И англичане заявляли, что позор надо смыть. Теперь французские офицеры были возмущены своим адмиралом еще сильнее англичан.
Никольсен был в бешенстве. «Это пятно! Это позор, небывалое событие в английском флоте! О нем разнесут повсюду. Французам безразлично, они привыкли получать пощечины, у них революции, сумятицы. Но в Англии этого не прощают. С нашим адмиралтейством шутки плохи. У нас не французские понятия. Флот – это лучшее, что есть у каждого англичанина, его святыня».
Никольсен озаботился: неужели будут упущены выгоды положения, в котором он очутился после смерти Прайса? Он действительно пустился на хитрость, выжидал, что будут делать французы после взятия кладбищенской. Он полагал, что они должны идти вперед и оттянуть на себя лучшую часть русских сил, и тогда – вперед, англичане! А они не захотели таскать каштаны из огня для союзников и показали врагу спину… Никольсен теперь понимает, что надо союзников приободрить. В самом деле нужен десант на Шахову батарею, чтобы овладеть горой, а судам идти на сближение с «Авророй». Черт возьми, это риск, а Де-Пуант не взял на себя ответственности, прекрасно понимая, что русские не сдадутся, что придется драться. Рисковать кораблями опасно, а чинить их негде. Вот он и болтает о том, что там, где сражаются два флага, один не приказывает другому. Теперь Никольсен в ужасно неудобном положении. Прайс мертв, но ему и мертвому не простят, не простят и Никольсену, а Де-Пуант постарается все изобразить в желательном ему свете. И теперь надо идти в Сан-Франциско и нести ответственность за чужие грехи.
«Нет, еще мы не ушли, – сказал себе Никольсен. – Еще посмотрим!» Он решил поднять всех капитанов английских и главным образом французских судов, которые сегодня так недовольны своим адмиралом. «Так просто не отступают, есть средства и силы у эскадр, и наш боевой порыв не развеялся». Все существо честолюбивого капитана поднялось против решения адмирала.
Никольсен полагал, что надо найти «языков», заставить пленных говорить, нечего с ними церемониться. А французы посадили их на свой фрегат и за ними ухаживают.
… Вечером на фрегате у Никольсена побывали все капитаны. Все выражали полное сочувствие тому, что Никольсен говорил на совете. Казалось, и англичане, и французы никогда не были так единодушны и объединены. Все полагали, что отступать нельзя. Никольсен почувствовал, что он тут должен сделать как бы маленькую революцию, довести дело со всеми офицерами эскадры до победного конца. Капитаны и офицеры опытны, храбры, не раз отлично показали себя в колониях, в Индии, в Индокитае, на южных островах, на Мадагаскаре, в Вест-Индии. Старик должен уступить – решил Никольсен.
На завтра назначены похороны Прайса. Одновременно на судах начнутся ремонтные работы. Никольсен решил, что после похорон Прайса он потребует военного совета. Французские капитаны обещают поддержать.
Весь вечер он обсуждал со своими офицерами план атаки Петропавловска. Новый план штурма составлялся пока втайне от командующего. Это был настоящий заговор, молодые силы не мирились с пассивной политикой старых адмиралов, которых правительства отправляют на Тихий океан, видимо, как в ссылку. Но капитан Никольсен и его товарищи далеко не чувствовали себя в ссылке. Он знал, сколь важна торговля в этих морях.
Де-Пуант хитер, осторожен, коварен, он задумал дьявольский план и хочет улизнуть, свалить все на англичан. Подчинить себе эту старую лису не так легко. Но можно! Нужно только действовать, но не устаревшими способами, а современными.
Утром Никольсен поднялся на палубу, как всегда, чисто выбритый, свежий. Он поехал на «Президент». Там взвод морской пехоты в белых гетрах выстроен на палубе. Тут же трубачи. Торжественная тишина. Приспущены флаги. Все тихи и скорбны. Откуда-то снизу доносятся траурные звуки фисгармонии.
… Шлюпка с гробом адмирала и баркасы с гробами убитых в бою матросов и солдат морской пехоты пошли к Тарьинской губе. Еще рано утром Никольсен послал туда шлюпку с вооруженным десантом. Ведь позавчера из Тарьи пришла шлюпка и плот с русскими. Чего доброго, несмотря на уверения пленных, там может оказаться засада. Десантом командует опытный моряк, служивший в Гонконге на судах китайской эскадры, немолодой лейтенант Вуд. Он должен высадиться в Тарье, осмотреть окрестности, поставить караулы, прежде чем прибудет гроб, эскорт, пастор и начнутся похороны.
Глава седьмая
В ТАРЬИНСКОЙ ГУБЕ
Тарья – тихое место. В воде тут множество крабов, каких-то морских чудищ, разная живность. На берегу бухты – леса из кривой каменной березы. Тут обычно заготовляют дрова для торговых и китобойных судов. Завойко не позволяет рубить лес вблизи города и гонит всех в Тарью. Тут же нашли хорошую глину и устроили небольшой кирпичный завод, где готовят кирпич для печей.
Бухта закрыта от ветров горами. Поверхность ее была зеркальной, когда на рассвете вошел баркас с двадцатью английскими матросами.
Лейтенант Вуд вдруг заметил, что из маленькой избушки, неподалеку от берега, выбежали два человека. Матросы немедленно высадились и пустились за ними. Вскоре беглецы были пойманы.
Через два часа, когда подошли баркасы с гробами, пленных подвели к капитану Никольсену.
– Это русские? – спросил он.
– Никак нет, сэр, это два американца! Но они жители Петропавловска!
– Ах, вот как! – удивился Никольсен. Известие было приятным. Еще вчера и позавчера Никольсен требовал от Де-Пуанта, чтобы у русских пленных были получены сведения о том, как удобнее подойти к Петропавловску, где высаживать десант, где скрываются резервы и где у них батареи. Никольсен требовал добиться, чтобы у пленных развязались языки. Де-Пуант категорически не соглашался. Переводчик к тому же уверял, что эти пленные так давно из города, что даже не знали, что началась война, и поэтому совершенно не представляют того, что в Петропавловске.
Американцы присутствовали на церемонии, когда опускали гроб и гремели залпы.
Похороны окончились. Никольсен вошел в избушку, где еще недавно жили рабочие кирпичного завода, взятые позавчера в плен. Привели американцев.
– Почему вы очутились здесь? – строго спросил их капитан.
– Мы заготовляли дрова для судна.
– Какое судно?
– «Нобль».
– Откуда пришло? Зачем пришло судно? Какой груз? – посыпались вопросы.
Американцы видели, что капитан строг. Тарья – место глухое, и капитан предупредил, что за малейшую ложь здесь же вздернет на виселицу. Да, тут, в Тарье, будешь раскачиваться!
– Давно ли вы в Петропавловске?
– Мы жили там с прошлого года.
– Очень хорошо! Будете нам нужны.
– Чем сможем служить – постараемся! – ответил пожилой рослый и худой американец.
Никольсен взглянул подобрей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183
Никольсен был в бешенстве. «Это пятно! Это позор, небывалое событие в английском флоте! О нем разнесут повсюду. Французам безразлично, они привыкли получать пощечины, у них революции, сумятицы. Но в Англии этого не прощают. С нашим адмиралтейством шутки плохи. У нас не французские понятия. Флот – это лучшее, что есть у каждого англичанина, его святыня».
Никольсен озаботился: неужели будут упущены выгоды положения, в котором он очутился после смерти Прайса? Он действительно пустился на хитрость, выжидал, что будут делать французы после взятия кладбищенской. Он полагал, что они должны идти вперед и оттянуть на себя лучшую часть русских сил, и тогда – вперед, англичане! А они не захотели таскать каштаны из огня для союзников и показали врагу спину… Никольсен теперь понимает, что надо союзников приободрить. В самом деле нужен десант на Шахову батарею, чтобы овладеть горой, а судам идти на сближение с «Авророй». Черт возьми, это риск, а Де-Пуант не взял на себя ответственности, прекрасно понимая, что русские не сдадутся, что придется драться. Рисковать кораблями опасно, а чинить их негде. Вот он и болтает о том, что там, где сражаются два флага, один не приказывает другому. Теперь Никольсен в ужасно неудобном положении. Прайс мертв, но ему и мертвому не простят, не простят и Никольсену, а Де-Пуант постарается все изобразить в желательном ему свете. И теперь надо идти в Сан-Франциско и нести ответственность за чужие грехи.
«Нет, еще мы не ушли, – сказал себе Никольсен. – Еще посмотрим!» Он решил поднять всех капитанов английских и главным образом французских судов, которые сегодня так недовольны своим адмиралом. «Так просто не отступают, есть средства и силы у эскадр, и наш боевой порыв не развеялся». Все существо честолюбивого капитана поднялось против решения адмирала.
Никольсен полагал, что надо найти «языков», заставить пленных говорить, нечего с ними церемониться. А французы посадили их на свой фрегат и за ними ухаживают.
… Вечером на фрегате у Никольсена побывали все капитаны. Все выражали полное сочувствие тому, что Никольсен говорил на совете. Казалось, и англичане, и французы никогда не были так единодушны и объединены. Все полагали, что отступать нельзя. Никольсен почувствовал, что он тут должен сделать как бы маленькую революцию, довести дело со всеми офицерами эскадры до победного конца. Капитаны и офицеры опытны, храбры, не раз отлично показали себя в колониях, в Индии, в Индокитае, на южных островах, на Мадагаскаре, в Вест-Индии. Старик должен уступить – решил Никольсен.
На завтра назначены похороны Прайса. Одновременно на судах начнутся ремонтные работы. Никольсен решил, что после похорон Прайса он потребует военного совета. Французские капитаны обещают поддержать.
Весь вечер он обсуждал со своими офицерами план атаки Петропавловска. Новый план штурма составлялся пока втайне от командующего. Это был настоящий заговор, молодые силы не мирились с пассивной политикой старых адмиралов, которых правительства отправляют на Тихий океан, видимо, как в ссылку. Но капитан Никольсен и его товарищи далеко не чувствовали себя в ссылке. Он знал, сколь важна торговля в этих морях.
Де-Пуант хитер, осторожен, коварен, он задумал дьявольский план и хочет улизнуть, свалить все на англичан. Подчинить себе эту старую лису не так легко. Но можно! Нужно только действовать, но не устаревшими способами, а современными.
Утром Никольсен поднялся на палубу, как всегда, чисто выбритый, свежий. Он поехал на «Президент». Там взвод морской пехоты в белых гетрах выстроен на палубе. Тут же трубачи. Торжественная тишина. Приспущены флаги. Все тихи и скорбны. Откуда-то снизу доносятся траурные звуки фисгармонии.
… Шлюпка с гробом адмирала и баркасы с гробами убитых в бою матросов и солдат морской пехоты пошли к Тарьинской губе. Еще рано утром Никольсен послал туда шлюпку с вооруженным десантом. Ведь позавчера из Тарьи пришла шлюпка и плот с русскими. Чего доброго, несмотря на уверения пленных, там может оказаться засада. Десантом командует опытный моряк, служивший в Гонконге на судах китайской эскадры, немолодой лейтенант Вуд. Он должен высадиться в Тарье, осмотреть окрестности, поставить караулы, прежде чем прибудет гроб, эскорт, пастор и начнутся похороны.
Глава седьмая
В ТАРЬИНСКОЙ ГУБЕ
Тарья – тихое место. В воде тут множество крабов, каких-то морских чудищ, разная живность. На берегу бухты – леса из кривой каменной березы. Тут обычно заготовляют дрова для торговых и китобойных судов. Завойко не позволяет рубить лес вблизи города и гонит всех в Тарью. Тут же нашли хорошую глину и устроили небольшой кирпичный завод, где готовят кирпич для печей.
Бухта закрыта от ветров горами. Поверхность ее была зеркальной, когда на рассвете вошел баркас с двадцатью английскими матросами.
Лейтенант Вуд вдруг заметил, что из маленькой избушки, неподалеку от берега, выбежали два человека. Матросы немедленно высадились и пустились за ними. Вскоре беглецы были пойманы.
Через два часа, когда подошли баркасы с гробами, пленных подвели к капитану Никольсену.
– Это русские? – спросил он.
– Никак нет, сэр, это два американца! Но они жители Петропавловска!
– Ах, вот как! – удивился Никольсен. Известие было приятным. Еще вчера и позавчера Никольсен требовал от Де-Пуанта, чтобы у русских пленных были получены сведения о том, как удобнее подойти к Петропавловску, где высаживать десант, где скрываются резервы и где у них батареи. Никольсен требовал добиться, чтобы у пленных развязались языки. Де-Пуант категорически не соглашался. Переводчик к тому же уверял, что эти пленные так давно из города, что даже не знали, что началась война, и поэтому совершенно не представляют того, что в Петропавловске.
Американцы присутствовали на церемонии, когда опускали гроб и гремели залпы.
Похороны окончились. Никольсен вошел в избушку, где еще недавно жили рабочие кирпичного завода, взятые позавчера в плен. Привели американцев.
– Почему вы очутились здесь? – строго спросил их капитан.
– Мы заготовляли дрова для судна.
– Какое судно?
– «Нобль».
– Откуда пришло? Зачем пришло судно? Какой груз? – посыпались вопросы.
Американцы видели, что капитан строг. Тарья – место глухое, и капитан предупредил, что за малейшую ложь здесь же вздернет на виселицу. Да, тут, в Тарье, будешь раскачиваться!
– Давно ли вы в Петропавловске?
– Мы жили там с прошлого года.
– Очень хорошо! Будете нам нужны.
– Чем сможем служить – постараемся! – ответил пожилой рослый и худой американец.
Никольсен взглянул подобрей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183