя!
Каждый желал бы что-то сделать, как-то помочь, но что сделаешь, когда за Усовым гонится семь шлюпок и расстояние все сокращается. Между батареей и этими шлюпками залегла эскадра из шести кораблей. А пушки наши до эскадры достать не могут.
– Да что он, дурной, неужели пальбы не слыхал?
– Жена гостила…
– Одурел старик, как олень на гону.
Казалось, что уходившая шлюпка была уже у берега.
– Вот теперь попался! – сказал матрос.
– Готово! Весла наши подняли. Схватили наших!
Английские шлюпки окружили плот, а французские – шлюпку и повели ее к эскадре. Вскоре все шлюпки скрылись за судами.
– Как он не видел!
Этот случай долго обсуждали на батарее. Почувствовалось, что враг не шутит. Сразу столько шлюпок отвалило, пошли друг с другом наперегонки и схватили.
– Им, видно, «языка» надо, – заметил Скобельцын.
– Ну там имя дадут пить теперь!
– А ребятишек тоже будут терзать? – с испугом спрашивал Ваня, мальчик, сын солдата, обязанный подносить картузы.
Никто не ответил ему. И Скобельцын из желания возбудить ненависть к врагу и для порядка, для правильного суждения, стал объяснять, что будут наших пытать и терзать, потребуют сказать, сколько войска в городе, где стоит, какие начальники и сколько пушек.
– Не позволяется терзать пленных, – заметил аврорский матрос.
– Да что они скажут! – вмещался матрос сорок седьмого экипажа Сивцов. – Они же давно из города.
Общее мнение было, что Усов ничего не знает, он давно из города и ничего с него и с его товарищей не возьмешь. Но настроение у всех стало тревожней. Под вечер опять несколько шлюпок пошли от эскадры делать промеры, но они держались далеко, так что стрельба с батарей не могла причинить им никакого вреда.
– Дознались, нет ли? – говорил Маркешка и думал: «Если узнали, сколько чего у нас, и пошли делать промеры, то ночью полезут на берег…»
Гаврилов ходил и все проверял, как и что делается. В душе он недоволен Василием Степановичем. Как казалось Гаврилову, тот всю свою заботу выказывал третьей и второй батареям, которыми командовали братья князья Максутовы, а к Гаврилову он давно придирался, еще в пятьдесят первом году устраивал ему «распеканции», считал его наперсником Лярского.
Казаки и матросы докапывали землянку, делая укрытие. Тут же «починялись»: латали одежду, ичиги.
Шлюпка с эскадры пошла к берегу. У одного из орудий все время стояла прислуга. Шлюпка приближалась. Гаврилов долго следил за ней. Прогремел выстрел. И сразу по этой же шлюпке ударили с четвертой батареи. Шлюпка с англичанами в красных рубахах шла, не обращая внимания на ядра. Правили прямо к кладбищу как ни в чем не бывало.
– Паря, храбрые!
– Они туда гнут! – говорили на батарее. – Однако туда и станут нападать.
Со второй батареи дали по шлюпке три выстрела.
– Они все прилаживаются, завтра туда надо ждать гостей.
– Ну что, не попали?
– Нет…
– Завтра начнется, – сказал Маркешка.
Не доходя до берега, шлюпка повернула и так же с промером пошла обратно. Офицер стоял на корме во весь рост на виду.
– Завтра начнется, – повторил Маркешка.
Алексей невольно посмотрел на скалу, высившуюся над батареей. Гаврилов снова выпалил. Ядро пролетело над головой английского офицера.
– Сшибить бы его! Стоит, зараза, как бурхан! Хотя бы поклонился…
Все это были неприятные предвестники грядущей битвы. Похоже, что враг этот спуску не даст и ядер не страшится. Это приободрило и Гаврилова.
В душе каждого сильно тревожил вопрос: что-то завтра? Как ночь пройдет? Деваться тут некуда. Над головой скала, вокруг море. А враг обложил со всех сторон. Тучи то густели, то расходились. Погода стояла теплая, и на ночь никто из часовых не надевал полушубка.
Ночью где-то за Никольской сопкой раздавалась ружейная стрельба. Видно, там тоже ходили шлюпки с промерами.
На батарею пришел офицер, что-то говорил Гаврилову.
Всю ночь на эскадре слышался плеск весел и стук топоров. Там тоже готовились.
– И плотничают, починяются, имя тоже без ущерба не обошлось.
Многие не спали в эту ночь. Маркешка тоже часто просыпался, подходил к берегу, смотрел на море. Звезд не видно было, тучи, тепло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183